Голос Эдварда хрипит, он сорван от постоянного истошного крика, рвущегося из груди, его руки изрезаны осколками стекла, а слезам нет конца и края. Кажется, он уже сам состоит только из сольной воды, а всё остальное — просто плоть, которую кто-то зачем-то удосужился натянуть на кости и заставил ходить по белу свету. Он готов молить, лишь бы только это прекратилось.

Так вот настолько тошнотворно ощущалось умерщвлённое сердце?