Он — Принц Слизерина, его боятся и обожают во всей школе и ученики, и учителя. Он любимец для всех. Но, как и происходит со всеми людьми, обладающими славой, Принц Слизерина был очень одиноким. Пока не столкнулся с прекрасным юношей, серые глаза которого смогли его пленить.

— Так кого ты выбираешь, Поттер? АU, в котором помимо близнецов Уизли в Хогвартсе учатся ещё и слизеринцы-близнецы Малфои, которые имеют на Поттера свои виды...

Бежать, спасаться, снова бежать, терять, умирать морально, убивать, прятаться, падать и снова вставать. Стирая с лица кровь, стискивая от боли зубы. Предательство, убийство, стать жестче, стать тверже. Закрыть себя от мира вокруг, закрыть в себе мир. И только в одном человеке находить поддержку. Видеть отражение себя и не давать падать, тащить за собой на самое дно, чтобы снова воскреснуть. Воскресать только вместе, только вместе падать глубже. И искать. Искать, чертов выход! А если его нет, тогда забрать с собой как можно больше, уничтожить все вокруг вместе с собой. Но не дать аду стать реальностью.

— Ты будешь жалеть об этом, Поттер, — шепотом сказал Драко, смотря полуприкрытыми глазами вниз на его рот. — Когда вспомнишь, кто я.

— Нет, — неслышно выдохнул Гарри и наклонился к его губам.

Сиквел к «Бег по воздуху». Ничего лишнего – домашний флафф и Рождество с близкими.

Если спросить Гарри, то он не сможет толком объяснить, как так получилось, что после долгих лет вражды их отношения с Малфоем вдруг резко изменились. Хотя, если так подумать, удивительного в этом ничего и нет.

Становилось всё более очевидным, что одержимость Гарри Поттера Драко Малфоем — это его пожизненное состояние, а не симптом, проявляющийся при каких-то конкретных обстоятельствах.

Джинни Уизли, наконец, это всё надоело, и поэтому... С недавних пор одинокий, Гарри Поттер понимает, что ему совершенно нечем себя занять и некуда приткнуться. К счастью, он вот-вот столкнётся (в прямом смысле этого слова) с крайне подозрительной ситуацией, включающей в себя Драко Малфоя, долг жизни и проклятие.

Гарри абсолютно уверен: это Малфой виноват в том, что они застряли во времени, снова и снова переживая один и тот же день.

Гарри хорошо справляется со своей работой, он профессионал, быстро раскрывает дела и является уважаемым аврором. Малфой — непрофессиональный, саркастичный, с осуждающими бровями и в слишком шикарной для работы мантии. Если бы он держал себя в руках и не был такой занозой в заднице, всё было бы прекрасно. Тогда бы они не ввязались в очередной спор, а Гарри не отвлёкся и, конечно, не активировал случайно мощный артефакт.

И если сейчас Малфой просто уберётся с дороги, Гарри точно сможет всё исправить и они вернутся к своей привычной профессиональной неприязни друг к другу.

Драко повернул голову, коснувшись щекой подушки, чтобы посмотреть на Скорпиуса.

— А ты знал… — он замолк, его горло судорожно сжалось, и это было слишком заметно в тишине, нарушаемой только звуком ровного дыхания Майкла, доносившимся из соседней спальни.

Скорпиус, его прекрасный, умный малыш, в ожидании глядел на него. У него был разум Драко. Глаза, нос, рот и волосы Драко. Он весь был его. Весь его. Всё, что ему досталось от Майкла, — это дикие кудри и зелёный цвет глаз, и иногда Драко смотрел в эти глаза и воображал, будто он унаследовал их не от Майкла, а от кое-кого другого.

Драко наклонился ближе к сыну, прикусил дрожащую нижнюю губу, тяжело выдохнул и прошептал:

— Ты – моя звёздочка в огромном чёрном небе.

— Вы ведь знаете, что Северная башня станет вашим домом на время обучения. И знаете, что в ней есть три верхние спальни, рассчитанные на двух жильцов, — вкрадчиво начинает профессор Макгонагалл.

Гарри сглатывает вязкую слюну и подавляет желание отряхнуться, как пёс после купания, чувствуя, как вдоль линии позвоночника ползёт холодная капля пота.

— Я бы хотела попросить вас... тебя, Гарри, чтобы ты поселился в одной из этих комнат с Драко.