Она, правда, ненавидит зельеварение всей душой.

По поручению Малой Властительницы, аль-Хайтаму приходится провести все свои выходные в библиотеке в поисках весьма сомнительной информации. Благо, Нахида не оставляет дорогого учёного одного с этой проблемой и отправляет ему в попутчики генерала, с которым у секретаря сложились немного неоднозначные отношения во многих планах...

— В нём довольно... интересно и крайне необъективно показаны наши отношения, так что...

— Тебе стало любопытно, — смиренно заканчивает за него Сайно и ловит краем глаза мелькнувшую на чужих губах весёлую улыбку.

— Именно так.

Он помнил слово “ненависть” на двадцати языках, но в состоянии неги усладой ему было – соединяя веснушки изящными линиями – выводить “любовь” на хрупких плечах, подрагивающих от нежданного касания холодных пальцев, и после – так амурно расслабленных. Досадно: Сайно не знал восемнадцати языков, на которых аль-Хайтам особенно нежно выводил слово “любовь”, и никому, кроме него.

Всего один взгляд, как безмолвное приветствие, и снова полное погружение в книги до поздней ночи. За окном стрекочут цикады, а в библиотеке слышатся лишь шелест страниц, да царапанье пера по листку.

— Мне кажется, аль-Хайтам в самом деле сейчас с нами. И был все это время, — Сайно замирает с многозначительно серьёзным лицом, деланно хмуря брови. Только Кавех нервно вздрагивает всем телом, хватаясь за плечо Сайно и крепко сжимая.

— Он здесь? Где?! Почему ты мне не сказал? — тревожно вздыхает, испуганно оглядываясь по сторонам.

— Он живет в наших сердцах.

Эта фраза должна быть шуткой. Только вот для Сайно она шуткой не была.

— Не говори никому, что видел меня спящим. Иначе сам знаешь, как быстро я дотянусь до своего оружия.

— У меня не было таких мыслей. 

Сайно лишился всего, когда позволил Германубису убить аль-Хайтама собственными руками.

Иногда им требуется немного времени, чтобы побыть наедине и найти спокойствие в согревающих объятиях.

Переживать боль одному было трудно. Разделять её с кем-то - ещё тяжелее.