Тишина с темнотой чёрной вуалью ложится на распахнутые глаза. Покрывает собою дни и ночи, высасывая силы и рассыпая кошмары мелким бисером. Расшивает сны узорным ужасом, меняя реальность.

Нити жизней сплетаются в косу тугую.
Сборник зарисовок по разным пейрингам. Смотрим описание.

У Минсока вся жизнь сужается до больничного коридора. Не существует работы, внешнего мира и жизни. Есть только вот этот белоснежный мёртвый коридор с красными буквами надписи «реанимация». Всё время, что он проводит вне стен этого коридора кажутся ненастоящими и будто нарисованными на смятой картонке как у немого бомжа, просящего подаяние.
Только здесь он существует.

На фоне руин прошлого кажется, будто будущее уже не так важно. Но разве это правильно - сдаваться? Разве мы не должны попробовать? 

Жить сегодня. 

И неважно, что говорят другие.

Куда ни посмотри — везде он. Везде будто сидит Чанёль и нежно смотрит на него, подперев щеку рукой. Следит томным взглядом за тем, как Бэкхён готовит ему привычный вкусный завтрак и напевает лёгкую мелодию под нос. Кажется, протяни руку, и коснёшься его лица с короткой щетиной, колющей подушечки пальцев.

Из-за широкого плеча выходит тот, кто заставляет сердце Пака биться в десять раз быстрее. Дыхание сбивается, а в голове словно проносится искрой: «это он». Его белоснежные волосы слегка наэлектризованы, на нём большеватая светло-жёлтая футболка и шорты до колен. Чанёль жадно оглядывает его ноги и тяжело сглатывает. 

— Это Бён Бэкхён.

— О боже мой.

Самые страшные, или, наоборот, очень ожидаемые опасения подтверждаются, когда в кабинет заходит сначала паренёк, внешний вид которого отнюдь не походит на рабочий, а затем тот, кто переворачивает в это же мгновение жизнь Чанёля с ног на голову. Бэкхён. Он смотрит удивлённо на него, явно уже почуяв запах из офиса, но не делая преждевременных выводов. Перебирает свои тонкие пальцы и поджимает от обиды губы, тут же вспоминая всё то, что разлучило их тогда. Семь лет назад.

Чонин проживает бесчисленное количество жизней в своих снах. И Кенсу оказывается в каждой из них.

Где-то между озером Мохаве и дорогой сквозь душную равнину, горячее аризонское солнце пишет их историю лёгкими поцелуями на губах.

Ты хотел видеть меня именно таким.