Душа судьи Клода Фролло попала в ад, где он на собственной шкуре познал всю бездну заблуждений насчет адского пламени, демонов, пыток и прочего, чем угрожали в церквях священники, дабы простой народ вел себя смирно и не грешил...

Судья Клод Фролло сидел за столом и, морща свой длинный нос, пытался пообедать. Почему пытался? Ну, то, что лежало у него на тарелке, было неприемлемо. Предполагалось, что утиная грудка в клюквенном соусе будет нежной и сочной, но соус был отвратителен, а утка – пересушена...

Никогда в жизни, еще никогда в жизни Эсмеральда не была в таком идиотском положении. Мало того, она бы назвала то, что сейчас происходило, идиотски-ужасным. Она была втиснута в холодную каменную и мокрую стену, а вжимал ее туда самый кошмарный и чудовищный человек во всем Париже, если не во всей Франции – судья Клод Фролло.

Существует предание о том, что есть на свете артефакт, который делает человека счастливым в любви. Но для того, чтобы его найти, нужно порой решиться на самый безумный поступок...

Беата открыла глаза и поняла, что находится не у себя дома, а в каком-то шатре. Ее голова раскалывалась от боли. Она со стоном встала с лежанки, сделала шаг и, споткнувшись, плюхнулась на ковер...

Действие происходит в наше время. Клод Фролло - декан и профессор университета Сорбонна II Пантеон Ассас, факультет юриспруденции. Эсмеральда, Квазимодо и Феб являются его студентами...

Сил у судьи хватило только на то, чтобы выпутаться из-под навеса и отдать приказ об аресте девчонки, а дальше его кинуло в жар, он изошел потом, перед его глазами все поплыло, и судья под испуганные крики толпы свалился в глубокий обморок.

Судья Фролло пришел в темницу, куда бросили Эсмеральду, чтобы заключить с ней один интересный договор...

Принц Южных Островов Ханс решил отомстить Эльзе и Анне за унижение, которому они его подвергли, когда отказались умирать. Ему показалось, что он нашел великолепный способ!

Казалось, Квазимодо слепил какой-то неумелый творец, младший подмастерье Господа. Он намешал в нем всего, и неудачно. Тело не получилось, но в придачу к чистым, искренним глазам он дал ему наивную добрую душу. Но разум, это не был разум ребенка, как ей показалось. Это был разум мужчины, такого же, как те, что на улицах, но с доброй душой и сломанным телом. Все в нем было уродливо в своем сложении, и даже то красивое, что было, делало его ещё уродливее в негармоничности.