Они молоды, свободны и готовы выпить этот мир до последней капли.

Она любит эксперименты и не знает, что им по шестнадцать.

Он никогда не был праведником, которым считал его Годжо. В тот день, когда они не смогли спасти Аманаи Рико, их мир рухнул. 

Единственное, чего желал Гето — отмщение и его собственная справедливость. Но Сатору всегда был на шаг впереди.

Оно просто есть. Необъяснимое притяжение, которое влечёт их с девушкой-шаманом навстречу друг к другу, такое отвратительно терпкое и горькое на вкус, неприятное для обоих. И все же оно существует, обвивает их невидимыми цепями. С каждым мгновением все сильнее и сильнее.

Махито весело-весело, так что до колик где-то в области рёбер в превосходно воссозданному по образу души теле. Махито растягивает губы в насмешливой улыбке, проверяя границы собственной души. Он есть идеальное отражение человечности, он есть стихия. Эмоции почти горят, формируя его душу, предавая ей очертания, словно гончар своему гениальному творению.

В двадцать влюбленность нерешительными бутонами прорастала через ребра, пустив корни в самое сердце, и тонкими, совершенно неустойчивыми стеблями, сжимала грудину. В двадцать шесть от влюбленности не остается и следа.

В голове не укладывается – он, блять, пропустил первые полгода их отношений, потому что не знал о них. Или AU!Третий курс, где Сатору уверен, что они с Сугуру встречаются.

– Почему мы вообще должны переспать?

Никаких чувств, никаких скрытых симпатий, – убеждает сам себя Сугуру, встречаясь взглядом с сидящим в другом конце ряда Годжо. – Абсолютно ничего.

– Засранец, – болезненно смеялся Годжо, когда позволял себе напиваться в одиночестве после рабочей недели. – Все-таки проклял меня.

Возможно, когда-нибудь планета оправится. Переродится. Будет новое начало, где всё снова изменится. Вот только вряд ли он уже это увидит. Сейчас повсюду только смерть и непроницаемый густой мрак, который, кажется, чернее самой тьмы. Весь мир распадается на части.

И он хочет окончательно распасться вместе с ним.