Пускай казалось, что зима все еще не собиралась отступать, лютый февраль близился к своему закату, а это значит, что в самом разгаре было празднование масленицы. Во многих уголках русских городов устраивали ярмарки, на которых и проходила большая часть веселья. На фоне серого, перемешанного с грязью снега, всеми яркими цветами пестрели палатки с громоздкими вывесками и легкими, развевающимися на ветру разноцветными флажками. Оттуда бойкие продавцы неугомонно зазывали народ попробовать угощения с их прилавков, среди которых было полным полно самых разных блинов: пшеничных, на дрожжах, медовых, с начинками разных видов! Между рядами этих палаток всюду сновали люди, большинство из которых были наряжены в народные костюмы. Они безудержно пели песни, пускались в пляски и играли в такие игры, как горелки, зарница и перетягивание каната, а в самом центре площади, на которой распростиралась шумная ярмарка, сжигали огромное нарядное чучело.

— Ну и какой смысл сжигать его?! — сморщив нос, недоумевал Кику, глядя на горящую голову чучела, которая слетела с крестовины и теперь, черная и обезображенная, мертвым грузом валялась на асфальте.

— Как «какой»? — приподняв бровь, стоявшая с ним под руку Аня не на шутку удивилась. — Традиция это! Чтобы зиму, наконец, спровадить, а вместе с ней все печали и невзгоды, с которыми нам пришлось столкнуться. Ты ещё скажи, что смысл блинов не понимаешь — убьешь меня окончательно!

— Блины? — он смутился. — На мой взгляд, мне не стоит есть подобное. Я ведь не христианин, так что это не мои традиции и не мое блюдо.

— Ой-ой-ой! — театрально начала дразнить его девушка, легонько пихнув его в бок локтем. — А кто у нас в том году на пасху съел все макушки с куличей? Пушкин?

Тут Кику переменился в лице, словно открыл для себя страшную тайну. О том, что куличи — тоже еда не повседневная и готовится на религиозный праздник, он узнал только сейчас. И теперь он, растерянный и смущенный, смотрел на свою подругу, не зная, что и сказать, потому как не верил, что мог совершить такую глупость.

— То-то же! — звонко рассмеялась Аня. — А блины мы и по будням едим. Так что…

Схватив оцепеневшего парня за рукав, она подбежала к одной из палаток, купила порцию самых, как ей показалось, аппетитных ажурных блинов и отвела его к одному из столиков.

— Ты просто обязан это попробовать, — поставив тарелку посреди стола, с энтузиазмом приказала ему девушка и уселась напротив. — Ну же!

Кику явно не разделял воодушевленный настрой своей спутницы и, подперев рукой подбородок, недовольно хмыкнул. Он прекрасно знал, насколько коварна и настойчива была Аня, от которой не так просто отвертеться, однако упорно продолжал смотреть куда-то сквозь нее.

Казалось бы, парню было некуда деваться. Зимой рано вечерело и вечерами сильно холодало, так что он сейчас, ежась и все сильнее кутаясь в свой шарф, явно замерзал. А тут еще и его девушка, бодро жевавшая уже шестой блинчик, мурлыкала, какой он вкусный и демонстративно жмурилась от удовольствия.

«Да она смерти моей хочет!» — в какой-то момент возмутился он и, казалось бы, выдал себя со всеми потрохами.

Встрепенувшись от реакции Кику, Аня, хотевшая было поднести очередной блинчик к своим губам, изумленно застыла, а после, кокетливо улыбнувшись, протянула его своему спутнику. От такого жеста окончательно загнанный в угол парень с нервозно-злой гримасой застыл прямо на месте, а девушка, смотревшая ему прямо в глаза, будто говорила: «Ну съешь блинчик! Ты такой замерзший, а блинчик еще теплый, ароматный, вкусный и аппетитный! Укуси же!»

Зажмурившись, парень враз схватил протянутый ему блинчик и тут же проглотил его.

— Вкусно, — неожиданно для себя же выдал он, смущенно глядя на Аню, которой чудом не прикусил пальцы. — Это правда вкусно.

— Вот! — она удовлетворенно сплеснула руками. — Мусолил этот блинчик два часа! А еще и страна!

И только после этого она разрешила Кику встать из-за стола. Он поднял уже изрядно замерзшую поясницу, и, охнув, выпрямился. Долгое сидение в одной позе так утомляет.

— Идём домой, старичок! — хихикнула она, взяв парня под руку.

Так они и шли по пустынной дорожке, по бокам которой лежали прошлогодние полусгнившие листья, вдыхали аромат наступающей весны и просто радовались тому, что провели этот день вместе.