Изнуряющая и в то же время столь желанная для всех работающих горожан пятница подходила к своему логическому завершению. На часах было десять, однако мало кто из жителей шумной столицы готовился ко сну. Огни ночного города, распространившиеся до всех краев горизонта, словно манили окунуться в шумный и головокружительный мир, где были тусовки в клубах, посиделки в барах, казино и ресторанах. Конечно, далеко не всех подобное не завлекало: кто-то просто хотел провести свои драгоценные выходные в более тихой и мирной обстановке, а кто-то сокрушался по поводу того, что завтра предстоит еще один рабочий день. И Сакура Хонда была как раз одной из тех, кому повезло меньше всего.

— Дом, милый дом, — несколько уставшим голосом пропела она с милой улыбкой. — Я вернулась!

Сакура, закрыв на засов входную дверь, скинула у порожка туфли, которые мозолили ей ноги весь день, и явно осчастливленная прошагала на кухню. Там, за низеньким столиком, накрытым пледом, сидел Россия с журналом. Когда он услышал скрип половиц и голос Сакуры, то почти сразу обернулся, чтобы лицезреть свою любимую. Как он и думал: она была уставшей, но на удивление очень довольной.

— Здравствуй, милая, — он улыбнулся, вставая из-за стола. Брагинский приобнял девушку, после чего жестом указал на стол. — Как день прошел? Как настроение? Садись, я пирожок спек с яблоками, твой любимый.

— Я бы рада, но… — вскинув ладонь ко рту, Сакура протяжно зевнула, а после осторожно освободилась от объятия мужа. — Завтра у меня тяжелый день будет, так что я пойду уже спать.

— Ну как же так? — удивился Иван. — Даже ужинать не будешь? Ну посмотри на себя, какая ты худенькая стала! Тебе кушать надо побольше, а то ветерок подует и унесет тебя.

Но Хонда, шаткими шагами направляющаяся к своей спальне, уже не слушала никакие попытки вразумить её. После тяжелого дня спина и плечи немного ныли от напряжения, колени дрожали, а веки тяжелели. Ей как можно скорее нужно было добраться до кровати и лечь спать. Она хотела этого. Она мечтала об этом. Сейчас это была ее единственная цель. И вот, добравшись до нее, она разделась и, накинув на плечи ночную рубашку, с полным вожделением плюхнулась на родной шелковый спальник с журавлями. Иван, решивший на всякий случай пойти за ней, какое-то время постоял в комнате, глядя на лежащую жену, а после, тяжело вздохнув, ушел готовиться к своему завтрашнему, не менее легкому рабочему дню.

Вот только сон Сакуре не шел от слова вовсе. Поначалу она просто без движения лежала минут двадцать, после чего принялась ворочаться, пытаясь найти идеальное положение для сна. Но как бы она ни старалась, как бы она ни мостилась то на один бок, то на другой, то на живот, то на спину, даже позу эмбриона попробовала, но сон всё не шел. Более того, от голода неприятно бурчало в животе. Только сейчас она вспомнила, что с самого утра ничего не ела. В конце концов она сдалась и стала просто в одну точку на потолке, чтобы хоть как-то отвлечься от своей тупой бессонницы.

«Проклятье! С таким успехом я только под утро засну», — она была крайне недовольна собой.

— Это я, — внезапно в комнату зашёл Иван, уже переодетый в пижаму. — А тебе чего не спится? Ты же вроде сама говорила, что завтра грядет тяжелый день и все такое.

Он с улыбкой сел на край спальника и положил свою большую мягкую руку на голову Сакуры.

— Расскажи, что тебя тревожит?

— Не тревожит, — зевнув, ответила Сакура. — Заснуть просто не могу. Сон не идет.

— Вот как… — Иван приложил руку к подбородку и хмыкнул. — Полежи тут пока, я тебе принесу кое-что.

Когда он покинул комнату, Хонда просто молча глядела на дверь. Сил на то, чтобы двинуться с места, тратить не хотелось. Поэтому она просто лежала на подушке, время от времени моргая и гоняя в своей голове пустые мысли. Так продолжалось довольно долго, пока Иван не вернулся. Тогда она присела на спальнике, глядя на мужа.

— Вот, посмотри, что я тебе принёс, — со своей неизменной улыбкой он сел возле Сакуры, и к ее изумлению вручил ей тяжелый стакан.

— Что это? — приподнявшись, спросила она Ивана.

— Молоко с медом. Оно поможет тебе уснуть. Пей.

Сакура поднесла к губам стакан и принялась медленно пить напиток. Через какое-то время стакан оказался опустошен, и девушка, облизнув губы от молока, сладко улыбнулась:

— Какое же оно сладкое!

— Сладкое… как и ты, — он вытер рот девушки от молока бумажной салфеткой и забрал у неё стакан. — Теперь будешь спать как младенец.

— Буду надеяться, — она опустилась обратно на подушку и закрыла глаза. — Полежи со мной, пожалуйста.

— Хорошо.

Иван послушно лёг возле Сакуры, легонько прижав её к себе. Пролежавшая под одеялом, она была тёплой, а от кожи исходил легкий запах сладких духов, которыми пользовалась девушка. От мысли об этом он улыбнулся и положил руку на её плечо, начиная осторожно водить по нему. Какое-то время после этого он еще чувствовал, что Сакура еще не спит, но минут через пять она обмякла в его объятиях, и стало слышно лишь её тихое, робкое дыхание. Её темные глаза были закрыты, и теперь ей ни о чем не нужно было беспокоиться — вся суета мира осталась здесь, наяву, а сама она сейчас наслаждалась бесконечной свободой в мире своих снов, и никто и ничто не могло ей помешать.