Посреди комнаты, поглощенной тьмой безлунной ночи, находился кипельно-белый спальник. На нем, сливаясь с постельным бельем, лежала не то живая, не то мертвая фигура девушки с закрытыми белой пеленой глазами. Возле неё без какого-либо движения сидела другая девушка. По росту она была ниже первой и бодрствовала, казалось, не первый день. Без движения, в ночной тишине, она сидела, пристально разглядывая больную, будто она была главным сокровищем всего человечества.

— Пить… — внезапно убийственную тишину ночи прервал тихий хрип больной, лежавшей на спальнике. Её рука дрогнула, и она потянулась ею к руке сидевшей недвижимо девушки возле себя.

— Сейчас, Аня, не волнуйся, я все сделаю, — успокаивающе зашептала та. Стали слышны копошения близ ног, глухой звон керамического стакана, а через некоторое время после этого больная почувствовала живительную влагу во рту. Глоток — и в комнате воцарилась тишина.

«Пятый час… до сих пор лихорадит», — размышляла Сакура, взяв за руку Аню. Другую руку она запустила под одеяло, вытащив оттуда градусник. — «37,9…Что ж делать? Если так и дальше будет продолжаться, она и до утра не протянет». Так и было. Больная девушка тихонько дрожала, лежа под одеялом, и уже не особо реагировала на внешние раздражители, и просто лежала, чувствуя, как вновь и вновь поднимается и опускается грудная клетка. Аня давно не болела так тяжело, как сейчас. Экономический кризис, связанный с массовым обрушением нефтяного рынка, сильно ударил по её здоровью, и если в первые дни она практически постоянно находилась в сознании, то за последние несколько часов она слегла и практически не подавала никаких признаков жизни, лишь время от времени прося попить или жалуясь на холод или жар. Помощь в Москву была отправлена ещё вчера, но ситуация до сих пор не стабилизировалась. Поэтому оставалось только ждать и надеяться.

— Аня, Аня, — зашептала Хонда, склоняясь над больной. — Я скоро приду, не волнуйся.

Осторожно чмокнув девушку в лоб, Сакура поднялась на ноги и покинула комнату. Она вспомнила про одно хорошее лекарство, которое хранилось на кухне. Вылечить Аню оно бы вряд ли смогло, но облегчить мучения на несколько часов — ещё как. «Хотя бы поспит спокойно» — думала Сакура, кидая таблетку в воду. Послышалось характерное шипение, а стенки стакана постепенно покрывались мелкими пузырьками газа. Теперь оставалось только дать этот напиток Ане.

Пронзительный скрип половиц в безлюдном доме был похож на сцену из фильма ужасов, но сейчас это было не так важно. Нужно было возвращаться обратно. Так что, путь от кухни и до спальни русской был преодолен достаточно быстро. Склонившись над ней, Сакура приподняла голову девушки и поставила к её губам полный стакан.

— Ты должна выпить всё до последней капли. Давай, — девушка сказала это таким тоном, будто от этого зависело всё.

Небольшая заминка, и Аня принялась хлебать кисловатый напиток. Она давилась, чуть ли не захлебываясь, но пила. Она даже не понимала, что пьёт, но сила, вложенная Сакурой в слова, была настолько большой, что нельзя было остановиться ни на секунду. В конце-концов, стакан был опустошен, опущен на пол, а сама Аня, ещё пару минут продрожав, крепко заснула.

— Теперь тебе будет хорошо, — прошептала Хонда, улыбаясь. Она легла возле спящей, и приобняв её, сама уснула. Эта ночь была для неё очень тяжёлой.

На следующее утро, когда солнце начало подниматься над горизонтом, Аня открыла глаза и к своему удивлению обнаружила, что ей стало легче — лихорадка отступила, а в конечностях появилась хоть небольшая, но сила. Она на локтях приподнялась с кровати и возле себя обнаружила сладко спавшую Сакуру, свернувшуюся комочком на татами. Улыбнувшись, русская осторожно придвинула её к себе и прикрыла одеялом, в котором промучилась всю эту ночь.

— Теперь ты отдохни, — с улыбкой проговорила она, запуская руку в шевелюру спящей японки. — Ты это заслужила.