Нью-Йорк. Март 2003.

От Фрэнка не было новостей уже три месяца. Столь внезапное исчезновение огорчало. Несмотря на то, что Айеро предупреждал его о своем отъезде, Джерард и предположить не мог, что оно будет столь длительным. Все это время Джерарду оставалось лишь тихо тосковать вечерами, вспоминая друга.

До того момента, пока он не появился на пороге ставшей родной церквушки.

В неслужебные дни в церкви людей практически не было. Джерард сидел на скамье в первом ряду, увлёкшись чтением книги, не заметив подошедшего к нему сзади Фрэнка.

 — Скучали по мне, преподобный Уэй? — спросил он, сев позади. Джерард вздрогнул и обернулся. Не веря своим глазам, он смотрел на сидящего напротив Фрэнка. Уэй закрыл книгу и легонько ударил ей Айеро по голове. — За что?! — удивленно воскликнул тот.

 — Ты пропал со всех радаров на несколько месяцев. Ни письма, ни звонка, я может уже решил, что ты умер! Нельзя так просто брать и пропадать, мистер Айеро. Ты даже не рассказал, куда едешь и где в случае чего искать твое тело.

Фрэнк на это лишь звонко рассмеялся.

 — Я понял, что ты по мне скучал.

 — Расскажешь, куда ездил?

 — Извини, не могу. — Фрэнк отрицательно замотал головой. — Могу сказать, что это было по работе.

 — Ты работаешь учителем в школе, — фыркнул Джерард.

 — Это связанно с другой работой, — уклончиво ответил Айеро.

 — И, что я должен после этого о тебе думать?

 — Что я тайный агент ЛГБТ секс-инструктор из НАТО, — вновь рассмеялся Фрэнк. — Если я правильно полагаю, твой рабочий день очень скоро заканчивается, и ничего страшного не произойдет, если ты закроешь церковь чуточку раньше, и мы сходим куда-нибудь перекусить. Так и быть, кое-что расскажу.

***

Hozier - Take Me to Church

Радость от долгожданной встречи омрачали вернувшиеся мысли. Теперь, когда Фрэнк вновь рядом, Джерарду хотелось проводить больше времени с ним. При этом вошедших в привычку совместных перекусов после работы стало мало. Хотелось как можно дольше растянуть эти минуты. Фрэнк при этом лишь подливал масла в огонь, постоянно находясь непозволительно близко.

Вновь в голову лезли прошлогодние размышления о собственных чувствах. Если к зиме Джерард решил, что все же придумал свою влюбленность, то сейчас он так не считал. Щемящее сердце чувство возникало в груди каждый раз, стоило подумать о Фрэнке. И это не было чем-то хорошим.

Все размышления сходят на нет уже к концу месяца. Все вопросы и размышления о том, что он испытывает, уходят из головы. Он не может любить Фрэнка, это просто невозможно, так зачем же накручивать себя этим? Возникшие ощущения не могли быть романтической любовью или хоть каким-то ее подобием. Вот только легче почему-то не становится.

Вопросы уходят.

Остается отрицание.

Фрэнк посещает церковь по воскресеньям, отсиживаясь на последнем ряду, и, ожидая завершения рабочего дня Джерарда, по будням. Но прекращает, бросив попытки увидеться с начавшим его избегать Джерардом. Священник разворачивался в противоположную сторону, стоило их взглядам встретиться. И вел себя так на протяжении недель трех, не объясняя свое поведение.

Несмотря на попытки убедить себя, что ничего не чувствует, Уэй все равно не мог нормально общаться с Фрэнком, смотреть ему в глаза, не краснея и не думать о нем весь последующий день и вечер.

BTS - UGH!

Отрицание чувств не помогало, кажется, за прошедшее время он лишь больше в них убедился. Мысли: «Почему я? Почему не кто-то другой? За что мне такое испытание? Зачем я вообще его встретил?» и подобные им то и дело всплывали в голове. А вместе с ними и гнев. Гнев на себя, на Фрэнка, так некстати появившегося в жизни, на Линдси и ее глупый журнал, на окружающих людей. Все большая раздражительность не укрылась от друзей, вот только никто не мог понять причины странного поведения или получить внятных объяснений.

От собственных действий становилось тошно, но вечерами ноги сами несли в это подвальное здание. Очередная бутылка алкоголя, влитая в себя, путь домой, на заплетающихся ногах, и очередная злость на себя. Каждое утро одни и те же слова раскаяния, замаливание столь отвратного поведения и обещания прекратить, как вечером все повторяется.

***

Не с первой попытки попав в замочную скважину и открыв дверь, он заходит в квартиру, не включая свет. По памяти проходит в комнату, врезавшись в стену всего раз, и слышит:

— И долго это еще будет продолжатся? — упрекающий голос столь далекий и столь знакомый, звонкий, совсем еще детский заставляет вздрогнуть. Дрожащей рукой он нащупывает выключатель. Яркий свет режет глаза первую минуту. Стоило картинке перед глазами стабилизироваться, как бутылка выпадает из рук и с громким звоном разбивается о пол, расплескивая жидкость по ковру. Перед ним на широкой заправленной кровати сидит мальчик. Ему лет шесть, и он словно светится изнутри мягким белым светом. Черты лица во многом похожие на самого Джерарда. Конечно, он узнает этого мальчика. Только как это возможно, увидеть родного брата, умершего в шестилетнем возрасте, шестнадцать лет назад.

— Пора завязывать, — бормочет он. Чего-чего, а подобного рода галлюцинаций у него еще не было. Да и вообще никаких не было. Это всего лишь выдумка, его больная фантазия. Ее стоит проигнорировать.

— Да-да, братец, пора, — отвечает мальчик, не собираясь никуда исчезать. Он спрыгивает с кровати и приближается к Джерарду, всего за пару секунд изменяясь внешне и становясь старше. Стоящий теперь перед ним парень мало похож на свою детскую версию, но почему-то Уэй не сомневается, что перед ним все еще его брат, возможно так бы он выглядел, если бы не погиб. Призрак брата. Или галлюцинация. Теперь он выше на несколько сантиметров, одет в странного рода белый балахон и имеет пару белоснежных крыльев за спиной. — И что ты тут устроил? Я значит пашу там, в Раю, в надежде, что появится возможность спуститься на землю и повстречаться с любимым братцем, который решил пойти по пути священника, а он очень вовремя решил оборвать общение со всеми своими друзьями и запить. Боюсь узнать, что послужило причиной твоего отвратительного поведения, сын божий, — язвит он. А Джерарда, успевшего протрезветь от подобной встречи, прорывает на слезы.

Он опускается вниз по стене, закрывая лицо руками и захлебываясь в рыданиях. Сбито пытается оправдаться, путаясь в словах, и объяснить свой грех брату. Майкл опускается рядом с ним, разобрав среди бормотаний истинную причину. Впрочем, он догадывался о причинах, наблюдая за ним, но теперь получил точное подтверждение подозрений. Он притягивает Джерарда к себе, мягко поглаживая по волосам и что-то успокаивающе шепча. Уэй успокаивается, и засыпая слышит:

— Ты хороший человек Джерард, и Богу не важно, какого пола твой возлюбленный.

***

Sleeping with Sirens – Talking to Myself

Неспокойный сон и ранний подъем не лучшим образом сказываются на работоспособности. Весь следующий день Джерард обдумывает произошедшее ночью. Было ли это выдумкой его пьяного сознания или же действительно ангел явился к нему в образе погибшего брата? Последние произнесенные им слова волновали его еще больше. Мог ли он сам оправдать себя этим? Или же в его чувствах действительно нет ничего грешного?

Начался торг.

Конечно, он знал, что многие церкви уже давно не считают гомосексуальность грехом, но родительское, консервативное воспитание оставило свой след в сознании. Сам прийти к окончательному решению в данном вопросе он не мог.

— Ты была права, — заявляет он с порога. Линдси удивленно вскидывает брови, пытаясь понять, о чем ей говорят. — Про Фрэнка. Кажется, он мне нравится, и я не знаю, что с этим делать.

Линдси молча кивает и пропускает его в квартиру, а сама идет ставить чайник. Уэй проходит за ней следом, не прекращая описывать ситуацию последних дней. Заостряя внимание на моменте про игнорирование существования Фрэнка после их разговора.

— Честно, я мало чем могу тебе помочь в этом вопросе, — выслушав, сказала она. — У меня нет аргументов для того, чтобы убедить тебя принять какую-либо сторону. Ты же знаешь, я всегда буду на твоей стороне. Просто, мне кажется, что библию не стоит воспринимать так буквально, и, вообще, там разве было что-то про это? Да и эта книга была написана слишком давно, она просто не соответствует современным реалиям. Вот, например я — ведьма, но ты же не бежишь сжигать меня на костре за поклонение сатане?

— Но я все равно считаю, что это неправильно, — заметил он.

— Да, но я и не поклоняюсь сатане, проводя кровавые ритуалы. В любом случае, это мой выбор, и ты в него не лезешь. Вот и в твоей ситуации что-то типа того. Кстати, сейчас, — она побежала в свою спальню и вскоре вернулась оттуда с каким-то листком бумаги. — Вот, это адрес церкви, я слышала, что они занимаются поддержкой ЛГБТ-людей, подумала, что там тебе помогут разобраться со всем этим.

Джерард лишь молча кивнул, забирая лист и читая записанный на нем адрес и имя святого отца. Не так далеко от места, где служит он. Он убирает ее в карман джинс мысленно сделав себе пометку заглянуть туда на днях.

Время появляется только через неделю. Уже стоя на пороге здания, Джерард сглотнул, хотелось развернуться и сбежать. Что если Линдси ошиблась? Что если этот разговор сделает ему еще хуже?

Собрав волю в кулак, он прошел внутрь, выискивая глазами фигуру святого отца. Людей в здании церкви почти нет и нужный ему человек отыскивается практически сразу. Джерард несмело подходит к нему, не зная, как начать разговор.

— Преподобный Шектер, — обращается он, как только мужчина поворачивается в его сторону. — Здравствуйте, я Джерард, служитель из церкви через квартал отсюда.

— Рад познакомиться, Джерард. Что привело тебя сюда?

— Понимаете, у одного человека из моего прихода есть проблема, но, боюсь, я не могу дать ему нужных наставлений и мне порекомендовали обратиться к вам за советом. Это мужчина и ему кажется, что он испытывает романтические чувства к другому мужчине и не знает, как справиться с этим. Что мне стоит сказать этому человеку? Гомосексуализм — смертный грех по библии, разве это не так?

— Полагаю, этот человек запутался в своих мыслях и мнениях окружающих его людей и не может теперь понять, что есть грех. Но стоит помнить: есть и другие толкования библии, — отвечает мужчина.

— В книге Левит 18:22 это названо мерзостью.

— В те времена это слово имело совсем другое значение, мерзостью названо еще много вещей, привычных для нас сейчас, никто и не посмеет назвать грехом, например, поедание моллюсков.

— Левит 20:13: да будут мужеложцы преданы смерти.

— То же сказано и о прелюбодеях, и о непослушных детях. Мы не истолковываем эти строки буквально. В библии говорится, что, если девушка выходит замуж не будучи девственной, ее стоит вернуть отцу и забить камнями. Кто-нибудь делает так сейчас?

— Нет, но разве это значит, что гомосексуализм — это норма?

— Я считаю, что Господь любит нас такими, какие мы есть, независимо от пола, расы или ориентации.

— Вот как, спасибо, я услышал вашу позицию, — Джерард спешно прощается и покидает здание церкви в смятении. Этот человек разбил его немногочисленные аргументы и, хоть немного, но подкрепил мысль о своей нормальности.

Ростки надежды и веры в свою «нормальность» появлялись в душе. Он не болен, возможно даже не столь грешен. Пусть это и не давало ему возможности быть с Фрэнком — тот все еще был просто другом, кто вообще говорил, что тот сможет ответить на чувства, а сам Джерард оставался священником с обетом безбрачия, — но вселяло спокойствие.

Только все связи с Фрэнком он разорвал. Он больше не появлялся в церкви, не писал и не звонил.

***

Написать или позвонить Фрэнку самому было боязно. Джерард каждый день убеждал себя, что вот сегодня он точно сделает это. И так и не брался за телефон. Так пролетело четыре дня. Воскресная служба вытеснила мысли об Айеро из головы, заменив их работой.

Джерард выходит к людям и привычно начинает мессу с молитвы. Сегодня все протекает слишком быстро. После служения здание быстро пустеет, помимо хора в зале осталось пара человек на исповедь. Среди которых Джерард успеет заметить знакомый силуэт.

Фрэнк.

Уже в исповедальне Джерард пытается понять, не показалось ли ему. Никто из зашедших на исповедь людей не был Фрэнком. И Уэй надеется, что тот ждет его снаружи. Но, к его удивлению, последним посетителем исповедальни оказывается сам Айеро.

— Преподобный Уэй, я согрешил, — через чур бодро и как-то слишком радостно для человека, действительно раскаивающегося, начинает он. — Понимаете, мой грех тяжел и не дает мне покоя. Вчера, будучи в магазине, я не сдержался и украл жвачку за пару центов. Помогите мне отпустить мой грех, преподобный Уэй.

— Ч-что? — Джерард давится воздухом. Это шутка такая? Он не успевает начать говорить, как Фрэнк продолжает:

— Ладно, шучу. Оплатил вместе с остальными покупками. Просто сейчас у тебя нет возможности сбежать от меня. Что за дела все это время появлялись, стоило мне подойти?

— Я… — Джерард понимает, что в свое оправдание ему сказать нечего. А признаться он не может. — Извини. Я не могу объяснить причину, но я действительно виноват перед тобой. Мне не стоило избегать тебя подобным образом. Просто, сейчас немного сложный период в жизни, и я определенно плохо справляюсь.

— Разочаровался в вере? Решил, что не хочешь быть священником? Проблемы с семьей? — перечисляет варианты Айеро.

— Нет, ничего подобного, к счастью. А… Ты же не за исповедью пришел? Мы так и будем здесь говорить? — Он старается перевести тему, в надежде, что Фрэнк не продолжит расспрос.

— Нет, не за исповедью. Да, продолжим здесь. У тебя в таком положение нет шанса сбежать. Если все не настолько плохо, возможно у тебя есть желание отвлечься и сходить куда-нибудь?

— Это приглашение?

— Да, определенно. Ну так? Например, сегодня вечером? Заодно обсудим твое поведение.

— Хорошо, почему бы и нет, — немного неуверенно отвечает он.

— Отлично, напиши мне SMS-кой свой адрес, я заеду за тобой часов в шесть, окей?

— Окей, — успевает ответить он, как Фрэнк словно исчезает из исповедальни. Хористы давно ушли, Джерард остается один в звенящей тишине церкви. Только сейчас он понимает, что они даже не обговорили куда идти. И в целом это приглашение выглядит подозрительно.

***

Ровно в шесть часов Джерард стоит у своего подъезда, в ожидании. Он надеется, что джинсы и футболка будут подходящей одеждой для места, куда они поедут. Почему-то позвонить и спросить у Фрэнка о конкретном месте он не решился.

Вскоре рядом останавливается новенький автомобиль, из которого выходит Айеро, подзывая Уэя. Напомните, сколько зарабатывают учителя? Джерард точно не ожидал, что Фрэнк может позволить себе такую роскошь. Он молча садится в автомобиль, чувствуя себя немного не комфортно в дорогом кожаном салоне. Фрэнк старается разговорить парня, но по большей части ведет диалог сам, рассказывая о забавных случаях с работы, в этот раз той, о которой Уэй знает, в школе. Джерард больше погружается в свои мысли, краем уха вслушивается в историю о детях, написавших о воевавшем во время второй мировой Наполеоне.

С Фрэнком комфортно. С Фрэнком уютно. С Фрэнком нельзя находиться так близко. Этот поход «развеяться» ему все больше напоминает свидание.

Наверно, до того момента, пока Фрэнк не привозит его в парк аттракционов.

 — Будет весело! — обещает он.

И кто такой Джерард, чтобы сомневаться в его словах. Им действительно весело. Уэй ни за что бы не подумал, что посещение развлекательного парка принесет столько удовольствия. Они пробыли там до самого закрытия около часа ночи. Казалось бы, глупая затея запомниться ему на долго. Одно колесо обозрения чего стоит.

Впервые Джерард опаздывает в церковь и не жалеет об этом. Вчерашний вечер того стоил.

***

Sleeping With Sirens - Better Off Dead

Так проходят еще несколько месяцев. Фрэнк берет за привычку хотя бы раз в неделю вытаскивать Джерарда из квартиры или церкви и везти ресторан, кинотеатр, парк или иное место. Подобные вылазки позволяют на момент забыть о насущных проблемах.

Для того, чтобы после окунуть в них с головой. Их встречи каждый раз все больше походят на свидания. Фрэнка вокруг слишком много и Джерард чувствует, что он просто не справляется.

Слишком часто он думал он Фрэнке. Одновременно с этим виня себя в этой глупой влюблённости. Вновь проснувшиеся чувства не давали покоя.

Он уже много раз слышал от Рэя, что стал лишком рассеянным и не внимательным, зачастую уходя в себя. Прихожане так же заметили странное поведение святого отца, раз от раза интересуясь здоровьем. Джерард лишь улыбался и говорил, что все в порядке и, возможно, он просто не выспался.

Высыпаться с длительностью сна не более пяти часов было сложно. Стоило только лечь в кровать, как все желание спать улетучивалось. Крутясь с боку на бок, ему удавалось заснуть на несколько часов, прежде чем звенел будильник.

Фрэнк спрашивал, не решил ли Джерард сесть на диету, замечая, что тот практически ничего не заказывает во время их походов в кафе или рестораны и достаточно опхудел за последние месяцы. А если и заказывает, то совсем не есть. Уэй отнекивался, отвечая, что аппетита не или же он успел поесть дома.

Не укрылось состояние и от Линдси. Близкая подруга всерьез беспокоилась подавленным состоянием Джерарда. Отсутствие настроения, подавленность, сонливость и некая заторможенность в действиях нагоняли на не самые лучшие мысли.

Депрессия затягивалась.

Стараясь отвести подозрения друзей, делая вид, что он в порядке, Джерард все чаще задумывался о собственной жизни. А стоит ли оно того? Стоило ли посвящать себя вере, если он не может воспротивиться чувствам к мужчине? Может стоит все это закнчить?

Может быть лучше смерть?

Подкосил состояние звонок матери, пасмурным осенним днем.

«Поганая погода под поганое настроение», — грустно усмехнулся Джерард, приготавливая кофе.

 — Джерард, твоя бабушка в больнице.

Всего пять слов, а чашка уже падает на пол, разбиваясь на сотни мелких осколков. Новости о состоянии здоровья столь близкого человека приводили в ужас. Сколько Джерард себя помнил, именно бабушка была рядом. Она поддерживала начинания и была самым настоящим другом, в то время, когда казалось, что родителям была нужна лишь его вера в Бога.

 — В какой больнице? Что случилось? — отчаянно кричит он в телефон.

 — Инсульт, — поразительно спокойно отвечает мать. — Записывай адрес.

Он едет туда так быстро как только может, так и оставляю осколки от чашки на кухонном полу. Запах больницы кружит голову. От окружающей белизны рябит в глазах. В палату его не пускают. Из-за двери слышен лишь противный писак аппаратов.

Последующие несколько дней туманно пробегают перед глазами. Он приезжает несколько дней подряд, бесцельно сидя на скамье около палаты. Пока наконец на четвертый день не разрешают посещения.

Он проводит в больнице вечера, рассказывая последние новости из мира и своей жизни в том числе. Несколько раз его подвозит Фрэнк. Айеро, понимая ситуацию, не настаивает на совместном времяпровождении, но напоминает, чего в случае чего Джерард может к нему обратиться. Джерард лишь благодарно кивает. И несколько раз в разговоре с бабушкой упоминает Фрэнка.

И честно, он совсем не удивлен вопросу: «Он тебе нравится?» от нее. Елена всегда была проницательной женщиной. Джерард лишь грустно усмехается, бормоча под нос:

 — Это не имеет никакого значения. Нравится или нет, эти чувства все равно не правильны.

 — Хватит болтать глупости, — строго отвечает она. Всегда была проницательной и достаточно прямолинейной. — Не бывает неправильных чувств, бывают неправильные убеждения. Как у тебя сейчас. Ты можешь любить того, кого захочешь, не важно какого он пола, если это хороший человек. Бог любит тебя таким, какой ты есть.

Слова прочно заседают в голове. Где-то он уже это слышал.

— Ты хороший человек Джерард, и Богу не важно, какого пола твой возлюбленный.

Джерард размышляет об этом на протяжении пути домой. В прошлый раз он слышал эти слова от Майки. Или это все же была выдумка его сознания? О той ночи у него больше вопросов, чем ответов.

 — Как там бабушка? — раздается голос, стоит ему включить свет в спальне.

 — Что за черт?! — вскрикивает Уэй, чуть не подскакивая на месте. На его кровати вновь сидит Майки. Но не тот, ребенок, которого знал Джерард, а его повзрослевшая версия.

 — Не черт, а ангел, — спокойно поправляют его.

 — Ты… — Джерард тяжело вздыхает. — Как это возможно? Кто ты такой?

 — Прекрасно, теперь и брата родного не узнаешь, — фыркает он. — Спешу напомнить: Майкл Джеймс Уэй, восьмидесятого года рождения, твой младший брат, умерший в шестилетнем возрасте.

 — В том то и дело, умер. Почему я должен тебе верить? Еще и верить тому, что ты ангел. Ангел не явится так просто к человеку.

 — Серьезно? — Он расправляет сложенные за спиной крылья, белоснежные, окутанные мягким свечением. — И еще раз. Серьезно? — Касается рукой парящего над головой нимба. — И много ли ты знаешь об ангелах? Так просто к людям не являются, — передразнивает Майки. — Значит, это ты мне сказать смог, а то что дети до семи лет в рай без очереди попадают забыл.

И почему-то сейчас ему хотелось в это верить. Наверно, дело в манере язвить по делу или нет. Шестилетний брат общался точно так же.

 — Но как такое возможно, чтобы ты стал ангелом…

 — Дослужился, а сейчас у меня отпуск, имею право и на Землю явиться. Итак, я задал вопрос.

 — Ах да, она… Не очень хорошо. С каждым днем все слабее.

 — Скоро отойдет к ангелам, — прошептал Майки, как бы заканчивая мысль брата.

Джерард понимает, что брат прав. Но все равно не хочет в это верить. Майки, пробыв в квартире еще не долго, испаряется прямо на глазах брата.

Так он появляется еще несколько раз. Джерард с увлечение рассказывает о своей жизни, друзьях и Фрэнке. Майки делится подробностями райской жизни, но чаще все же жалуется на количество работы. Выяснилось, что быть ангелом не так уж и просто. Он так же рассказывает, что пробивался в высшие ангельские чины как раз для возможности возвращаться домой. Но, если к родителям он уже не придет, то общению с братом очень даже рад. Джерард в шутку называет его своим ангелом хранителем, на что Майки лишь согласно кивает.

Как и предполагали, к концу ноября, Елена отошла на тот свет. «Плюнь на общество и начни с ним встречаться. Хватит страдать», строго сказал она в последний их разговор.

Похороны прошли тихо, в семейном кругу. Присутствие Майки рядом вселяло надежду, скорее даже уверенность, что сейчас ей намного лучше, чем было на Земле.

Жизнь возвращалась на круги своя. Вернулись в привычный режим церковные служения и встречи с Фрэнком. Между ними втиснули проводимые с Майки вечера. Груз чувств собственной неправильности и никчемности спадал с плеч.

***

Stray Kids - Phobia

Джерард заканчивал воскресную службу в комнатке для покаяний. В здании церкви должно быть уже не осталось людей, кроме человека, сидящего за стеной. После завершения разговора, он должен был встретиться с Фрэнком. И никак не ожидал, что место говорящего займет сам Айеро.

 — Святой отец я согрешил, — начинает Фрэнк. Уэя настораживает, звучащий серьезнее голос. Кажется, или Фрэнк в этот раз пришел с чем-то действительно серьезным? Или его актерская игра вышла на новый уровень, и он решил вновь рассказать б украденной-но-оплаченной жвачке. — Святой отец, кажется, я влюбился в человека.

 — Что же в этом такого? — удивленно спрашивает Джерард. Влюбился? В кого? — Или же этот человек уже занят?

 — Нет, он совершенно точно свободен, но не обращает на меня никакого внимания. Знаете, я еще не согрешил…

 — Но собираетесь?

 — Да, собираюсь, — решительно отвечает Айеро и, не дав Джерарду вставить слово, продолжает. — Согрешу прямо сейчас. Святой отец, сходите со мной на свидание?

 — Ч-что? — На свидание? Но разве его чувства не безответны? Джерард, не дожидаясь какой-либо реакции, выбегает из комнатки. Следом выходит Фрэнк. — Если это шутка, то она не смешная, — произносит Уэй, стараясь скрыть дрож в голосе.

 — Джерард, это совершенно точно не шутка. Я серьезен. Может мы общаемся не так долго, но я точно могу сказать, что ты мне нравишься, и, возможно, я влюблен в тебя. Я понимаю, что ты священник и тебе нельзя, но все же, может попробуем? Просто дай один шанс. Я же вижу, что тоже не безразличен тебе.

 — Я… — Джерард замолчал. — Я не знаю, Фрэнк. Знаешь, я столько времени провел в размышлениях об этом. Я пытался понять, за что Бог посылает мне такое испытание, заставляя чувствовать что-то к мужчине, испытание с которым я не могу справиться. Попытки понять, что я вообще чувствую и может это никакое и не божественное испытание. Я столько считал себя, грязным и неправильным. Но сейчас буквально каждый считает своим долгом сказать мне, что в этих чувствах нет ничего неправильного. Я даже общался с другим священником на эту тему. — Он видит, как с каждым словом Фрэнк понимает все больше.

 — Это значит нет?

 — Это значит, что я слишком устал думать и пытаться действовать хоть сколько-то разумно. Самым разумным сейчас мне кажется согласие. Может, мы и можем попробовать.

Пятая стадия: принятие.