Пепел ритуальных денег и дымок раскуриваемых благовоний подхватывает и уносит ветер. Лань Цзинъи вовсю хлюпает носом и не сдерживает слез. Лань Сычжуй пробует его успокоить, положив руку на плечо — не теряет самообладания даже теперь. Цзинь Лин, насупившись, изображает стойкость, но у него трясутся руки, когда он подносит бумажку к самодельному очагу.

— Хорошо, — произносит Лань Чжань над могилой А-Цин, глядя куда-то вдаль.

Вэй Усянь недоуменно смотрит на Лань Ванцзи, пытаясь — как всегда, безуспешно — понять, о чем тот думает и зачем произнес странные слова:

— Хорошо? Что именно?

Чего хорошего в той истории, которую Вэй Ин «сопережил» с А-Цин и которая завершилась у них на глазах? Сюэ Ян мертв, но мертвы и его жертвы, а души их разбиты и едва собраны. Души теперь носит в мешочках-ловушках Сун Лань, лишенный языка, жизни и того, кого так долго искал.

Ничего хорошего в этом нет, думает Лань Чжань, кроме одного — малодушная мысль, но все же: это случилось с кем-то другим.

— Лютый мертвец! А-а-а! Мертвец!

Шуанхуа мгновенно вылетает из ножен, но стоит Сяо Синчэню напрячься, обернувшись по сторонам в поисках неожиданно вылезшей нечисти, как он видит лишь Сюэ Яна, который чуть ли не покатывается со смеху. Тот сгибается пополам в приступе хохота, а из его глаз катятся слезы. Руки у него связаны «божественным плетением», и он не может утереть глаза.

— Ха-ха-ха! Ну ты даешь! Третий раз купился! — выговаривает сквозь смех Сюэ Ян.

Сяо Синчэнь хмурится и краснеет до ушей, поняв, как глупо его провели в очередной раз.

— Ты так пытаешься сбежать? — спрашивает он, сведя брови.

Сюэ Ян перестает хохотать и смотрит на него с издевкой:

— Если бы я мог сбежать, то ты бы уже не сумел об этом узнать. Да мне и незачем это делать.

Заклинатель наконец вкладывает меч обратно в ножны.

— Тебя ждет смерть, Сюэ Ян, а ты играешь.

«Почти дитя — он играется, а руки у него, между тем, по локоть в крови».

На Сюэ Яна зловещее предзнаменование, изреченное Сяо Синчэнем, не производит никакого впечатления:

— Да ну? — прищуривается он. — А вдруг я достигну бессмертия?

— Не раньше, чем совет кланов вынесет тебе приговор.

Им оставался день пути до Башни Золотого Карпа, где Сяо Синчэнь предполагал предать правому суду убийцу, который стер с лица земли целый клан.

— Правда вынесут?

Сяо Синчэнь молчит. Всю дорогу этот малолетний преступник донимает его разговорами и нелепыми шутками. Пару раз он пытался сбежать, но Сяо Синчэнь бдителен даже в ущерб собственной бодрости. Сюэ Ян не спит сам и не дает спать ему, а днем клюет носом и выдумывает пакости, чтобы развлечь себя и не уснуть.

И вот уже в третий раз он одурачивает его, притворяясь, будто видит нечисть или разбойников на дороге. Сяо Синчэнь еще не привык к тому, что люди могут говорить неправду, когда речь идет о таких опасных вещах. Он с трудом привыкал к тому, что люди могут говорить неправду просто ради того, чтобы позабавиться.

— Вроде зануда, а такой смешной! — размышляет вслух Сюэ Ян, следуя впереди заклинателя. — Одно удовольствие тебя дурачить, ведешься на все! И откуда же ты такой взялся?

— Я покинул гору наставницы, — степенно начинает Сяо Синчэнь, — чтобы помогать миру избавляться от таких, как ты.

— Каких — как я? — наигранно недоумевает Сюэ Ян.

— Тех, кто может истребить бессчетное множество людей не моргнув и глазом.

— Если я такое чудовище, то почему бы тебе просто не прикончить меня? Зачем тащить меня в Ланьлин?

— Нельзя убивать без суда.

— Даже такое чудовище?

— Даже такое чудовище. Сначала твою вину докажут, и только потом предадут смерти.

— А если не предадут? Ведь ты своими глазами видел, как ко мне, приглашенному ученику Ланьлин Цзинь, относится Цзинь Гуанъяо, — пытается вразумить Сюэ Ян.

— Он пока еще не представляет весь клан, а тем более — все кланы.

— Так что ты станешь делать, если я выйду сухим из воды?

— Не будет этого, не сомневайся, — чуть повышает голос Сяо Синчэнь. — У твоего преступления есть свидетели.

Сюэ Ян хмыкает, и на этом они оба замолкают.

— Эй, борец за справедливость! — спустя время снова начинает Сюэ Ян.

— Чего тебе?

— Наверняка за тобой тоже водятся какие-нибудь грешки.

Сяо Синчэнь молчит, и тот продолжает:

— Не бывает ведь таких правильных людей, каким ты хочешь казаться! Колись давай! — весело говорит он и оборачивается, не прекращая идти: — Ну же. Мне скучно.

— Во всяком случае, я не убивал людей, не истреблял кланов.

Скука на лице Сюэ Яна сменяется раздражением:

— А ты не думал, что у меня была причина уничтожить клан Чан?

— Об этом ты сможешь рассказать на суде.

Разговор прекращается, и Сюэ Ян опять не знает, чем бы себя занять в этом совершенно бессмысленном путешествии. Неожиданно ему на ум приходит идея:

— Сяо Синчэнь, давай поспорим! — говорит он и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Спорим, меня не казнят?

— И на что же ты предлагаешь спорить? — равнодушно вздохнув, спрашивает заклинатель.

— Как на что? — хитро щурится Сюэ Ян. — Если умру я, то ты живешь. Ну а если я выживу...

— Не выживешь.

— ...То я убью тебя! — радостно восклицает Сюэ Ян. — Как тебе идея?

— Тебе вынесут смертный приговор.

— А если нет?

— Я верю в справедливость старейшин кланов.

Сюэ Ян хихикает себе под нос. У него на руках не только кровь, но и козыри. Цзинь Гуанъяо и его отец уж точно не пожелают устранить его — не позволят себе губить такого полезного человека. Даже жаль, что этот простак с горы уйдет дальше спасать мир и не сразу прознает о новых злодействах Сюэ Яна.

Резиденцию клана Цзинь Сяо Синчэнь покидает с тяжелым сердцем — Цзинь Гуаншань и его сын и правда слишком рьяно защищают убийцу, а Не Минцзюэ в спешке покидает совет. Сюэ Ян напоследок улыбается, обнажая клычки, — с таким очарованием, будто прощается с давним хорошим другом:

— Я тебя убью, — почти ласково произносит он, когда его под руки хватают люди Ланьлин Цзинь, дабы отвести в темницу. — Не забывай меня, даочжан! Мир тесен!

И хоть Сяо Синчэнь все еще уверен в торжестве справедливости, по спине у него бегут мурашки.