я видел чёрные вздутые вены на левой её руке 
и сверкающую синюю чешую, окольцевавшую правую кисть 
и предплечье, 
и локоть с плечом. 

чешуя прорезалась на шее, разрывая сухую кожу. 
я внимательно слушал, выбирая ей новое, сильное — подходящее — змеиное сердце. 

вырезал на рёбрах знаки, чтобы держались крепко, 
чтобы держали крепко — 
с новым всегда так страшно и ненадежно. 
лучше пусть будет точно. 

отец говорил, что твари — не маги, несовместимы. и они не могут, и она им ядом... 
прости мне, отец, что доказывал обратное, ломая твои творения (твои игрушки), 
но я заставил это работать. 
и будь я проклят, если не сделаю это лучше. 

а она потеряла голос: 
сорвала вначале, хрипела и выла, когда чешуя прорывалась сквозь кожу, 
а потом лишь шипела — 
к змеиному сердцу подкралась чужеродная магия. 

я нарек её своей дочерью — первой, любимой дочерью, после того, как выжила. 
выпустил ко всем этим глупым людям — не держать же её взаперти. 

и стал королём черепов.