у неё был голос такой, что только кричать и выть, 
но никогда — не петь, 
ей же хотелось, да так, 
что скрипели зубы 
и говорили люди: 
"девка дурная, опомнись — 
не нужен тебе тот голос, 
добра из него не выйдет". 

ей говорили люди, 
но она их не стала слушать — 
только смеялась громко и закрывала уши, 
и убегала ночью прочь, подальше от дома: 
ей ведь хотелось так, 
что скрипели зубы и белели костяшки пальцев, 
она сбегала и выла, что волки выходили из чащи 
и говорили ей: 
"оставайся, 
будешь хранителем стаи, 
покажем тебе охоту, 
научим тебя читать все звериные тропы. 
оставайся с нами, 
мы будем слушать твой голос".

но она уходила дальше, 
потому что вой — не песня, 
вой — это голод и горечь,
и волки скорбно смотрели ей в спину. 
не выли. 

она смотрела в песок 
и думала, 
что ей делать в пустыне, 
если песок любит слушать только себя и ветер, 
и оба они — безголосые, 
они не научат её.
проползали мимо, шипели змеи — 
обошли бы десятой дорогой, если бы были ноги, 
потому что у ведьм пустынных особая плата, 
и лучше не быть с тем рядом, 
кто что-то им будет должен. 
она — не знала. 
и ей говорила ведьма: 
"на севере есть океан, 
он разбивает волны о скалы, 
если станешь волной — будешь петь".