Густой туман, подобно молочной пенке и сладостному мареву, с холодным ливнем ворвался в приоткрытое окно с ветром. Невилл поморщился, вздрогнул и натянул одеяло по самый подбородок, продолжая ежиться от пронизывающего холода.

«Почему никто не закроет это окно?» — мысленно раздражается он, все же открывая заспанные глаза.

Темнота. Вокруг плотной тягучей патокой окутывала темнота, грудь сдавливало и становилось трудно дышать. Невилл попытался встать, пошевелиться, но все было тщетно, что-то упрямо вдавливало его в матрас. Задушено что-то пискнув, Невилл все же справился с непонятной силой и резво вскочил на ноги. Бешеный стук сердца, подобно гонгу, пульсацией отдавался в ушах. В комнате стояла непроглядная темнота, и было слишком тихо. Ни сопения соседей, ни храпа Рона. Ничего.

Судорожно нашарив под подушкой палочку, Невилл, трясущимися руками попытался зажечь люмос. Но и без того непослушная палочка отказывалась зажигать даже светоч, отчего его накрыла волна паники.

«Что происходит?»

Кое-как справившись с упрямым древком и поклявшись себе, что при первой возможности купит себе новую палочку, Невилл едва не повалился на пол от представшей его глазам картины. На кроватях лежали друзья, и можно было даже подумать, что те просто спят, если бы не странные, практически черные пятна под их телами. Невилл, дрожа всем телом, и непонятно, отчего именно, от холода ли или от страха, подошел к ближайшей кровати Рона. Волосы цвета грязной ржавчины спадали в беспорядке на умиротворенное и бледное лицо, глаза его были закрыты, а на губах играла безмятежная посмертная улыбка. В груди Уизли была дыра, из которой и сочилась темная кровь, пачкая белоснежную простынь, и так великолепно сочетающаяся с красными шторами.

На остальных кроватях была та же самая картина, все были мертвы. Особенно странно было смотреть на Поттера. Тот лежал чуть скрюченный, по лицу его расползлась вязь черных вен, это было пугающе странно. Невилл, казалось, держался из последних сил и поспешно выбежал из спальни, чтобы позвать на помощь. Но другие комнаты были заперты, а сколько бы он ни стучался, не кидался заклинаниями, все было безрезультатно. Гобелен с Полной Дамой не открывался, самой стражницы не было, и это начинало пугать еще больше.

Невилл от бессилия схватился за голову и осел на пол, раскачиваясь из стороны в сторону. А тьма все сгущалась, ее щупальца — чернее ночи — подбирались ближе; он услышал ледяной шепот, чей-то противный и скрипучий смех. Гадкие щупальца опутали лодыжку, слизь от них была похожа на ту же кровь, что была в спальне. Невилл пытался вырваться, закричать, но дыхание сперло, его горло обвило щупальце. Невилл зажмурился что есть мочи и уже не сопротивлялся. Но в следующий миг он услышал тихий голос, который звал его. Невилл не сразу узнал в нем Поттера и лишь крепче сжал кулаки. Галлюцинации начали прогрессировать.

— Невилл! Проснись же, — Поттер уже минут десять пытался добудиться до Лонгботтома, так как тот вел себя странно, он метался и что-то стонал, и от этого Гарри и проснулся. За окном только-только начинался рассвет, и Гарри, сонно щурясь, встал посмотреть, что же происходит.

Невилл распахнул глаза резко, также резво сев: он смотрел дикими глазами, зрачки заполнили радужку, и он с каким-то ужасом смотрел на Гарри, тяжело дышал, словно его душили, судорожно и жадно хватая воздух. Такая реакция была непонятна Поттеру, он нахмурился, пощелкал пальцами перед лицом друга.

— Ты в порядке? Эй? Чтобы тебе там ни снилось… — но не успел Гарри закончить свою речь, как Невилл вскочил и с все теми же дикими глазами крепко стиснул Поттера в объятиях, едва не душа. — Невилл, ты меня задушишь. Да что происходит?

Но тот пуще прежнего вцепился в тонкую ткань пижамной рубашки товарища, и Гарри ощутил, как что-то мокрое и теплое падает на его шею. Неужели он плакал?

— Невилл, эй… Успокойся. Это был просто сон, понимаешь? Сон.

— Вы… много крови… А потом она пришла и за мной… Я пытался… — беспорядочно бредил тот, стискивая Поттера в объятиях. — Вы все были мертвы. А я…

— Видишь, я жив, — сдержанно пояснил Гарри, отодвигаясь, наконец, от Невилла. — И они живы. Просто это был сон.

— А вдруг… Вдруг ты — это и есть сон. А там была реальность. Меня же душили! Точно, я, вероятно, без сознания и когда очнусь, то вновь окажусь там.

— Я когда-то тоже так думал, — тихо проговорил Гарри, обхватив лицо Невилла руками и вынуждая смотреть ему в глаза. — Я перепутал реальность и сон. Я позволил овладеть моим разумом. Но я был намного младше и попросту не мог понять, что происходит и как с этим бороться. А ты можешь. Борись! Нет ничего реальнее этого утра, видишь, там рассвет, — указал он рукой на окно. — Та тьма — это твоя внутренняя тьма, и она желает приручить тебя, подчинить себе. Не поддавайся, не вздумай, Невилл. Борись и укроти ее. Подчини себе, заставь служить твоей воле. Не вздумай сдаваться. Иначе ты больше не проснёшься, она выпьет тебя всего.

Невилл продолжал стоять на месте и смотреть на живого, раскрасневшегося от лучей утреннего рыжего солнца Гарри. Зрачки сузились, дыхание выровнялось, и он вновь заключил Поттера в объятия.

— Можешь наказать меня за эту фривольность, но… Спасибо, Гарри. Спасибо!

Гарри на это лишь фыркнул и похлопал товарища по спине и, что-то неразборчивое прошептав, отстранился.

— Все в порядке, — улыбнулся он. — Раз мы все равно не спим, пошли в гостиную, закажем у эльфов чай, — зевая, предложил он. — А лучше кофе. Как думаешь?

— Ты пьёшь кофе? — нервно спросил Невилл, постепенно успокаиваясь.

— Я могу выпить и коньяк, если мне его предложат. Но, ох уж эти стереотипы, верно? — усмехнулся Гарри, натягивая поверх пижамы мантию.

Невилл улыбнулся и последовал за Гарри, отмечая, что у Поттера врожденный талант утешать и вселять в людей уверенность. Даже если все это сон, то он рад побыть здесь еще немного.

* * *

— Сегодня соревнования, — невнятно пробурчал Рон, пытаясь прожевать завтрак. — Мне кажется, что я сойду с ума. Волнуюсь больше, чем наша сборная!

— А они волнуются? — беспечно спросил Гарри, намазывая на тост джем. — Мне кажется, нервничают больше все остальные, нежели сами участники.

— Ага, ага, — закивал на это Колин Криви, который с восторгом постоянно смотрел в сторону Поттера. Это иногда нервировало. — Я вот думаю, даже почти уверен, что мы победим. С нами же принц!

Это словно стало негласным лозунгом; там, где появлялся Гарри, гриффиндорцы заметно приободрялись, словно он был их личным маяком.

— Гарри, — окликнула его Гермиона. — Я после уроков, перед матчем, хочу сходить в библиотеку. Не составишь мне компанию?

Поттер, до этого смотревший в тарелку и о чём-то думая, поднял на нее растерянный взгляд.

— Да, сходим.

— Вот и отлично, — бодро отозвалась Гермиона, разглаживая края ажурной салфетки. — Кстати, Рон. Тебя Забини спрашивал, ты в курсе?

— И что этому мулатишке надо от меня? — фыркнул раздраженно Уизли, а его уши слегка покраснели, от чего близнецы не упустили шанс поглумиться над краснеющим Роном. — Да заткнитесь уже!

— Мне-то почем знать, что ему надо от тебя? Я лишь передаю, что тебя искали.

— Рон, чего это ты так взъелся на Забини? — спросил недоуменно Поттер, не припоминая между этими двумя вражды, да и общения как такового тоже.

— О, а то ты не знаешь, — завелся Рон, пыхтя. — Куда бы я не пошел, везде меня преследует он. На травологии, на зельях, даже на защите этот придурок садится со мной. И всегда-то он тошнотворно мил и приветлив. Бесит.

— А по-моему, это показатель воспитанности и дружелюбия, — вставила свое поучительное слово Грейнджер. — Может, дело в тебе?

— А эти его комплименты невпопад? — не уступал Рон, от такого заявления за столом обычно шумных гриффиндорцев стало тихо. — Ну, то есть… Странные слова, звучащие, как какой-то комплимент, вот…

— Например? — заинтересовался Гарри, заметно развеселившись.

— Ну, например, вчера я заляпался в белой краске, и даже не стану намекать, из-за кого, — он гневно посмотрел в сторону братьев, которые тут же прыснули в кулак. — А этот… Увидел меня в коридоре и такой: о, тебе идет такая расцветка, Рон. Твои волосы такими яркими кажутся, — передразнил он Блейза.

— И что тут такого? — недоумевал Невилл, молчавший до этого. — В этих словах нет ни насмешки, ни комплимента. Просто Забини констатировал очевидное. Твои волосы и правда необычайно огненно-яркие на белом фоне.

— Да? Хорошо, а как вам такое: Рон, тебе бы пошли заячьи ушки, ты такой забавный с ними, — проворчал тот. — Помните, когда зелье сработало не так, как надо и я едва в кролика не превратился?

По столу Гриффиндора прошел хор смешков, что еще больше раззадоривало и без того угрюмого Рона.

— Батюшки, да у нашего братишки появился воздыхатель, — с придыханием и восторгом заключили близнецы посмеиваясь. — Вырастешь, сыграем самую шумную свадьбу!

— Знаете что?! Идите вы! — выпалил в конец злой Рон и пулей вылетел из зала.

— Мне кажется, что Ронни неравнодушен к Блейзу, — доверительным полушепотом сообщила Гермиона, в ее глазах плескалось веселье.

— Тебе не кажется, — ухмыльнулся Гарри, откусывая наконец тост. — Я поговорю с ним после.

Весь завтрак шепотки не смолкали, кто-то хихикал и тыкал пальцами в сторону слизеринского стола, что Гарри старался пресечь на пару со старостами. Но ребята развеселились еще больше. Веселье подогревала еще и предстоящая игра — каждый пытался отвлечься как мог.

* * *

На квиддичном поле было шумно, все факультеты и профессора заняли свои места на трибунах и вовсю готовились болеть за команды. Судила матч мадам Трюк. Она стояла в центре поля, держа в руках метлу и ожидая, пока команды выстроятся друг напротив друга.

Гарри прикусил изнутри щеку от волнения и с напряжением смотрел на самого низенького из команды — Джонни. Из-за того, что тот стоял спиной к нему, Гарри не видел, но твердо ощущал, что мальчик очень нервничает. Как говорится, когда сильно нервничаешь, то что-то может пойти не так. А сегодня все должно было пойти так. Команда обязана была победить. Поттер постарался задействовать ментальную магию, мысленно стараясь подбодрить брата, потому что он понимал, насколько это все было для того волнительно. Гарри не знал, сработало ли это, ведь он не изучал этот вид магии, но очень надеялся, что хоть что-то получилось. Джонни заметно вздрогнул, мотнул головой и обернулся, чтобы взглядом выловить Поттера. Мальчики смотрели друг на друга всего долю секунды, и Гарри скупо улыбнулся брату, кивнув головой. Но почему-то Джонни еще больше занервничал от этого и поспешно отвернулся, обращая свое внимание на мадам Трюк.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра, — заявила она, жестом приказав всем подойти поближе.

Команды подошли ближе, образовав полукруг. На гриффиндорских игроках были надеты красные мастерки с нашивкой на спине номера и фамилии, а также красовался лев. У команды Слизерина — зеленые мастерки с эмблемой змеи. Гарри выловил взглядом блондинистую макушку и, так как Малфой был к нему лицом, кивнул и также улыбнулся, выражая поддержку и тому. Но это все, что он мог сделать для Малфоя.

— Пожалуйста, оседлайте свои метлы.

Мадам Трюк сильно свистнула в серебряный свисток и взмыла высоко в воздух вместе с четырнадцатью игроками. Матч начался.

Трибуны взревели, загалдели, засвистели, кто-то сделал даже плакаты с кричащими лозунгами, чтобы поддержать любимую команду. Гарри почти не слушал, что говорили судьи и какой сейчас счет, все его внимание было сконцентрировано на двух ловцах, что со скоростью самого снитча летали, ловко лавируя между кольцами и другими игроками. И вот один из них ушел в резкое пике летя древком метлы к самой земли.

* * *

— Боишься, Уолтер? — усмехнувшись, спросил надменно Малфой, высматривая в воздухе маленький золотой мячик.

— Еще чего! — в тон ему ответил Джонни, нервно облизнув губы.

Ладони предательски вспотели и соскальзывали с рукояти, но Джонни ни за что не покажет слабость перед этим Поттеровским припевалой. Как оказалось, Гарри практически везде вне гостиной ходил с небольшой группой слизеринцев и известной троицей с Гриффиндора. И никто, несмотря на вражду между этими факультетами, слова ни Гарри, ни Малфою не говорил. Это нервировало. Поттер периодически бросал в его сторону взгляд, это ощущалось подкожными рефлексами. Тот следил за каждым шагом, и было непонятно почему. Джонни так и не смог выпытать у Поттера, почему он так следил за ним.

Тут Джонни заприметил блик, яркий всполох яркого света — это был снитч. И пока Малфой гордо восседал на своей метле, Джонни криво ухмыльнулся и, прищурившись, резко накренил вниз свою метлу и полетел к земле, где и сверкал крылышками маленький шарик.

Ветер бил в лицо холодными струями, забираясь под тонкую мастерку, глаза начинали слезиться, и уши заложило, но он упорно следил за трепыхающимся шариком. Сбоку мелькнула зеленая мастерка, и Джонни крепче вцепился в древко, буквально впиваясь в него. До земли оставалось совсем немного и в последний момент, когда золотой снитч вильнул в сторону, Джонни ушел вбок, чуть не сбив самого Малфоя.

Джонни летел вдоль трибун, то отдаляясь, то приближаясь к заветному шарику. Он вытянул одну руку, прищурив глаза, из-за ветра было сложно концентрироваться, а внешний шум трибун немного отвлекал. Рука затекла, а в следующий момент, Джонни и сам не понял как, его сильно дернуло в сторону, давая возможность Малфою вырваться вперед. Теперь, от удара о деревянную преграду, плечо ныло, как и рука, но Джонни, рассердившись, сильнее сжал древко, стараясь нагнать блондина.

— Ты проиграешь, Уолтер, — гадливо прогудел Малфой, едва не насмехаясь над неуклюжим гриффиндорцем. — Ты слабый.

— Заткнись, Малфой. Единственный, кто сегодня останется ни с чем, так это ты, — осклабился на это Джонни, выжимая из своей новой метлы всю скорость, какая только есть. — И да, кстати, ты сейчас врежешься!

Ухмылка на бледных губах дрогнула, и Драко посмотрел перед собой, впереди был огромный столб, и пока Малфой пытался вывернуть метлу в сторону, след Уолтера уже простыл.

— Проклятый Уолтер! — выругался он, сворачивая в сторону.

* * *

— Гарри! Гарри, он же разобьется, — взвыла Гермиона, смотря с ужасом на то, как Джонни летит прямо под трибуны, а следом и Малфой, их яркая форма скрылась в тени трибун.

Поттер замер и, так же как и другие, привстал, чтобы понаблюдать за происходящим. Яркая блондинистая макушка Малфоя мелькала между балками, а впереди него всего на дюйм вырвался Джонни, они летели с невообразимой скоростью, отчего даже у Гарри перехватило дух.

Джонни летел словно стрела, мелькая между столбами, и ловко уходил в сторону от летящих щепок. И вот, наконец, ловцы показались на поле, куда Поттер даже не смотрел практически, так как все его внимание было приковано к двум ловцам, которые мелькали между игроками и устраивали столкновения, всячески отвлекая друг друга. Тем временем золотой шарик оказался около трибуны, на которой сидел Гарри с другими гриффиндорцами. Поттер как завороженный смотрел на парящий в метре от него снитч: золото сверкало на солнце радужными переливами, а серебряные крылышки и вовсе были незаметны из-за быстрого трепыхания.

Джонни заметил свою добычу и пулей понесся к трибунам, Драко полетел следом, тоже заметив желанный трофей. Поттер и другие немного вжались в спинки скамей, чтобы не попасть под раздачу. Мало ли, что взбредет мячику — полететь, например, на зрителей.

— Уолтер, жги! — крикнули Симус с Роном.

Гарри смотрел на то, как Джонни летит на него, его глаза больше всего понравились Поттеру; это был взгляд дикого зверя, что заприметил свою добычу и уже почти нагнал ее, дикий и горящий. Ловец поравнялся с трибунами и медленно, кончиками пальцев коснулся снитча, тот все так же продолжал парить в воздухе. Шум стих, смолкли звуки, и Джонни, не веря в удачу, зажал двумя пальцами мячик и все теми же дикими и восторженными глазами посмотрел на Поттера. Изумруд и янтарь переплелись, полыхая в свете палящего не по осеннему солнца.

Со стороны это длилось меньше секунды, но для этих двоих словно вечность. Вечное для них противостояние — как инь и ян. Гарри всегда будет старшим, более мудрым, более жестоким, в то время как Джонни, пусть и находящийся еще в святом неведении, кто перед ним, будет оставаться светлым, всегда готовым оказать сопротивление и встать на защиту слабых. Поттеру импонировала эта храбрость в брате, тот словно всегда бросал ему вызов, несмотря ни на что, нарочно заставляя выделять из общей массы. Потому что Поттер мог убить кого угодно, но не Джонни, и это он понял недавно. И это пугало.

Уолтер довольно улыбнулся во весь рот и поднял над головой мячик, показывая всем, кто победил. Поттер зааплодировал ему первый, встав с места, следом поднялись и другие, послышался гул криков и аплодисментов. Но тут Джонни покачнулся, и метла его, словно потеряв равновесие, резко полетела вниз, вместе с ним. Недовольный Малфой, что злобно пыхтел в сторонке, не раздумывая полетел следом; времени на раздумья не было, как и внутренней их вражды. Драко подкожно ощущал, что Поттер с любого шкуру снимет, если его брат пострадает. Особенно, если не по его вине.

Подхватив Уолтера у самой земли, Малфой и сам едва не впечатался в газон. Оба парня кубарем полетели на траву, благо уже было не высоко, и они отделались лишь испугом и ушибами. Джонни, не веря, во все глаза смотрел на спасшего его слизеринского ловца. Малфой на это лишь презрительно фыркнул и кое-как поднялся на ноги, отряхивая форму от налипшей травы и грязи. Трибуны вновь взорвались буйством аплодисментов, а вот профессор Снейп поджал губы в тонкую полоску и с укором буравил взглядом Малфоя. Зато Локхарт едва ли не трепетал от какого-то безудержного восторга, выкрикивая что-то о смелости и дружеской и командной сплоченности, припоминая при этом какие-то свои заслуги перед обществом.

— Победил Гриффиндор, со счетом сто восемьдесят — семьдесят, — провозгласил довольно Ли Джордан.

Но Гарри этого уже не слышал. Он быстро спустился с трибун на стадион и едва не бегом дошел до двух ловцов. Малфой стоял, придерживаясь за бок, и тяжело дышал, а Джонни лежал на земле, раскинув руки и ноги в стороны, и смотрел в небо. Поттер не на шутку испугался за брата, что тот мог пострадать, но Уолтер, заметив обеспокоенного Поттера, слабо улыбнулся, а потом чуть поморщился от боли. Но в целом с ним все было в порядке. Главное — они победили.

* * *

«Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца. Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой. Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

Прослушав пророчество, Том нахмурился и провел указательным пальцем по помутневшей стекляшке. Это было и странно, и, одновременно с этим интригующе. Он откинулся на спинку стула и покрутил в руках хрустальный шар, разбирая пророчество по кусочкам.

«Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…» — это он уже пусть и слышал, и замусолил до дыр, но из-за помутневшего рассудка, тогда было не до логических вычислений. Под него подходило как минимум тринадцать детей, не только один Поттер, это уж точно. Да и потом: тут не сказано, в каком именно году родится этот избранный. Грядет — понятие такое себе, растяжимое, но из-за того, что Том повелся на эту уловку, он сам запустил это пророчество. А ведь мог и проигнорировать.

«Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы…» — а вот это уже интересно, — подумал Том, прикусив губу. Равным он никого не считал, да и что значит, равным? По какому критерию — равный? Силе? Уму? Знаниям? Это был тупик и с этим ему еще придётся разбираться.

«И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…» — Почему должен? И что будет, если не убивать?

Риддл нахмурился и посмотрел в окно, где день доживал свой конец, багровые лучи заката отражались в водной глади речушки, играя огненными бликами. Поттер, пусть и несобственноручно, но однажды его уже убивал. Считается ли это за выполнение этого пункта? Пророчество ведь не всегда стоит понимать буквально, да и существовать они оба могут вполне мирно. Нападать нет желания ни у одного из них, да и выгоды тоже. А вот то, что Гарри достаточно могуществен, это да. Еще пока сам Гарри не знал, какая в нем сила, да и, скорее всего, он и сейчас не ведает. Том обратил внимание на его потенциал. Он не признался бы ему, да даже себе он до последнего не хотел признаваться — в Поттере была сила, его магия была подобна огню, что сожжет тебя, стоит ее коснуться.

Том положил аккуратно шар на подставку и ухмыльнулся своим мыслям. На этом пророчестве очень можно даже сыграть и тем самым завлечь Дамблдора в ловушку.