Приметы никогда не были идеально точными. Все в конечном счете сводилось к логической цепочке. Обжариваешь кофейные зерна чуть подольше — они начинают горчить. Грешишь при жизни — становишься кроваво-красным вином после смерти. Пытаешься очаровать бариста — предлагаешь помощь с починкой кофемашины.

У Скотти руки демиурга и творца душ. Его Ка не какой-то дурацкий бык — блестящий черный Харлей, стоящий (ей даже не нужно проверять) у южных дверей кофейни. Он творит языком и сердцем, как и положено, его Серапеум пуст.

Раньше в ее руках были чужие жизни и винный пресс. Теперь — чашка кофе и фигурка из слоновой кости. Львиный рык в груди утих.