если говорить о лоуренсе

Свинством можно было назвать эту фразу лишь с одной стороны. С другой стороны можно смело обозвать грубостью. Наверно, потому что фраза задевала его самого — это всё было скрыто, упрятано далеко и надолго. Возможно ещё из-за слабости, о которой Томас Джефферсон знал. По крайней мере зацепиться и отреагировать на эту фразу было меньшей грубостью, чем сказать её. Александр поёжился. Никто не должен ворошить прошлое. Особенно Джефферсон.