Скарлетт снова стояла перед зеркалом, вытирая тушь со своих зарёванных красных глаз. Кто-то долбился в дверь. Девушка шмыгала носом каждые секунд десять, будто считая, как в детстве, насколько далеко молния. Раз, два, три... И ещё раз. Раз, два... Не успела Скарлетт досчитать до двух, как в ванную забежал испуганный Лука.
— Это Маргарэт.
Девушка шмыгнула носом снова.
— Я поняла.
— Что будешь делать? — гелиос встревоженно оглядел Скарлетт. Лицо её побледнело, покраснело; наполнилось красками, только не теми, какими хотелось бы девушке. Скарлетт стояла у зеркала, не сводя глаз со своего отражения, и пыталась вспомнить, почему она здесь. Здесь было страшно и неуютно. Здесь пахло паршивыми духами Сэма, которые он купил на деньги, которые Скарлетт берегла для поездки на море вместе с ним. Девушке хотелось почувствовать солёную воду кончиком языка — брызги случайно попали бы в рот Скарлетт, когда она купалась в бескрайне-синем море, развлекаясь вместе с возлюбленным. Не было у девушки больше ни денег, ни возлюбленного, ни моря, хотя бы в качестве компенсации. Неведомый груз с огромной неистовой силой безжалостно давил на виски девушки. Всё кончено. Теперь у неё нет не только моря, но и лучшей подруги.
— Ничего, — Скарлетт шмыгнула носом ещё раз, и из её глаз брызнули свежие слёзы. Она не понимала, откуда в ней такое желание сделать с собой что-нибудь. Например, закопать саму себя в конвертах, содержащих в себе письма с долгами. Зарплату девушке задерживали уже несколько дней, а после того, что случилось сегодня, ей, верно, вообще ни цента не заплатят.
В дверь продолжали долбиться. К неприятным стукам подключился ещё один выносящий мозги шум: гудки от звонка на мобильный телефон Скарлетт. Через каждые пару секунд вылезало окно то с контактом Маргарэт, то с контактом матерью девушки. Она не брала и не думала брать. В голове её всё смешалось, только непонятно, была ли пригодной эта консистенция для приёма в пищу. Может, все мысли Скарлетт, подобно пасте, нужно просто вылить на сковородку и ещё тщательнее перемешать?
Слёзы девушки были полны горечи от осознания того, что она всё это время жила чужой жизнью. Парень, который никогда не любил её, подруга, которая ею пользовалась, родители, которые никогда её не поддерживали, а лишь настаивали на своей точке зрения, отвратительная работа, квартира и образ жизни. За первой радостью человека, долгое время живущего в состоянии стресса, приходит отчаяние. Сначала тебе кажется, что всё было плохо и жизнь налаживается, ты чувствуешь счастье, выжигающее грудную клетку насквозь, но огромная боль в твоём сердце вновь проявляется — и ещё острее, чем обычно. И тогда ты понимаешь, что ты не просто плохо жил, а жил отвратительно, так, как указывала тебе толпа, тётя или любимая подруга. Скарлетт было страшно взглянуть в зеркало и понять, что это отёкшее от слёз лицо принадлежит ей. Что комната, в которой Сэм впервые прижал её к стене, занеся руку, находится в её квартире. Что все её мысли, сворованные из модных журналов и родительских нравоучений, остались с ней. Они больше не перекрикивали разум девушки, и ей становилось тошно и страшно от этой пустоты. Ей было жутко слышать собственный голос, видеть свои руки и свои глаза, чувствовать то, что испытывает только её тело. Скарлетт больше никому не принадлежала. Ни родителям, ни подруге, ни парню. Только самой себе — и немного гелиосу, который всё ещё читал её мысли.
Здесь не надо было обладать телепатией для того, чтобы понять то, что чувствует Скарлетт. Долгое время она была частью толпы, и люди тянули её за собой в самых неправильных направлениях — сначала за руки, затем криками пролезали в её голову и руководили телом девушки. Так было с каждым, кто был в толпе: все они испытывали дикую боль при столкновении, но шли дальше — и теперь это не история о маленьком камушке в ботинке, это реальная жизнь несчастных людей, которых ещё отсеет общество, доведя до сумасшествия. Сначала оно говорит тебе, что ты можешь полагаться на его помощь, если останешься в трудной жизненной ситуации — а потом бросают из-за того, что ты оказался в трудной жизненной ситуации. Логично? Нет. Здесь есть только один верный выход — оторваться от толпы. Это будет больно. Эту боль и испытывала девушка, хватаясь за раковину от того, что сгрызла палец до крови. "Пустяковая жертва", — сказал бы кто-то. И вправду, таких жертв можно совершить ещё девять, а если ты владеешь физической подготовкой, то целых девятнадцать.
На экране снова высветилась мама. Скарлетт держала бинт в зубах и продолжала смотреть в зеркало. Нет никакой необходимости в том, чтобы останавливать кровь. Пусть течёт так, как должна течь — в этом смысл её существования, зачем же обрывать такому красивому потоку жизнь? В голове девушки зазвучал приказной тон гелиоса, и она неспешно залатала рану, неаккуратно и небрежно. Если бы мама увидела, она бы точно сказала, что Скарлетт — неряха. Девушка вздохнула и подняла трубку.
— Алло.
— Почему вы с Марго поссорились? Что ты там вытворяешь? Какое портфолио? Мы с отцом разве не говорили тебе ничего о твоих рисунках?
— Говорили.
— Значит, мне не нужно напоминать о том, что на порисульках не заработаешь ни копейки? Скарлетт, возьмись за голову, что за бред! Мы с отцом выделили тебе место в неплохом офисе, ты должна быть благодарна нам за это. Мы вытащили тебя в город! Да если бы не мы, ты бы так и осталась клушей, которая рисует какие-то страшные морды!
— Это не морды, это лица. Многим нравятся мои работы.
Мать на том конце провода перевела дух, тяжело вздохнув. Было ясно, что она вне себя от гнева, и если бы Скарлетт стояла перед ней, шквал ярости вылился бы на девушку.
— Я не хочу работать уборщицей в каком-то паршивом офисе, в котором меня и за человека не считают, мама, — девушка сделала особый акцент на обращении, взывая мать к пониманию. Разве может родной человек так относится к твоим интересам? — Ты как родитель должна понимать, что я хочу лучшего для себя. Я хочу заниматься тем, что приносит мне удовольствие. Каждый день после работы я чувствую себя свежевыжатым апельсином, который, к тому же, ещё и выплюнули, прожевав грязным ртом.
— Лучшего для себя?! Значит, мы с отцом...
Минут десять в трубке звучало только "мы, мы, мы, мы" и так далее. Скарлетт отложила телефон, не выключая его, на раковину, а сама села на старый табурет, стоявший около ванны, и всматривалась в разводы на эмалированной стали. Они напоминали чем-то образы заплутавших в этом мире приведений, которые сбились с пути в потусторонний мир. Или, может, это были духи прежних хозяев, что жили здесь задолго до арендодателей? Если да, то у девушки было много вопросов к ним. Например, почему горячая вода разогревается до шестидесяти градусов, а холодная остывает до пяти, и как остановить этот процесс, чтобы вымыть волосы. Или почему по ночам так страшно скрипит пол, будто по нему проходит не один десяток людей, да ещё и вприпрыжку? Да и вообще, видели ли хозяева людей? Почему у них такие узкие проходы? Зачем ковры на стенах в сочетании голых полов? Зачем клеить обои на ещё пять таких же слоёв? Скарлетт смотрела на потолок и молчала. Ей казалось, будто ещё немного, и её мама обязательно начнёт орать благим матом, чтобы девушка ответила ей.
— Скарлетт, ты сумасшедшая. Наша соседка однажды сказала мне об этом, когда тебе было пятнадцать. Тогда я подумала, что ей кажется, и она, верно, слишком много о себе возомнила. Однако сейчас я понимаю, что эта женщина была права. Ты действительно сходишь с ума. Хотя о чём это я, всем сплошь и всюду была заметна твоя странность во всём. Кто ещё, кроме тебя, рисовал голых женщин?..
— Это были русалки, и они были не голые, — вздохнула Скарлетт, сгорбившись и положив голову на раковину.
— Я хотела вызвать священника, когда увидела твои рисунки! Это отвратительно. Это пошло. И ты называешь это искусством? Зачем ты притащила это на работу? Зачем опозорила Маргошу?
"Маргоша"... Скарлетт передёрнуло.
— Я хотела, чтобы меня знали с другой стороны, а не как серую мышь, которая копается руками в унитазе, потому что её обделили инвентарём, — девушка вновь подняла глаза на своё отражение в зеркале. Вид был так себе. — Я хотела, чтобы все знали, что это мои работы украшали нудные стены офиса. Я не виновата в том, что правда в моём случае оказалась сильнее, чем дружба. Да и дружбы никакой не было.
— Не было?! Как ты смеешь говорить такое! Да чтоб отсох твой язык, Скарлетт! Маргарэт — замечательный человек, — на этих словах раздался ещё один стук. В ход пошли пятки. — Только она разглядела в тебе, сумасшедшей лентяйке, добродушную наивную личность, выращенную мной. Но сейчас я боюсь, что нет в тебе больше ничего святого, раз ты ангела-хранителя своего оттолкнула.
— Маргарэт пользовалась мной, как и все окружающие меня люди, проявившие ко мне неприязнь под маской милосердия. А ангел-хранитель у меня уже есть — солнце на моей стороне. Думай, что хочешь. Отцу привет, — на том проводе раздалось еле слышное шипение, но девушка моментально сбросила трубку. Стук прекратился: видимо, Марго узнала, что Скарлетт не собирается сдаваться просто так. Раздалось быстрое цоканье каблуков вниз по лестнице. Девушка вздохнула и хотела было откинуться на спинку стула, но вовремя поняла, что сидит на табуретке, причём ещё и в ванной напротив зеркала. Художницу вдруг пронял смех, но смех это был не от облегчения, а от того, что она наконец-то всё поняла, узнала правду, разгадала не такие уж сложные загадки фараона и теперь стоит у входа в гробницу, откуда сможет унести драгоценностей не на один миллион. Только ни фараона, ни гробниц не было — однако даже из этого можно было вынести урок, который ни за какие деньги не купишь. Теперь Скарлетт была, верно, проклята. И эта мысль заставляла её улыбаться своему отражению.
— Твои родители несколько консервативны. Я с ними абсолютно не согласен, — проговорил взъерошенный гелиос. Девушка вышла из ванной и потрепала его по волосам, улыбаясь.
— О-о, милый Лука, что ты затеял сегодня принести в мои сны? — Скарлетт легла на диван, не расстилая постели, и схватилась за голову, одновременно с этим потянувшись.
— Кое-что, что ты будешь не очень рада увидеть. Возможно, это наконец поможет тебе сделать то, что нужно было сделать ещё давным-давно.
— Опять тараканы? Хочешь, чтобы я их потравила? — скривила мину девушка.
— Нет. Но, вообще, похоже.
Скарлетт потянулась. Вместе с ней сползло всё постельное бельё. Художница осмотрела всё вокруг себя и вздохнула. Нужно встать и поправить. Слава богу, это дело быстрое. Вот бы так же, как простыню, поправить себе всю жизнь лёгким движением?
— Сна ни в одном глазу. Может, прогуляться?
— Думаешь, поможет? — отозвался мальчик.
— В детстве помогало.
— Ну, раз в детстве...
Холодный воздух свободным порывом вылетел в открытую входную дверь. Скарлетт осторожно огляделась в поисках какого-нибудь знакомого лица, но, к своему счастью, никого не нашла. Маргарэт исчезла с концами минут тридцать назад, поэтому беспокойство всё ещё терзало невинную душу девушки. "Никого нет, никого нет, никакой Марго, никакого Сэма", — выдохнула Скарлетт. Она почувствовала лёгкий толчок — это Лука торопил её. Девушка шагнула за порог. Видимо, кто-то не закрыл дверь в подъезд, поэтому даже здесь было очень холодно. Скарлетт осторожно опускалась по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. И как так гулять, если откуда ни возьмись может вылезти какая-нибудь Маргарэт? Да что уж там гулять, расскажите лучше, как жить?
Ветер обдал лицо девушки более приятным холодом, нежели подъездный порыв, и заставил поскорее выйти во двор. Дверь и вправду оказалась незакрытой. Наверно, Марго пыталась выманить Скарлетт — так утверждала паранойя, а более здравомыслящая часть разума думала о том, что подруга просто родилась в лифте.
— Холодно, правда?
— Холодно? Так ты ведь не чувствуешь... — взглянула на Луку девушка.
— Это называется эмпатия.
— А, ну да, точно. Ты же понимаешь меня, как никто другой.
— На самом деле я просто не знал, что сказать, а молчать — это не очень этично, особенно в таких ситуациях, — вздохнул гелиос. Скарлетт засмеялась, поправив куртку на мальчике. Пусть он и был волшебным существом, что не чувствует холода, но маскировка была необходима — мало кто поймёт, почему ребёнок стоит в футболке на морозе. Да и понимать, скорее всего, не станет, а просто обратится в опеку. И вообще, что девушке сказать полиции? У Луки же нет никаких документов. Эти мысли заставили Скарлетт отвлечься. Странно, что они появились только сейчас, спустя месяц после того, как мальчик поселился у девушки.
— Я понимаю...
Лука фыркнул. Друзья сели на ближайшей скамье. На улице было пусто, но Скарлетт постоянно оглядывалась то туда, то сюда из-за того, что волновалась. Или, может, наоборот хотела увидеть кое-кого знакомого...
Вселенная отвечает на наши молитвы, помните?
— О, кого я вижу! — раздался знакомый голос. Девушка оторопела, но тут же поняла, что это, видимо, шутки вселенной. Перед друзьями появился никто иной, как Джейк, да ещё и не один, а со своей собакой Джуди.
— Джуди решила зайти сегодня дальше, чем обычно, — пояснил парень, держа корги на поводке. Скарлетт улыбнулась, протянув к пушистому сокровищу свои руки. Лука чихнул.
— Разве у гелиосов бывает аллергия? — девушка улыбнулась, а гелиос закрыл лицо руками, вздрагивая от чихов. Джейк улыбнулся и присел рядом со своими товарищами. Джуди тем временем исследовала двор так, как могла, потому что её действия были ограничены длиной поводка. Любопытство же ничем ограничено не было.
— Как ты, Скарлетт? — парень сочувствующе погладил девушку по спине. Она быстро закивала, зажмурившись, собираясь с мыслями. С каждым мгновением холод становился всё сильнее, а горящие окна потухали одно за другим с каждой секундой.
— Плохо, если честно. Но я бы не сказала, что от этого состояния я хочу избавиться. Оно заставляет меня задуматься о том, что мне пора многое изменить.
— Ты не заслуживала такой реакции, но и они не заслуживали твоих рисунков, Скарлетт. Этих людей не изменить. Им чуждо всё, что высоко. Если бы ты принесла им по бутылке какого-нибудь паршивого дешёвого вина, тогда бы они заценили. Маргарэт бы тогда нисколько не обиделась. Потому что они такие люди.
— Но это ведь их не оправдывает, — вздохнула девушка.
— Ни в коем случае. Ты молодец, что выдержала это. Ты большая умница, потому что вообще пошла на то, чтобы раскрыть всем правду. Ты очень изменилась с того момента, как мы познакомились, и всё это только благодаря тому, что ты безумно сильный человек. Я не понимаю, откуда в тебе столько упорства, но оно и вправду похвально. Я бы не смог так, как ты, — Джейк положил руку на плечо Скарлетт и улыбнулся, глядя ей в глаза. Друзья столкнулись взглядами и девушка улыбнулась парню в ответ.
— Спасибо, Джейк. Ты — лучшее, что случилось со мной сегодня. Конечно, после нашего любимого Луки, — Скарлетт потрепала мальчика, не успевшего опомниться после чихов, по волосам. — Если ты не против, может, прогуляемся? Холодно сидеть.
Джейк одобрительно кивнул. Трио поднялось со скамьи. Вместе с ними отправилась и Джуди, радуясь такому повороту событий, ведь теперь она могла исследовать не дающие ей покоя окрестности двора.
Ребята говорили о жизни. Парень жаловался, что никак не может выбрать цвет обоев в гостиную, хотя в новую квартиру он переезжает уже на следующей неделе. Скарлетт удивилась — прежде она об этом как-то и не думала.
— Прости, я забыла, но куда ты?
— Видела новостройки в центре города? — девушка восхищённо блеснула глазами. — Как раз-таки в одну из них. Пятнадцатый этаж.
— Ого! Тебе настолько много платят? — задала не очень этичный вопрос Скарлетт. Джейк улыбнулся.
— Там, где я работаю, все неплохо зарабатывают, причём на том, что любят больше всего на свете — на изобразительном искусстве, — парень посмотрел на девушку. Она явно была смущена. Скарлетт прекрасно знала, где и кем работает Джейк, но никогда не расспрашивала его о зарплате и перспективах, её гораздо больше волновала собственная жизнь. Но теперь в её голове начало кое-что проясняться.
— Нам нужны такие люди, как ты, Скарлетт, — девушка оторопела. Джейк усмехнулся. — Я не шучу. Нам нужны сильные и упорно трудящиеся работники, которые владеют кисточкой и мастерством цвета. Ты рисуешь действительно неплохие вещи, твои работы оригинальны. В них нет никаких скрытых смыслов, масок и образов, ничего не нужно разгадывать, но одновременно с этим в твоих рисунках есть всё, чего не хватает сегодняшнему обществу. Помнишь, как мы рисовали семью, где все дети улыбались, обнимая маму? Это была одна из первых работ, ещё не совсем аккуратная и правильная по цветовой гамме, но очень тёплая. Неспроста ты рисуешь не одно дерево, а лес, не один холм, а много холмов — мне кажется, этим ты невольно выражаешь то, чего не хватает тебе. Любви и понимания.
— Рисование дарит мне любовь. Когда я рисую, я чувствую себя живой. Мои мысли больше не сумбурны и хаотичны, они упорядочены взмахом моей кисти, — улыбнулась Скарлетт. Губы её задрожали. Ей хотелось бы сказать что-то ещё, но она молчала, уставившись в одну точку под ногами. Джейк понял её смущение.
— Боишься превращать хобби в работу?
— Если честно, очень. Да и я думаю, что не приживусь, — девушка подняла глаза на парня. Тот всё так же улыбался.
— Если много думать, можно такое выдумать, что станет страшно жить. А я предлагаю тебе самый простой способ избавиться от мучительных раздумий.
— Какой же?
— Попробовать, Скарлетт.
Девушка вновь опустила глаза, задумавшись.
— Я не знаю... Давай поговорим об этом позже, я замёрзла и совсем не могу адекватно размышлять, — оправдывалась Скарлетт. Джейк кивнул и взглядом отыскал Джуди.
— Ладно, тогда и мы пойдём, — улыбнулся парень. — До встречи, ребята. Пойдём, Джу, — собака тявкнула пару фраз на своём языке, видимо, означающих слова прощания, и покорно ушла вслед за хозяином. Девушка и мальчик поторопились домой.
Не успела Скарлетт коснуться головой подушки, как уже попалась в крепкие оковы сна. Сейчас должно было начаться что-то интересное, ведь сам Лука анонсировал сегодняшние сновидения, как не очень хорошие. Девушка зажмурилась, почувствовав, как прыгает куда-то вниз. Она не открывала глаза ещё минут десять, пока не поняла, что летит глубоко в никуда, словно Алиса в Страну Чудес. Только вот у Скарлетт не было цели в виде белого кролика, поэтому она летела просто так, бесцельно. Ветер со свистом пролетал мимо девушки, одаривая кончики её пальцев неприятной прохладой. Хотелось убрать руку — но только куда? Чёрт бы побрал Скарлетт снова покупать брюки без карманов.
"И это всё? Зачем такие метафоры? Я и без этого знаю, что моя жизнь — это та ещё пропасть", — цыкнула девушка. Она была разочарована в сегодняшнем сне, всё ещё не разглядев в нём истины.
Чем дольше Скарлетт летела, тем громче были крики снизу. Девушка обрадовалась, посчитав, что если есть тот, кто кричит, значит, здесь есть дно, но уже через мгновение мысль об этом казалась кошмарной. А что, если это ловушка? Что, если она не выберется? Навязчивые мысли со скоростью ветра носились в голове Скарлетт. Она вновь зажмурилась, и вдруг почувствовала, как её стопа касается земли. От резкого приземления девушка упала, испачкав колени в грязи. "Тьфу ты, вот спасибо", — фыркнула Скарлетт. Она огляделась. Пусто. Но откуда-то всё ещё доносились женские крики. Голос был знакомым, но девушка не понимала, кто это кричит. Может, Марго? "Тогда я её спасать не собираюсь! Зачем я здесь", — но через минуту художница осознала, что голос точно не принадлежит Маргарэт.
Скарлетт начала искать проходы. В стенах при детальном рассмотрении нашлись какие-то дыры, но девушка не могла понять, откуда именно исходит звук. Он был у неё в голове, жужжал и звенел, распространялся на все мысли и забирал их с собой, уводя, видимо, ещё глубже.
— Лука, я ничего не понимаю! Я не справлюсь. Разбуди меня.
Ответа не последовало.
Скарлетт пнула себя по ноге от недовольства. Подумать только, в какой она заднице!
Девушка зарычала. Она искала везде, но ничего не могла найти. Или не хотела искать. Такой сон ей был явно не по нраву. Скарлетт бесилась, ругалась, бранилась, раскидывалась самыми бранными фразами, совершенно не фильтруя свою речь, в общем, отрывалась, как могла. Гнев пожирал девушку изнутри, и от этого становилось больно только ей. Так бывает — когда мы раздражены, мы пытаемся не решить проблему рационально, как взрослые люди, а привлечь к себе внимание окружающих, чтобы они нам помогли. А ещё, при случае, навязали своё мнение. Но толпы здесь не было. Здесь была одна Скарлетт наедине с собой. И её маленькая ярость, разрастающаяся до огромных размеров. Вскоре девушке стало тошно от того, что она испытывает, и вместо гнева на неё нахлынуло чувство безысходности. Скарлетт и вправду была одна. И справляться нужно было ей самой, без помощи даже всяких гелиосов.
Наконец, после очередной истерики, девушка решила взять себя в руки. Она внимательно осмотрела место, в котором находилась, залезла руками в каждую дыру в стенах и что-то нащупала. Оно было склизким и постоянно норовило выскользнуть из рук, но Скарлетт, убив свою брезгливость, достала неведомый предмет. Этим предметом оказались странного вида маленькие ключики, испачканные в слизи, прямо такие же, как из Страны Чудес, но почему-то ни одного замка к ним не прилагалось. Девушка осмотрелась. "И зачем мне ключ, которым ничего нельзя открыть?". Вспышка. Мир починен — дверь на месте, запертая, как и полагается. Скарлетт рассмеялась и поспешила её открыть.
— Ну да, точно. Сначала справься с проблемой, а потом — с её последствиями, — проговорила девушка одну из фраз, которую выучила назубок ещё тогда, когда Лука и его лекции только появились в её жизни.
Дверь отворилась без труда. Крики становились сильнее. Значит, Скарлетт на верном пути. Она огляделась. Перед ней открылся какой-то мир, полный странных видений, и всё, что девушка могла в нём делать, это ходить по дороге, вымощенной белой плиткой, между воспоминаний, и разглядывать свою жизнь с разных сторон. Вот маленькая Йорк — сидит и рисует за специальным столиком. Скарлетт умиляется себе маленькой, спокойно наблюдая за маленьким ребёнком. Но вдруг происходит нечто страшное — в комнату врывается человек с искажённым лицом и телом, будто с не прогрузившимися текстурами, отбирает у девочки рисунок и рвёт его на две части, попутно крича что-то. Маленькая Йорк разрывается в плаче, и Скарлетт, прикрывая раскрытый от испуга рот, спешит дальше. Наверно, Лука захотел подшутить над ней и окунуть в мир забытых детских травм.
Девушка прошла дальше с некоторым испугом, оторопев от произошедшего. Что это за фокусы такие? Зачем ей это показывать? По другую сторону от дороги Скарлетт видит себя постарше. Она недавно приехала в новый город и думает о том, как же сложится её судьба, мечтая о хорошей карьере. Девушка помнила этот день: именно тогда она и познакомилась с Маргарэт, которая впоследствии стала её близкой подругой. Скарлетт сидит одна после неплохого разговора с Марго и читает один из журналов, что посоветовала ей девушка. Камера воспоминаний мгновенно перемещается, и через приоткрытую дверь повзрослевшая Скарлетт видит размытый силуэт, который перешёптывается с будущей начальницей девушки.
— Зачем нам эта серая мышь?
— Наша новая уборщица. Она неплохо рисует, может, пригодится когда-нибудь. Не волнуйся, на твоё место она никак не тянет.
Девушка застыла в растерянности. Как окликнуть ту Йорк, что помоложе? Она ведь даже не слышит, о чём там перешёптываются эти двое. Зато взрослая Скарлетт всё прекрасно слышит и чувствует острую боль в своей груди.
Дальше — больше. Видение заканчивается и девушка видит перед собой снова ту Йорк, что помоложе, но уже в другой компании — теперь она сидит на вечеринке в самом углу и разговаривает с барменом, которому, судя по его лицу, такая компания давно уже надоела. Скарлетт помнит этот день: они с Сэмом вместе отправились в клуб. Парень всего лишь ушёл в туалет, всё прекрасно. И вправду: перед девушкой возникает кабинка. И зачем она здесь? Что она должна понять? Скарлетт приглядывается и видит расплывчатый силуэт, чем-то напоминающий мужской, а рядом с ним — красивую девушку, и им явно хорошо вместе. К чему бы это?
Видение обрывается, оставляя девушку в раздумьях, и перед ней появляется ещё одно воспоминание. Однажды художница по душевной доброте пригрела воробья со сломанным крылом, выхаживала его дома и кормила из шприца — это был её самый настоящий питомец, которого она не завела в детстве. Взрослая Скарлетт вздохнула, потому что поняла, что будет дальше: в тот день птица умерла у неё на руках. Сэм и Маргарэт сидели с рыдающей девушкой, успокаивая её, а потом отлучились, сказав, что пойдут за мороженым. Прошлая Йорк рыдает, закрывая лицо руками, и горе разрывает её сердце — а расплывчатый силуэт будто разрывает одежду на другом силуэте, они сливаются воедино, и всё это — в одном из самых лучших отелей города.
Видение обрывается, и всё становится на свои места: расплывчатые силуэты обретают лица.
Скарлетт кричит, и собственный крик заставляет её проснуться в холодном поту.
"Это себя я должна была спасти", — пролетело в голове девушки. Лука сидел рядом с ней, приобняв дрожащие колени.
— Теперь ты знаешь больше.
— Гелиосы знают правду обо всём, правда, Лука?
— Да.
— Тогда ты точно знаешь, что я сделаю сегодня.
Скарлетт никогда не собиралась так быстро, как сделала это сегодня. Вмиг на голове девушки вырос небрежный пучок, пуговицы на рубашке застегнулись, как по щелчку. Девушка оглядела нитку, которая прежде держала бусинки, и вздохнула. По телу её пробежала дрожь, но она была так же приятна, как прохладный ветер, несущий её по улицам ещё спящего города. Лука пожелал ей удачи. Скарлетт улыбнулась.
Она вошла в офис, цокая лакированными ботинками, и проигнорировала халат и косынку, лежащие в её ящичке в раздевалке. Более того, она даже не чистила обувь и не проверила, достаточно ли хорошо она прикрыла дверь. Скарлетт не останавливалась, разглядывая коллег, она шла, не обращая внимания ни на кого, напрямую в кабинет начальницы.
Вот сюрприз: там как раз собрались самые главные противники девушки — но она не обратила на них внимания, даже не одарив своим взглядом, и просто встала рядом со столом женщины, ещё не успевшей снять пальто и ту самую шляпку с дранным пером. Скарлетт улыбалась, вспоминая всё, что случилось с ней за это время, включая пятно на старом протёртом полу.
— Чего ты хотела, Карри? Мы тут важные вопросы собирались обсуждать, — сказала начальница, противно хлюпая кофе. Судя по собравшимся здесь людям и открытой коробке дорогих конфет, вопросы и действительно были запредельно важные. Скарлетт вздохнула.
— Не медли! — все уставились на неё: и Марго, и её ухажёр, и начальница, и ещё какой-то подлиза.
— Опять что-то затеяла, серая мышь? Хочешь ещё против кого-нибудь всех настроить? — рассмеялся ухажёр Маргарэт, и бывшая подруга вместе с ним. Художница усмехнулась.
— Карри! — начальница стукнула рукой по столу.
— Меня зовут Скарлетт, — улыбнулась девушка. — И я увольняюсь.