Когда они привели его обратно в свою тесную маленькую камеру, окна не освещали комнату - света не было. Темнота. У него ужасно болел живот, да что живот, все тело болело. Он понятия не имел, как долго он пробыл в той комнате, отделенный от всего мира, от своих чувств, но это было.. достаточно долго для него, еще мальчишки, чтобы начать чувствовать легкое головокружение и недомогание. Он ужасно себя чувствовал после того, как пролежал в одной позе несколько часов.
Это стало вроде.. ритма? Ритм без ритмичности, если можно так сказать. Иногда, в самые разнообразные моменты в течении дня, он всегда уходил в ту ужасную комнату. Его не предупреждали. Все это происходило всегда в разное время. Но происходило - обязательно. Каждый раз он оставался там, прикованный к чертовой старой трубе, оглушенный, ослепленный... Иногда казалось, что он лежит там несколько дней, а не часов.
Это было трудно - определить, какое сейчас время суток. Трудно было идти в ногу со временем. Единственным напоминанием о том, что сейчас происходило, было маленькое окошко наверху. И хотя света там было мало, по его количеству можно было определить, какое сейчас время суток.
Он не мог предположить даже, сколько он находился в плену у псов Циклонии. Несколько дней? Недель? Или же намного дольше?
Не было способа определить это.
Его тело требовало отдыха. Оно болело. Оно не отдыхало. Тот факт, что он лежал в такой неудобной позе длительное время в первые моменты было вполне терпимо. Но так как нормального отдыха он не получал, его тело уставало.
Если он не находился в той тюрьме, наедине со своими мыслями, то он был один в своей клетке. Никто не приходил, не издевался, не смеялся... даже Темный Ас.
На самом деле Эрроу уже давно не видел командующего. Когда они встречались в последний раз?.. Давно. Определенно.
Но... он слышал его. Аса.
Каждый раз, когда ленту одевали на глаза. Тогда он слышал тихий, но столь неприятный смех командующего Циклонис, ее верного цепного пса.
Слышал... и сразу же переставал. Переставал слышать не только его - весь мир.