Кацуки недоверчиво смотрел на кожаную ленту в своей руке. Он ее не чувствовал, она была совершенно невесомой, но она была, и блондин крепко держал ее, намотав на кулак. Изуку подцепил когтем золотое кольцо на своем ошейнике.

— Этот «поводок» — наша связь, доказательство нашего договора. Когда он проявляется, остальные люди могут видеть меня. В остальное время я для них невидим.

Кацуки дернул поводок на себя, заставляя демона подлететь к нему вплотную. Демон осклабился и немного откинул голову назад.

— Я тебе нравлюсь, — усмехнулся он, наблюдая как Бакуго цыкнул и отвернулся. — Слепой взгляд восхищения и страстного желания трудно спутать с чем-то другим.

Бакуго отпустил кожаный поводок, и тот мгновенно растворился в воздухе.

Его мать шла на поправку, лекарства помогали, а семейство Бакуго не нуждалось в деньгах. Метка на руке болела каждую ночь, но блондин уже привык к этому, даже не заостряя на ней внимание. Потому что он мог думать только об одном.

О чертовом демоне, который не покидал его, постоянно подбивал на новые договоры, которые, как выяснилось, нужно скреплять поцелуями.

Кацуки никогда не замечал за собой симпатии к своему полу, но демон постоянно мозолил глаза, задавал провокационные вопросы, касался его. Это все не могло не оставить след. Но Кацуки не давал себе признаться в том, что он симпатизирует тому, кто с каждым скрепленным договором высасывает из него душу по крупицам.

— Ну же, Каччан, — Кацуки передернуло от ласкового прозвища, — мы можем заключить еще один договор. Всего один. Я знаю, ты этого хочешь.

Бакуго повернулся обратно к демону. Изуку смотрел прямо ему в глаза, призывно приоткрыв рот.

И Бакуго сорвался.

Что бывает, если заключить договор, которого нет?