До Нью-Джедда, самого крупного и многонаселённого города ЗША, мы добрались глубокой ночью. На удивление ни один блокпост не препятствовал нашему приближению и пересечению всех периметров, установленных для охраны от заражённых.
   — Я верно понимаю, что о средствах передвижения распространяться не стоит? — уточнил я у пилота, когда мы приземлились.
   — Так точно, сэр, — ответил он. — Удачи, сэр.
   — И тебе. 
   Посадочная площадка по форме напоминала чашу. Прожекторы освещали центр, где находился вертолёт, два из них указывали в небо. Кроме нас здесь никого не было. Вокруг размытыми пятнами блестели огни города.
   От площадки на землю дорога спускалась по мосту. До центра города ещё несколько километров, лучше бы Вескер ещё и о колёсах позаботился. Не успел я об этом подумать, как в темноте вспыхнули фары, и обозначились очертания автомобиля: чёрного джипа с логотипом «Амбреллы».
   — Я ждал вас, мистер Кеннеди, — сообщил водитель.
   Так себя недолго и важной персоной почувствовать. Что ж, почему бы и не подыграть? И я сел на переднее сиденье и небрежным тоном спросил:
   — Вы всё предусмотрели?
   — Самое главное.
   Не прошло и получаса, как машина подкатила к резиденции президента: белому величественному зданию, освещённому ночными фонарями.
   — Помните, мистер Кеннеди, никто не должен знать об этой помощи.
   — Договорились, — ответил я, захлопнув дверь, и повернулся к посланнику, который выбирался с заднего сиденья. — Идём прямо сейчас.
   — Поздно уже, — нерешительно возразил Альматеус.
   — А меня посреди ночи поднимать — это не поздно?
   Он сконфузился и пробормотал что-то вроде того, что ему никак нельзя было оставаться на улице.
   Я решительно направился к проходной, где стоял охранник. Заметив нас, он тут же вскинул ружьё.
   — Кто идёт?
   — Свои, — ответил я.
   — Свои все внутри, — возразил он.
   — Сам с ним разговаривай, — буркнул я Альматеусу.
   Он вытащил из кармана какое-то удостоверение, потом долго подсовывал его караульному и ругался с ним. В конце концов, нас отвели в жилое крыло, где мне выделили комнату и сказали, что президент примет меня утром. 
   Располагаться со всеми удобствами я не стал, только по привычке сунул пистолет под подушку и запер дверь изнутри. По-другому уже не мог. 
   Спать не хотелось. Давно уже успевшая укорениться бессонница. Я достал из кармана куртки сигареты и подошёл к окну. Окончательно забив на жалкие попытки бросить курить, зажёг одну и затянулся. Пришлось выкурить две, прежде чем захотелось спать, и тогда я лёг на кровать, не забыв проверить наличие оружия под рукой.

   Меня разбудил стук в дверь. С трудом я открыл глаза и взглянул на часы, висевшие на стене. Зачем меня будят в шесть утра? Вот ведь злые существа. Но вставать всё равно надо.
   Оказалось, что как только президенту после его пробуждения доложили о моём прибытии, он срочно захотел со мной увидеться, поэтому, не тратя время на церемонии и остальное, меня проводили в кабинет. Кроме меня и самого президента, дико волнующегося, к слову сказать, присутствовали ещё пара непередаваемо важных личностей и засыпающий на ходу Альматеус.
   — Мистер Кеннеди! — воскликнул президент, как только я вошёл. — Как хорошо, что вы так быстро добрались. Даже удивительно. На чём вы прибыли?
   — У меня свои ресурсы, — ответил я, стараясь держаться невозмутимо.
   Президента это, видимо, совершенно не интересовало, потому что он только кивнул и не стал углубляться в вопросы.
   — Приступим к делу. Присаживайтесь, — он указал на кресло.
   Я сел. На ощупь кресло оказалось более твёрдым, чем на вид. Правильно, они хотят, чтобы я не расслаблялся. Хитрая мера воздействия: заставь оппонента почувствовать себя неуютно, отвлеки его внимание от обдумывания темы, заставь волноваться и переживать — и тогда можно брать его тёпленьким.
   — Мне очень нужна ваша помощь! — воскликнул Александр Грэхэм, он же президент Закрытых Штатов Америки. — Кроме вас никто не сможет, да и не согласится помочь.
   — Правда? — спросил я, пытаясь проявить немного участия. — Что же случилось?
   — Дело в том, что у меня есть дочь, — начал президент. Видимо, подъезжать к теме будет издалека. — Её зовут Эшли.
   Весьма содержательная информация. Но на всякий случай я кивнул, мол, слушаю внимательно.
   — Она учится в Новом Гарварде, это весьма далеко отсюда. У моей жены недавно был день рождения, и Эшли приезжала, чтобы отпраздновать его с нами. Но по дороге обратно в колледж случилось ужасное! Её похитили!
   — Кто?
   — Если бы мы знали, — печально вздохнул Грэхэм, вытирая платком пот со лба. — Так вот, я убедительно прошу вас, мистер Кеннеди, найти её и вернуть!
   — Да?
   — Да, — президент удивленно переглянулся с важными лицами и посмотрел на меня. — Что-то не так?
   — Почему я?
   — Вас порекомендовали как хорошего исполнителя.
   — Кто?
   — У нас своя база данных, — несколько холодно отозвался Грэхэм. — Послушайте, мистер Кеннеди, мы чудом нашли вас. Кроме вас никто не сможет спасти Эшли.
   Я пригляделся к нему получше. Казалось, подвоха никакого не было, да и эмоциональность оправдывало волнение за жизнь своего ребёнка. Возможно, он и правда был уверен, что именно мне под силу спасти его дочь, потому так и давил и уговаривал. Но…
   — Вы знаете, где ваша дочь? — скорее утвердительно, чем вопросительно, прозвучали мои слова.
   Президент кивнул.
   Интуиция подсказывала, что всё это плохо кончится.
   — Где?
   Президент замялся, но лишь на пару секунд.
   — Испания.
   — Что? Нет!
   Да я ещё не совсем с ума сошёл, чтобы в Испанию соваться! Вся часть материка заражена от и до. Там никто не выживет.
   Президент занервничал — догадаться о моих мыслях было легко.
   — Мистер Кеннеди, умоляю вас! Я заплачу вам, сколько захотите! Просите, чего душе угодно! Только спасите мою дочь. Хотите, я перед вами на колени встану?
   — Э, нет, не надо! — я быстро вскочил. — Ни в какую Испанию я не поеду! Оттуда живым не выбраться!
   — Прошу вас! — Грэхэм с мольбой посмотрел на меня. — Она моя единственная дочь, неужели…
   — Нет у меня никаких детей! — я оглядывал комнату, ища пути отступления.
   Теперь-то понятно, почему этой злодей, Альматеус, так упорно молчал о задании. Да узнай я всё ещё дома, мигом бы спустил его с крыльца!
   — А ваша семья?
   — Нет у меня никакой семьи!
   — Мистер Кеннеди, неужели вы мне откажете? У меня совсем никого нет, кроме моей единственной дочери. Может, у вас нет детей или родителей, но неужели нет брата или сестры, которых вы любите?
   Он царапнул по больному и понял это.
   — Если бы с ними что-то случилось, что бы вы отдали, чтобы спасти их?
   — Не вам говорить мне об этом, — прошипел я.
   — Миллиард.
   — Что?
   — Миллиард евро за её спасение.
   — Вы с ума сошли?!
   — Да! Просите, чего угодно.
   — Напишите мне расписку.
   Президент тут же сел за стол и взял бумагу и ручку.
   — Предъявителю сего дать то, что он пожелает. Так?
   — Имя моё там поставьте.
   — Зачем? — спросил Грэхэм, быстро дописывая фразу.
   — Чтобы кроме меня ею никто не смог бы воспользоваться.
   Он дописал бумагу, заверил подписью и штампом и протянул мне. Я надёжно спрятал расписку во внутренний карман куртки.
   — Когда вылет?
   — Как только будете готовы.
   — Сегодня?
   — Вполне выполнимо.
   Такова история того, как я определённо тронулся умом.