Тони Старку было не привыкать жить самостоятельно. Что ребёнком в школе-интернате, что студентом в МТИ, что продолжателем крупного семейного бизнеса он редко себя баловал и приучался выживать без тесной привязанности к чему-либо, полагаться только на свои силы и никогда не позволять сантиментам взять над ним верх. Людей, о которых Тони переживал всем сердцем, он мог пересчитать по пальцам одной руки: Эдвин Джарвис, Джеймс Роудс и Мария Старк (до её смерти). Остальные миллиарды людей на Земле? От них он не ожидал ничего, кроме развратного желания провести с ними мимолётную ночь или увеличить и так огромную сумму на банковском счёте.

То, что Питер Паркер так легко, казалось бы, впишется в его жизнь одиночки, которая его вполне устраивала, было последним в списке его ожиданий. Возможно, отчасти это потому, что Питер был очень близок со «старым» Старком. Парня практически не задевали его манеры поведения, видимо, потому что Старик спустя годы так и не изменился. Он смеялся над сухим остроумием Тони. Он смущался, когда тот с ним заигрывал. Он не боялся с ним спорить и как-то на интуитивном уровне знал, когда нужно отстаивать своё мнение, а когда — уступить неугомонному собеседнику. У Тони складывалось ощущение, будто они знакомы друг с другом вот уже несколько лет, и иногда ему приходилось напоминать себе, что они встретились всё-таки относительно недавно.

Похоже, Старик организовал свою мастерскую так же, как и Тони: скорее потому, что Тони был человеком привычки, а не потому, что в этом была какая-то выгода или рациональное зерно. Наверное, поэтому Питер, переместившись на несколько десятилетий назад, чувствовал себя комфортно и безопасно в этой части дома Тони. Но дело было не только в лаборатории. Это проявлялось вообще во всём.

После того утра больше не было шикарных «шведских столов», но проснувшихся Питера и Тони на завтрак всегда ожидала какая-то еда. Яичница с беконом. Вафли. Панкейки. Маффины. Что-то ещё. Питер игриво поддразнивал Тони и уговаривал его съесть хотя бы несколько кусочков, иногда даже лично подносил ему небольшую тарелку с каким-нибудь блюдом и утренний кофе, настаивая на том, что «даже такой превосходный мозг, каким может похвастаться величайший Тони Старк, нуждается в подкреплении». Как бы Тони ни притворялся, что подобное поведение Питера его раздражает, одна его часть, зарытая глубоко-глубоко внутри и вечно всё отрицающая, была счастлива, что кому-то всё-таки было не наплевать, не забыл ли он получить свою порцию утренней энергии. Прошло уже довольно много времени с того момента, как о нём кто-то заботился, кто-то, для кого была не важна его зарплата, кто-то, кто привязан к нему эмоционально, на уровне искренних чувств, а не из-за материальной нужды. Это было неимоверно приятно, но он вряд ли бы в этом кому-либо признался. Даже когда он совсем не хотел есть, он сдавался и проглатывал хотя бы несколько кусочков того, что приносил ему Питер. Это чтобы парень не волновался, говорил себе Тони, но, если честно… он бы не пропускал ни одного завтрака, проходи так каждое его утро. Но такого не будет. Он не переставал мысленно повторять это себе из раза в раз.

После завтрака, раз уж компания прекрасно функционировала и без своего директора, Тони и Питер отправились в лабораторию. Когда Тони привёл его туда в первый раз, он, честно сказать, надеялся на более восторженную реакцию. Питер не был впечатлён так сильно, как ему хотелось бы, но… Тони пришлось напомнить себе, что он по-прежнему соревнуется со Стариком, у которого было большое преимущество в виде технологий двадцать первого века и нескольких десятилетий проб и ошибок, которые Тони только предстоит совершить. Конечно, лаборатория Старика была блестящей и более внушительной. Конечно, Питер не стал бы охать и ахать над техникой, которая наверняка показалась ему комичной и крайне устаревшей. Тони это не огорчило. По крайней мере… не так сильно. Надо отдать должное, Питера, казалось, всерьёз заинтересовали Дубина и Ю. Он поприветствовал их, как старых друзей… скорее всего, они и были его старыми друзьями, если так подумать. И если такое вообще возможно, роботы в той же степени были очарованы парнишкой. Тони наблюдал, как Питер хихикает и неловко покачивает конечность Дубины, и вдруг задумался, а есть ли хоть кто-нибудь, кто не был очарован этим паучком в течение нескольких минут после встречи с ним? Как он боролся с преступниками в своём времени, в будущем? Как вообще все преступники просто не сдались добровольно, чтобы не причинить этому милому пареньку даже каплю вреда? Как Старик не стал авторитарным диктатором и не ввёл военное положение в Нью-Йорке, просто чтобы снизить уровень преступности и убедиться, что Питер Паркер никогда не столкнётся с чем-то более опасным, чем потерявшиеся туристы и карманные воры?

Питер чувствовал себя виноватым за смерть Старика. И Тони легко представил, что он вполне мог бы отдать свою жизнь за него. Защитить его. Спасти его. Гарантировать ему радужное будущее с единорогами. Не то чтобы Тони сам делал когда-либо подобное. Он мог лишь… понять, почему Старик стал более сентиментальным, когда к нему подобрались старость и немощь. Тони Старк был эгоцентричным куском дерьма… тем, кто каждое утро запихивал в себя ненужную еду на завтрак, просто чтобы увидеть, как лицо Питера озаряется триумфом и радостью своей маленькой победе.

Блядь.

Работа в лаборатории была такой же изнурительной, как Тони и ожидал. Починить «Нуллификатор» было невозможно. Вокруг лаборатории было установлено шесть стеклянных досок на колесиках, все они были покрыты разноцветными стираемыми знаками, Тони и Питер разобрали «Нуллификатор», как говорится, до косточек, чтобы разобраться в теориях, которыми руководствовался Говард Старк, создавая его. На нескольких рабочих столах были разбросаны всевозможные детали. К стенам и полу были прикреплены чертёжные копии и схемы…

И хотя Тони никогда в этом не признается вслух, но Питер произвёл на него впечатление. Для парня, ещё не обучающегося в колледже, его знания теоретической физики были весьма примечательны. Правда, временами ему всё же нужна была помощь Тони, когда он не мог разобраться в некоторых уравнениях, но после его объяснений быстро схватывал что к чему и не боялся высказывать свои идеи и предположения. Он был не просто красивым, сексуальным и храбрым, но и умным и мог поддержать любой разговор Тони о науке, не оставаясь где-то в стороне… и не вгоняя своего собеседника в скуку. Это само по себе было поразительным. К своему большому огорчению, Тони вдруг понял, что начал вспоминать другие проекты, концепции, теории, прототипы… объясняя их Питеру с чуть большим рвением, чем требовало его самолюбие, и принимая похвалу или предложения парня так, словно только этого всю жизнь и ждал.

Они отвлекались на перекус, когда урчание в желудке Питера становилось уж слишком сложно игнорировать, и съедали всё, что приносил им прямо в лабораторию Джарвис, чтобы они могли есть и работать одновременно… хотя делать это у них получалось очень редко. «Пикники», как их называл Питер, обычно проходили за обсуждением чего-то, кроме «Нуллификатора», главным образом потому, что Питер настаивал на том, что мозгу нужно давать какое-то время для постепенной обработки полученной недавно информации. Тони был вынужден признать, что после таких вот обеденных обсуждений по типу: «Какого персонажа «Звёздных войн» можно назвать лучшим?», проведённых в единственном чистом уголке лаборатории (участок в шесть квадратных футов левее от центра), к нему приходило «озарение», и они с Питером сворачивали на новую тропу своих размышлений. Эта тропа никогда не приводила к каким-то верным выводам, но Тони же предупредил Питера, что «Нуллификатор» может никогда и не починиться. Не факт, конечно, но Тони с каждым днём надеялся, что он прав и эта тупая машина на самом деле неисправна. Потому что это не может быть правдой. По крайней мере, он никогда это не признал бы. Даже мысленно.

То, что «Старк Индастриз» практически не нуждался в своём генеральном директоре, как-то расстраивало. Тони подозревал, что, скорее всего, большую часть работы взвалил на свои плечи Оби, и поскольку у него не было желания касаться бюрократической стороны компании… он был и не против, чтобы так продолжалось и дальше. Каждый раз, когда он упоминал Обадайю, Питер слегка напрягался и переводил тему. Это было подозрительно, но Тони пытался списать все это на взаимную неприязнь между этими двумя. В конце концов, когда Тони, наконец, потребовали прийти в офис, он взял с собой Питера, чтобы показать ему компанию… и Оби тоже был не слишком приветлив к нему.

Обед в основном они заказывали, после поедая его за просмотром телевизора либо сидя вплотную на диване, либо на полу у журнального столика. Питеру очень нравился кинематограф того времени, в которое он попал, Тони был с ним согласен, но его немного задевало то, что парень каждый раз называл какой-нибудь недавно выпущенный фильм «реально старым».

— Ты будешь реально сексуальным трупом, если скажешь такое ещё раз, Питер.

Питер покосился на Тони, пытаясь невинно улыбнуться, и пожал плечами.

— Ты сам называешь моего Тони «Стариком» всякий раз, когда говоришь о нём.

Тони слегка стиснул зубы от этих слов. Он медленно втянул воздух носом и выдохнул через рот, отодвинув уже почти пустой контейнер с китайской едой, которую он заказал. Аппетит резко пропал.

— Знаешь, из того небольшого рассказа, который ты мне поведал об этом парне… я не могу понять, почему ты до сих пор думаешь, что он «твой»?

Питер замер, уставившись в свою тарелку. Наверное, Тони переборщил. Он не ревновал его к другому Старку и едва ли хотел, чтобы Питер думал о нём в таком ключе. Просто его очень раздражало то, что Питер всегда называл Старика «мой Тони».

— Нет… да… ты прав. Он не мой. Никогда не был моим. Он просто… просто мистер Старк. Я больше не буду называть его «своим Тони». Прости… если это… ладно, в общем.

Блядь.

Парень так хорошо его знал, что даже не продолжил осыпать его своими извинениями и раскаяниями. Тони никогда и не приходило в голову, насколько удручающим может быть присутствие рядом такого человека, как Питер. Нет, не такого, как Питер. Питера. Таких, как Питер, нет ни в одном времени и измерении.

***

— Что это? — Питер рылся в тумбочке Тони, пытаясь найти запасную упаковку смазки. Он обнаружил её отсутствие, когда пытался соблазнить Тони, как только тот закончил свои поздние переговоры с японскими инвесторами. Вместо заветной смазки он нашёл потрёпанную книгу с детскими рассказами, лежащую в нижнем ящике тумбочки.

Тони замер у порога. Его лицо ничего не выражало, но в тёмных глазах Питер заметил слабый проблеск неловкости.

— Книга.

— Да, это-то я понял. Я имею в виду… что она у тебя делает?

— Это подарок.

— От кого?

— От мамы.

— Оу. — Питер опустил руки, по-прежнему держа в них книгу. Ему вдруг стало очень неприятно, что он поднял эту тему. Хоть они оба потеряли своих родителей, они ещё не заходили в своих разговорах об этом так глубоко. Питер почти не помнил своих отца и мать, а Тони пережил эту потерю всего-то несколько лет назад. Он ему сочувствовал и мог вполне избежать обсуждения этой темы, пока того не захочет сам Тони. Питер почувствовал, как рядом с ним слегка прогнулся матрац: Тони сел поближе к нему. Он молча опустил взгляд на свои руки, он вёл себя удивительно тихо для того, кто любит много разговаривать. — Тебе необязательно что-либо говорить. — Питер почувствовал острое желание дать Тони понять, что он не против, если тот будет молчать. — Я… я понимаю.

Тони медленно кивнул головой.

— Да, Красавчик, я знаю, что ты понимаешь… Поэтому… — Он замолк, оборвав себя на полуслове драматичным вздохом. — Она отдала мне её, когда я был маленьким. Пока я не вырос, это была моя любимая книга.

Питер посмотрел на потрёпанную обложку и улыбнулся. «Король Артур и рыцари Круглого стола» Говарда Пайла.

— Это многое объясняет. — Железный человек раскрылся перед Питером с совсем неожиданной для него стороны. Он мог только представить крохотного Тони Старка, притворяющегося рыцарем… который, повзрослев, спас Вселенную, совсем как своего рода футуристический рыцарь.

— Да? — Тони повернулся, вскинув бровь и удивившись, какая часть его будущего может иметь какое-либо отношение к книге о Круглом столе и рыцарях. — Хм, я рад. Наверное. — На несколько секунд вновь повисла тишина, а затем Тони осторожно взял книгу из рук Питера и начать её листать. — Когда мама была свободна от обязанностей «трофейной» жены, которую отец таскал по всему миру… она всегда приходила ко мне в комнату, чтобы прочитать мне один из этих рассказов. Иногда это было единственное наше с ней времяпрепровождение. Детство среди нянек не единственное, что может предложить Голливуд. — Он поморщился, снова закрывая книгу. — Я любил те моменты, когда она мне читала. Все. Засыпать под её рассказы. Видеть их во снах. Проводить совсем короткое время моего беззаботного детства, притворяясь рыцарем и героем. А потом мой отец решил, что я слишком изнежен и должен учиться самостоятельности. Отправил меня в интернат за полмира отсюда, когда мне было семь, и я видел своих родителей только на каникулах. Если мне ещё везло. Наверное, нам никогда не было суждено дочитать эту книгу…

К горлу Питера подкатил комок, он тяжело сглотнул и поднял руку, чтобы быстро смахнуть выступившие на глазах слёзы, пока Тони не заметил.

Только тот всё равно заметил.

Питер это понял по тому, как выражение лица Тони смягчилось, как он взглянул на него так, словно до этого никогда не встречал. Он выдавил из себя улыбку, вновь потянувшись к глазам, но Тони перехватил его руки и нежно отвёл их в стороны, наклонившись ближе к его лицу.

Питер не помнил, чтобы Тони когда-либо целовал его так нежно. Трепетные прикосновения к его губам выбили из него весь дух. Когда Тони отпустил его запястья и нежно обхватил его лицо ладонями, Питер ощутил резкое покалывание во всём теле.

— Эм-м-м… у нас… у нас нет смазки.

Тони замер, оборвав череду нежных поцелуев, которыми он осыпал губы Питера, и невесомо погладил его щеку большим пальцем. Он коротко хохотнул и прижался лбом ко лбу Питера.

— Умеешь же ты испортить настрой, Паркер.

— Прости! Мы сможем… не знаю… обойтись без неё?

— Не-а, возьмём её тогда уж завтра. А сегодня… давай попробуем кое-что другое.

Питер насторожился, но кивнул, испуганно подумав, какую же сексуальную авантюру приготовил для него Тони… до того момента, как тот расслабленно откинулся на подушки и потянул его к себе под бок. Погодите-ка. Тони Старк серьёзно выбрал обнимашки? Без его просьб? Сам? Вместо секса? Без секса? Обнимашки? Питер не смог сдержать идиотской улыбки и был только рад прижаться к Тони как можно сильнее, раз уж тот был не против.

— Каким рыцарем ты себя воображал?

— Что? — Слова Тони прозвучали приглушённо, потому что он зарылся в каштановые кудри Питера носом. — Каким рыцарем… Артуром, конечно. Я же должен был быть королём, нет? Моё эго не потерпело бы меньшего. А что? Какой я рыцарь, по-твоему?

Питер на несколько минут задумался, медленно проводя ладонью вверх-вниз по груди Тони.

— Ланселот. Мне кажется, ты больше на него похож. Броский и сексуальный. Лучший рыцарь, но и… неоднозначный и трагический.

Тони отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Чёрт, малыш, временами ты меня интригуешь. Какая у меня жизнь? Что со мной? Кто, чёрт возьми, этот Старик?

— Лучший защитник Земли.

— Не шутишь?

— Не шучу. — Между ними повисла тишина, но она не была неловкой. Питер счастливо нежился в объятиях Тони, прижавшись к его боку и положив голову на грудь. Первым прервал молчание Тони своей совсем неожиданной в данный момент фразой:

— Начнём с самого начала или с того момента, где мы остановились с мамой? — Он взял свободной рукой книгу.

Питер только удивлённо воззрился на него. Он действительно только что предложил то, что предложил? Почему-то идея пообниматься с Тони в его постели, читая его любимую книгу, подарок погибшей матери, книгу, которой он лишился, как и своего беззаботного детства, больше десяти лет назад… была самым сокровенным, что Питер когда-либо слышал. Он почувствовал себя таким тронутым, таким польщённым, таким счастливым, что вновь прослезился.

— Лучше с начала. Не думаю, что у истории о короле Артуре счастливый конец.

— У лучших историй никогда его не бывает, милый.

***

— Мы идём на ужин.

Питер оторвался от платы, над которой он работал, отложил её в сторону и недоверчиво взглянул на Тони.

— Мы что?

— Мы идём развеяться. Мы торчим взаперти уже несколько недель. Пришло время отвести тебя в какое-нибудь милое местечко. Так что… иди в душ, переоденься и всё такое. Пойдём в мой любимый ресторан.

Питер даже не пытался скрыть свой восторг от такой перспективы. Они пойдут на настоящее свидание. Если редкие обнимашки и чтение историй с Тони были прекрасны, то свидание с мужчиной его мечты было просто чем-то невообразимым, на что он никогда и не надеялся. Ему даже было всё равно, что Тони увидит, как он сломя голову несётся принимать душ и переодеваться.

Меньше чем через час, Питер был удовлетворён своим внешним видом. Он пытался уложить свои кудри и правильно завязать галстук. Костюм, который Джарвис подобрал ему «на всякий случай», сел на нём как влитой. Хотя о чём это он, с Джарвисом по-другому и быть не может. Питер и представить себе не мог, что искусственный интеллект будет ничем по сравнению с настоящим человеком. Даже у Вижна не было ничего общего с этим парнем.

Наконец, довольный и более чем готовый к ужину, Питер покинул ванную и отправился на поиски Тони, которого он обнаружил в спальне.

Оба замерли в дверях, одновременно воскликнув с одинаковым выражением изумления и возмущения на лице:

— Что ты напялил?

Длинная пауза.

— Ты сказал, что поведёшь меня на ужин. — Питер посмотрел на костюм и галстук, который он надел, внезапно почувствовав невероятное смущение из-за своей одежды: по сравнению с джинсами и футболкой, в которые был облачён Тони, он выглядел глупо.

— Где, по-твоему, мы будем есть, в «Таверне на лужайке»*?

— Я подумал… ты же миллиардер.

— И что, это значит, что я не ем ничего, кроме икры?

Питер выглядел совсем уж озадаченно.

— Разве нет?

Тони скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на Питера.

— Ты, кажется, должен хорошо меня знать, Пит. Какое моё любимое блюдо? Фуа-гра?

Снова длинная пауза.

— Нет, чизбургеры.

— Браво! — Тони чересчур показательно ему зааплодировал. — Вот мой гениальный мальчик, которого я знаю и люблю!

Между ними воцарилось неловкое молчание, когда оба поняли, что только что сказал Старк, пусть и случайно. Питер растянул губы в такой широкой улыбке, что казалось, что они потрескаются, — Тони, наверное, впервые за всю историю покраснел от смущения. Он прочистил горло, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и ничего не произнёс. И ещё одна совершенно необычная для Тони манера поведения, заметил Питер.

— Будет нечестно, если ты возьмёшь свои слова назад, — предупредил он Тони так тихо, что тот еле расслышал. Тони медленно вдохнул и пожал плечами, словно показывая всем видом, что он и не собирался отказываться от своих слов, или даже не заметил, что что-то сказал.

— Не переодевайся, малыш. Поешь в костюме. Давай. Я хочу есть и устал уже ждать.

— Нет, но… я не хочу есть чизбургеры в костюме, Тони. Я буду выглядеть тупо. — Громкая мольба Питера отразилась от стен, когда они вышли из дома и наконец подобрались к гаражу. Тони, ухмыльнувшись, подошёл к одной из своих машин и плюхнулся на водительское сиденье.

— Запрыгивай или помирай, Красавчик.

— Мистер Джарвис никогда не даст мне умереть от голода.

— А я сказал, что ты помрёшь с голоду, Красавчик? — Тони одарил его многозначительным взглядом, и Питер густо покраснел.

— Ладно, хорошо… Думаю… Думаю, я смогу поесть чизбургеры в костюме.

— Вот и я так думаю.

Всю дорогу Питер нервно ёрзал на сиденье, смущаясь своего слишком парадного вида. И стал смущаться ещё больше, когда увидел, куда они приехали. Тони завёл в крошечную закусочную, поприветствовав средних лет официантку и повара, которого можно было увидеть через небольшой дверной проём, ведущий на кухню. Он знал их имена. Скорее всего, он был здесь частым посетителем.

— Вы выглядите слишком молодым для адвоката.

Питер поднял взгляд на женщину, которую, вероятно, звали Лоррейн.

 — О, нет, я… я не адвокат.

— Да?.. Сюда в костюмах обычно приходят только адвокаты. Значит, Вы просто модник, да?

— Эм… да? — Питер посмотрел вниз, на завёрнутые в салфетку столовые приборы и заметил небольшое жирное пятно на ложке. Как хорошо, что для того, чтобы съесть чизбургер, ему они не понадобятся.

— Что будешь заказывать со своим модным спутником сегодня, Тони?

Тони вскинул бровь и указал Питеру на меню. Тот, однако, лишь помотал головой.

— Просто… возьми двойную порцию того, что ты обычно заказываешь.

— Что ж, Лоррейн, ты слышала моего спутника.

— Эй, Чарли, всё услышал? Две «Мёртвых коровы в жёлтых накидках»**, две порции «Лягушачьих палочек»** и чтобы были голыми, как младенцы.

Питер не удержался и прыснул, стараясь подавить рвущийся наружу смех.

— Вернусь через пару секунд, дорогой. — Лоррейн забрала ненужные меню, сунула их под мышку, и удалилась, хитро подмигнув.

Теперь, когда их оставили наедине, Питер мог получше рассмотреть закусочную. Она была староватой, но, вроде бы, чистой, если не брать в расчёт грязную ложку. В закусочной сидели ещё несколько посетителей, но все занимались своими делами. В каждой комнате были небольшие музыкальные автоматы, стоявшие у стены, и так как смотреть было больше не на что, Питер с удовольствием подвинулся на сиденье ближе к автомату посмотреть на музыкальную подборку.

— Ого, здесь прекрасная старая музыка, у тебя есть мелочь?

— Конечно, — рассмеялся Тони. — Есть несколько двадцатипятицентовиков на автомат и пинбол. Это одна из очаровательных частей в этом месте.

— Здесь ещё и пинбол! — Питер завертел головой, пытаясь найти игровой автомат.

— Он у туалетов. Вызываю тебя на пару поединков после того, как поедим. Так, на всякий случай, Красавчик, я уже несколько лет набираю самые высокие баллы.

— Тогда будет и впрямь ужасно, когда я обыграю тебя.

Бургеры были на удивление хороши. Сочные, с расплавившимся сыром, жареным луком, листьями салата, маринованными огурцами, помидорами и каким-то «особым соусом», которым оказалась, Питер был готов поклясться, смесь из кетчупа, горчицы и майонеза. Коктейли были густыми, картошка — солёной, и Питер охотно заключил, что это теперь его новая закусочная в Нью-Йорке. Ему даже удалось побить рекорд Тони в пинболе, о чём он с гордостью трепался всю дорогу домой под ворчание Тони об обещанном реванше.

Как оказалось впоследствии, эта закусочная стала для них привычным пристанищем. Несколько раз в неделю после долгой работы в лаборатории они проветривались в «их» комнате. Поначалу они сидели друг напротив друга, но через пару недель Тони стал подсаживаться к Питеру, приобняв за плечи, тихо что-то нашёптывая ему на ухо и крадя картошку из его тарелки.

***

Тони не мог поверить, что узнал о дне рождения Питера от Джарвиса. Это было обидно. Намного обиднее, чем должно было быть. Дворецкий поделился с ним тревожными мыслями Питера по поводу того, можно ли отмечать день рождения, если ты ещё не рождён официально. Джарвис теперь думал, что Питер совершенно сумасшедший, но всё ещё, казалось, любил его. Не любить его было невозможно.

Что бы вы сделали для своего возлюбленного на его недо-день рождения? Вечеринку устроить не получится. Питеру некого пригласить, и это лишь вгонит его в депрессию. Подарить какой-то подарок тоже нельзя, потому что тот не сможет забрать его с собой, когда будет отправляться домой. Если Тони, конечно, отпустит его. О поездке не может быть и речи: Питер откажется надолго бросить работу над «Нуллификатором». Он мог бы упросить его взять небольшой перерыв на несколько часов, но не на день… тот ни за что не согласится. И неважно, что они уже пытаются починить этот прибор несколько месяцев.

Ответ пришёл к нему довольно неожиданно, но он действительно был идеальным. На подарок уйдёт много денег. Много времени, но у Тони есть и то, и другое.

Десятого августа после завтрака Тони таки уговорил Питера отвлечься утром от работы, но ничего о его дне рождения не сказал. Ещё рано. Питер ничего не подозревал, пока Тони не пригнал свою спортивную машину на парковку возле Форест-парка в Квинсе. Только тогда Питер повернулся на своём сиденье и пристально взглянул на Тони. На его лице отчётливо читалось замешательство.

— С днём рождения, Питер!

Питер лишь пристально посмотрел на него.

— Кхм… спасибо. Что ли.

Он совершенно не понимал, зачем Тони привёл его в Форест-парк, но через мгновение ему всё станет ясно.

 — Я не мог придумать, что бы такого особенного сделать для тебя. Перебрал множество вариантов. У меня было много безумных идей. Остановился на этой. Итак… Питер, ты готов увидеть своих совершенно живых и здоровых родителей?

Если Питер уже сейчас был поражён до глубины души, то Тони бился об заклад, что следующую его реакцию на то, что его родители — агенты «Щ.И.Т.», стоило запечатлеть на камеру.