Мидория Изуку был ходячей катастрофой, и это было известно всем, кто учился или дружил с ним. Неуклюжий двадцатилетний юноша вечно что-то ронял, падал сам и постоянно в кого-то врезался. Пожалуй, уже весь университет знал, что странного паренька с веснушками на лице и растрёпанными тёмно-зелёными кудрями стоит обходить стороной, если не хочешь в итоге валяться вместе с ним посреди коридора и собирать упавшие бумажки. Конечно, Изуку пытался бороться и со своей неуклюжестью, и с извечной рассеянностью. Но получалось, если честно, не очень. Друзья только посмеивались добродушно и хлопали Мидорию по плечу, говоря, что с возрастом это пройдёт, а сам студент медицинского как-то не очень им верил. Хотя бы потому, что подобное ему говорили на протяжении, кажется, всей жизни.
Однако, когда люди тебя избегают, проблема становится менее заметной, вот и Деку как-то быстро привык к тому, что другие студенты обходили его десятой дорогой, зная о феноменальной неуклюжести будущего врача. К великому сожалению Изуку, знали, похоже, не все.
Потому что прямо сейчас он растерянно сидел посреди пустого коридора и смотрел прямо в кроваво-красные глаза напротив. Они же отвечали ему раздражённым и усталым взглядом человека, явно готового кого-нибудь убить, а потом и распотрошить. Так, для успокоения нервов. И что-то Мидории подсказывало, что на данный момент он в списке потенциальных жертв примерно на… первом месте.
— Смотри куда прёшь, — раздражённо прошипел незнакомый Деку студент, поднялся, отряхнув одежду и халат, развернулся и ушёл, кинув перед этим короткий взгляд на странного парня, с которым и столкнулся.
— П-простите! — растерянно крикнул Изуку ему вслед, вскочив, стоило понять его уставшему в край мозгу, что только что произошло, и почему у него такое ощущение, будто он сделал самую ужасную в своей жизни ошибку. Мидория неловко поправил водолазку и халат и оглядел территории близ себя, проверяя, не уронил ли он чего. К ужасающему облегчению юноши, из потрёпанного рюкзака ничего не вывалилось и спрятанные в него бумаги так и остались на своём месте, как и прочие принадлежности, даже бутылка воды осталась в кармашке. Кажется, сегодня ему немного везёт.
— Хоть что-то хорошее, — буркнул парень и, подняв рюкзак, неторопливо пошёл в сторону раздевалки.
Занятия на сегодня были закончены, а все материалы для приближавшейся сессии распечатаны и рассортированы, поэтому студент мог смело идти домой, чему был несказанно рад, потому что последнюю неделю он чуть ли не ночевал в чёртовом университете, запивая потребность в отдыхе чаем, энергетиками и кофе. Благо, до смешивания не дошло, и закончил Изуку раньше, но общей заёбанности (стоит поменьше общаться с Каччаном, вот уже словечки плохие от него перенимает) это как-то не поубавило. Поэтому Мидория решил позволить себе немного расслабиться: накупить вкусняшек и засесть за какой-нибудь игрой, где думать нужно по минимуму.
Раздевалка же встретила его немного тусклым освещением и одинокой бежевой курткой, принадлежавшей Изуку. Конечно, тут была ещё парочка других курток, однако общей пустоты это не отменяло, да и не особо заботило самого Деку, который быстро убрал халат, надел верхнюю одежду и уличную обувь и поспешил покинуть любимое (не очень, если честно) учебное заведение.
И тут же пожалел о собственной спешке, стоило только холодному ветру ударить в лицо, а ноге неудачно встать именно там, где был чёртов лёд. И, ну конечно, Изуку поскользнулся и кубарем упал с небольшой лестницы, не в силах удержать равновесие. Было больно. Было чертовски, мать вашу, больно, а в голове, кажется, звенело, что ничего хорошего студенту точно не сулило. Но подняться Мидория был не в силах. Ну как не в силах… Любое движение отзывалось тягучей болью во всём теле, а небольшая корочка льда просто не давала устойчиво поставить руки, на которые и нужно было опереться, чтобы подняться. К тому же… усталость как-то совершенно неожиданно будто увеличилась в размерах раз в… пять? А может, сразу в десять — Изуку в прикладной математике был не очень силён. А двигаться желание резко пропало.
Вот так он и умрёт: замёрзнет насмерть из-за усталости и собственной неуклюжести. Прекрасная смерть. Самое то для такого неудачника.
— Так и будешь здесь лежать, чудик? — раздался сверху голос, показавшийся Деку несколько знакомым. Юноша лениво приподнял голову и тут же встретился со знакомыми красными глазами. Это же… тот парень, которого он с ног сбил случайно. А почему он вообще до сих пор здесь? Вроде бы раньше же ушёл… — Ты меня вообще слышишь? — раздражённо спросил незнакомец, сощурив глаза.
Изуку что-то промычал, не в силах даже понять, что именно, и заторможенно кивнул, предприняв попытку встать наконец и не позориться перед старшим, судя по тому, что Деку его знать не знал, а из своего потока он почти всех по именам помнил и абсолютно всех — по внешности. Стоявший же перед ним парень был незнаком совершенно: седые волнистые волосы, закрывавшие немного красные глаза, в которых, к слову, не только радужка была цвета крови: несколько сосудов лопнуло — раздражённая кожа вокруг глаз, общий уставший заёбанный вид и чёрное пальто с капюшоном, который спасал голову парня от хлопьев снега. Но сейчас Мидорию это вообще мало заботило. Потому что руки отказывались устойчиво держаться на льду и постоянно соскальзывали, стоило хоть чуть-чуть приложить силы для того, чтобы подняться.
«Вот же… — мысленно простонал Изуку, положив голову обратно на лёд. — Невезуха». Поняв, что, похоже, репутация полетела в тартарары, Деку прекратил предпринимать попытки хоть немного улучшить ситуацию. Вот уйдёт этот незнакомец, Мидория чуть-чуть отдохнёт, и можно будет подумать, как решить эту неприятную ситуацию. Правда, жалко было тратить время заслуженного отдыха перед неделями зубрёжки материала для успешной сдачи сессии, но что ж теперь делать-то.
— Вот ведь бедствие неуклюжее, — ворчливо сказал незнакомец, и Изуку почувствовал, как кто-то резко схватил его за ворот куртки и поднял, заставив встать на ноги, которые с таким поворотом событий были явно не согласны, а потому подогнулись. И Мидории оставалось лишь зажмурить глаза и приготовиться к тому, что его лицо столкнётся с далеко не мягким льдом.
— Бля-я-ять!
Изуку удивлённо распахнул свои очи, не понимая, почему его нос до сих пор цел и почему так… мягко? Стоп. Чего?
— Бля-ять, — несдержанно протянул Деку, приподнявшись, насколько это позволял чёртов лёд, и смотря на пуговицы чужого пальто. Осознание всей ситуации пришло мгновенно. И картина в голове что-то отнюдь не радостная вырисовывалась. Кажется, теперь он не в списке потенциальных жертв первый, а в списке тех, кого незнакомец убьёт в первую очередь. Потому что сам бы Мидория давно себя убил, если честно. — П-прос-ст-тите, п-пожалуйста! Я не хотел!
Изуку, то ли преисполненный стыда, то ли желающий прожить ещё чуть подольше, вскочил на ноги, которые на сей раз были с хозяином солидарны и не стали ронять его вновь. Правда, это если не учитывать того, что он едва не поскользнулся вновь, но жизнь, похоже, сжалилась над юношей и благосклонно позволила ему удержать равновесие. Это не могло не радовать Деку, однако он тут же перевёл всё внимание на парня, которого очень уж некрасиво повалил. Тот же следил за действиями Мидории с лёгким интересом и большим раздражением, однако, когда неуклюжий юноша подошёл к нему и аккуратно протянул руку, скрыть удивления не смог.
— Тц. Не нужна мне твоя помощь, чудик, — фыркнул незнакомец, но всё же сжал чужую ладонь, позволив помочь подняться.
— П-простите ещё раз. — Изуку стыдливо опустил голову, наткнувшись взглядом на свой рюкзак, который, конечно же, слетел с него после падения — какого именно: первого или второго — он утверждать не мог, — но юноша тут же отбросил мысли о том, что стоило бы его поднять. Сейчас ему вообще лучше лишний раз не двигаться. — Я очень перед вами виноват…
— Бесишь, — фыркнул незнакомец, отпустив руку Мидории. — Просто свали уже отсюда. Мешаешь.
— Д-да, конечно, — суетливо ответил Деку, стараясь избегать прямого столкновения взглядов, и поспешил уйти с территории университета. В голове не было ничего, кроме заветной мысли свалить уже из треклятого учебного заведения и забыть о нём хотя бы на денёк другой.
***
— Ну наконец-то, — раздражённо хмыкнул Томура, стоило неуклюжему чудику покинуть его общество.
Шигараки и сам был бы не прочь покинуть территорию ненавистного университета и не стоять на чёртовом морозе в ожидании одного конкретного придурка, однако такую роскошь он себе позволить не мог. Дом студента был весьма далёк от места учёбы, а сегодня он, как на зло, забыл проездной, а денег в кармане всегда либо было невероятно мало, либо не водилось вообще, поэтому ничего другого не оставалось, кроме как ждать грёбаного Даби на его разваливающейся тачке. Сам штопаный как-то не спешил забирать своего лучшего друга и соседа по квартире и только лениво отзывался, что «вот-вот подъедет, чё ты паришься, Шигараки».
А Томуре его убить хотелось, потому что насморк и головная боль уже намекали на простуду, и лишний раз на холоде студенту, вообще-то, стоять не стоило. Но кого это вообще волновало, кроме самого Шигараки, чья сессия весело махала рукой и намекала, что парню откровенный пиздец? Точно не придурка Даби с его любовью трепать другим нервы.
— А это ещё что? — удивлённо задался вопросом Томура, наткнувшись взглядом на потрёпанный жизнью тёмно-зелёный рюкзак с более яркого оттенка вставками. В голове тут же всплыл образ недавно ушедшего парнишки с чудными растрёпанными кудряшками и неловкими движениями рук (студент такое подмечал весьма метко, так как и сам имел подобные привычки). — Только не говорите мне, что… — Шигараки вспомнил, что видел этот рюкзак около чудика там, в коридоре, где они первый раз столкнулись, и обречённо вздохнул, смачно ударив ладонью по лицу. — За что, Господи? За какие грехи мне это ебучее дерьмо? Оставлять рюкзак здесь в надежде, что рассеянный хозяин за ним вернётся, если и было вариантом, то крайне паршивым, потому что у Томуры была совесть. Паршивая, редко просыпавшаяся и ещё реже взывавшая к благоразумию, но была. И юноша вспомнил и уставший вид забывшего свой рюкзак чудика, и его мешки под глазами, и едва державшие его ноги.
Сессия не щадила никого.
Шигараки едва ли трудно было поднять этот рюкзак и отдать его завтра, как-нибудь выловив владельца, зато последнему не придётся в спешке искать информацию заново, потратив на это огромное количество времени. Так что…
— Ебал я это, — прошипел студент, резко схватив лямку чужой вещи и перехватив её поудобнее. Неожиданно Томура почувствовал вибрацию в кармане пальто и поспешил достать телефон. На экране слепило глаза «Штопаный ублюдок». — Алло?
— Здаров, Тома.
— Кажется, я говорил тебе так не называть меня. — Шигараки скрипнул зубами, недовольно поморщившись.
— А я ответил, что прекращать не собираюсь, да.
— Даби на той стороне было явно весело, и, судя по голосу, трезвостью там и не пахло. — Слу-ушай, я, короче, скоро к тебе подъеду, только выйди на остановку, чтоб я тя увидел.
— Ублюдок, ты когда нажраться успел?
— Не думаю, что это будет интере-е-есно. Выходи, а я подъеду, когда буду на месте. Мою детку ты узнаешь.
— О да, эту груду металлолома трудно не узнать, — усмехнулся студент и отключил звонок, неторопливо выходя с территории университета. Теперь свободная от телефона рука быстро нашла пачку сигарет, в которой Томура, наученный горьким опытом, предусмотрительно хранил зажигалку.
Быстро взяв сигарету и подержав её перед завораживающим тёплым огоньком зажигалки, юноша затянул, чуть приподняв уголки губ. Курил он нечасто, но для успокоения нервов или просто согреться. Да, весьма оригинальный способ даже по мнению Даби, который был заядлым курильщиком ещё в добрые десять лет и до сих пор ни о чём не жалел. Однако Томуре было самую малость плевать. По крайней мере, сигареты не туманили разум, как, например, алкоголь, который парню был противопоказан, ибо под воздействием любой горящей жидкости Шигараки становился ещё более неадекватным, чем обычно, и это никак не поддавалось контролю, а сам он, протрезвев, ещё долго не выходил из своей комнаты, пряча красные от стыда лицо и уши. После пары таких случаев юноша пить зарёкся. К чёрту алкашку.
О том, какой вред и она, и никотин приносят организму, он старался благоразумно не думать и забывать, что учится в медицинском университете на человека, который лучше всех разбирается в том, от чего же люди могли сдохнуть. В конце концов, Шигараки просто нравились трупы, такие молчаливые и спокойные, и то, что ему приходилось ради работы мечты учить дохренищу всего, самую капельку расстраивало. Но что не сделаешь ради любимой профессии, где ты точно будешь чувствовать себя комфортно и даже уютно.
Даби не переставал шутить на эту тему. И называть лучшего друга отпетым психом тоже переставать не собирался, а Томура только скалился на все подначки и откровенный стёб и язвительно отвечал. Потому что, ну, знаете, когда ты ходячий пример того, почему спички детям не игрушки, очень странно идти учиться на… преподавателя. Нет, ну правда, Даби ж такая страхуилина. Для взрослых особей хомо сапиенс он, может, и был по-своему прекрасен и очарователен, но для детей… Шигараки в свои семь его бы, конечно, не испугался, но в морду от неожиданности дал бы. Так, чисто чтобы проверить, а не монстр ли из мультика перед ним стоял.
А в семь лет Томура уже адекватным взглядом на подобные вещи не отличался.
Впрочем, какой ему до этого дело? Сейчас оно было только до мечтаний о тёплом доме, одеяле, в которое парень непременно укутается, горячем какао и тупом фильме, под который он уснёт, предусмотрительно поставив чашку с напитком на кофейный столик. Студенту бы очень хотелось, чтобы все эти мечтания были реализованы как можно скорее, но старая рухлядь Даби была с этим категорически не согласна и, похоже, кинула на Томуру обиду за «груду металлолома», потому и не спешила появляться на горизонте. Или это были происки пьяного Даби — чёрт их всех разберёт. А Шигараки как-то и не пытался.
— Чтоб вам всем в Аду гореть, — прошипел он, приложив ладони к шее. Та неплохо так грела в связи с артериальными сосудами и делала жизнь чуть менее дерьмовой, чего нельзя было сказать о дополнительном грузе, который Томура благородно на себя повесил.
К его ужаснейшему сожалению, рюкзак был очень уж тяжёлым, и юноша даже отдал дань уважения его хозяину: таскать эту стопку кирпичей не каждый сможет. Шигараки бы, вот, точно не смог. Поэтому все необходимые материалы печатал дома, ища нужную информацию в интернете, а что не удавалось найти там, уже потом искал в библиотеке, как истинный ненавистник подобных заведений и истинный любитель Интернета, верящий, что всё можно найти во всемирной сети. Правда, мозги там если и найдёшь, то точно не свои.
Томура честно пытался, когда понял, что связался с самым проблемным человеком на себе: с Даби. Эта скотина изначально вела себя достаточно прилично, и парень благосклонно разрешил ему разделить жилплощадь с собой при условии, что и квартплата пополам. Тогда ещё новый знакомый согласился, а потом… Потом Шигараки на личном опыте узнал, почему у штопанного ублюдка не было своего жилья. Его, блять, даже родители вытерпеть не смогли.
Томура терпел уже четвёртый год. То ли потому, что был мазохистом, которому нравились и бесконечный трёп пьяного Даби, и грёбаный рок в пять утра на всю громкость, и разбросанные повсюду банки из-под пива да пакетики лёгкого наркотика, которыми ублюдок иногда позволял себе развлекаться; то ли потому, что просто привык, да и сам был не лучше, пока не пришлось рвать жопу из-за учёбы, и даже с трудом представлял свою жизнь без наглого кретина со странной кличкой Даби. Своё настоящее имя сосед так и не сказал, бросив, что считает его отвратительным. Шигараки его в каком-то смысле даже понимал: у самого было нечто похожее.
— Хей, красотка, вашей маме зять не нужен? — раздался знакомый весёлый хрип над ухом, и Томура резко обернулся с чётким желанием дать подкравшемуся в тупой ебальник. К его сожалению, кулак легко перехватили, весело сверкнув аквамариновыми очами и оскалившись, отчего стальные скобы сдвинулись. Шигараки был более чем уверен, что приятного в этом мало.
— Такой, как ты, — только если в совсем безнадёжной ситуации, — фыркнул парень и нахмурился. — А рухлядь твоя где?
— М-м-м, ну-у-у, — протянул Даби, почёсывая затылок. — Её увезли на штрафстоянку. Но ты, эт, не парься. У меня денег на проезд хватит нам обоим.
— Знаешь… — тихо выдохнул студент, сжав пальцами сигарету, которую вынул изо рта, когда ублюдочный алкаш показался. — Когда-нибудь я заживо закопаю тебя. Так, чтобы ты умирал максимально медленно и мучительно, Даби.
— Жду с нетерпением, — усмехнулся штопанный и заметил сигарету между пальцев старого друга. — Хей, не одолжишь курнуть старому товарищу?
— Ты ахуел, — изрёк Шигараки, но, зажав никотиновую трубочку вновь меж губ, пачку сигарет достал и протянул горе-спасителю. В конце концов, у них личной была разве что, пожалуй, одежда, и то, только потому что комплекция слишком уж сильно различалась, остальное негласно считалось общим и покупалось на общий бюджет. Потому что когда вы живёте вдвоём, куда выгоднее ничего не делить. Особенно если вы два далеко не богатых студента, чьи родители если и не забили хуй, то болт точно вкрутили.
— Благодарствую, — фыркнул Даби и закинул. — Ну чё, Тома, домой?
— Ага.
Парни неспеша шли в сторону метро, не разговаривая. Сейчас слова казались слишком уж лишними в уютном, насколько это возможно в таком холоде, молчании. Каждый думал о чём-то своём, хотя Томура бы предпочёл не думать вовсе. Мозг его был устроен так, что если и мог генерировать хорошие мысли, то тут же добавлял в них добрую тонну дёгтя, отчего хотелось побиться головой о стену и вскрыть свой череп, дабы хоть как-то избавиться от мыслительных процессов.
Зато Шигараки мог по праву называть себя лучшим в придумывании способов убийства, к которым просто нельзя было бы прикопаться. Потому что его паранойя была большой любительницей напридумывать всяких ситуаций, в которых воображаемый преследователь оказывался вовсе не воображаемым, а тощее тельце парня потом валялось то на дне реки, то в подворотне, то в более приличном узком переулке, то в ванной, то в спальне, то ещё где — Томура всего уже и не вспомнит. Даже сейчас он явственно ощущал, как кто-то наблюдал за ним, прожигал взглядом, словно хотел всадить нож промеж шейных позвонков бедного студента меда. Благо, паранойя немного утихала, когда рядом был кто-то из мало-мальски знакомых людей, а потому Шигараки на данный момент мог не так сильно парить себе мозг своими явными психологическими отклонениями.
— Слу-ушай, — задумчиво сказал Даби, убирая руки на голову. — А что это у тебя за рюкзак такой симпатичный? Не замечал в тебе любви к зелёному цвету, да и когда ты его купить-то успел?
— Это не мой, — хмыкнул Томура, кинув окурок на проезжую часть и достав новую сигарету. — Один чудик забыл. Я ему завтра верну.
— Ты с каких пор в добродетели записался?
— Заткнись, а? Бесишь.
— Наша принцесса сегодня не в духе? — Штопаный ублюдок оскалился, тут же чуть прогнувшись от неожиданно сильного удара в бок.
— Щас под машину полетишь, — прошипел Шигараки, поправив сползшую лямку чужого рюкзака.
— Понял-понял.
***
Изуку устало вздохнул, положив в тележку двухлитровую бутылку дешёвого мохито и к ней же пару пачек лапши быстрого приготовления. В магазине он был уже часа два, если не больше, и глаза активно бросались на всевозможные вкусности, которые Мидория либо не мог купить в угоду более проверенным и дешёвым вещам, либо его просто душила жаба, намекавшая, что тратить неплохие деньги на один небольшой рулетик с клубничной начинкой — немного перебор. Впрочем, это не останавливало его в некоторых случаях, когда жажда попробовать что-то новое и очень аппетитно выглядящее побеждала даже вездесущую жабу.
И, рассматривая пачку шоколадного печенья, Деку неожиданно задумался и решил проверить, сколько у него вообще осталось денег на карте. Достав из кармана брюк телефон, Изуку неожиданно понял, что что-то не так. На плечах было как-то слишком… легко. Словно на них давил не столько физический вес, сколько эфемерный, который Мидория себе внушил.
— Только не это… — с отчаянностью пробубнил себе под нос юноша, положив руку на плечо и не ощутив лямку рюкзака.
— Бля-я-ять… Ну почему?.. За какие грехи я такой рассеянный?.. Чё-ё-ёрт!
Деку взглянул на телефон и на тележку. Тяжело вздохнув, он пошёл с имеющимся на кассу, где, ну разумеется, была приличная такая очередь, не предвещавшая парню хоть что-то хорошее: шансов на то, что рюкзак одиноко лежал около крыльца университета, было всё меньше, а вероятность того, что его давно спиздили, повышалась в геометрических прогрессиях. Желание оставить все вкусняшки и помчаться обратно было большим, однако Изуку не особо хотелось второй раз заходить в магазин и тратить время на повторный его обход. Да, возможно, то было несколько… неправильным расставлением приоритетов, но Мидория наивно рассчитывал, что воры догадаются порыться в его рюкзаке прямо на территории университета и увидят: ничего, что могло бы их заинтересовать, в нём нет. Потому что там правда ничего, кроме стопок бумаги не было. Все деньги, ключи от дома, карточки, наушники и телефон Изуку привык хранить как можно ближе к себе: в карманах. Поэтому у него гардероб состоял в основном из вещей, имеющих хотя бы один кармашек, в который Мидория непременно запихивал всё, что считал необходимым.
А потом с радостным шоком подсчитывал накопившуюся там мелочь, которую всегда забывал убрать в кошелёк.
Но, Господи, лучше бы и карточка, и наличка, и даже телефон оказались в чёртовом рюкзаке вместо материалов для сессии. Почему именно сейчас, когда он всё закончил, Изуку умудрился так облажаться? Вот за какие грехи матушка родила такого кретина?
— Спасибо за покупку! — вежливо сказала кассирша и удивлённо подпрыгнула, когда юноша сорвался с места, крикнув «Ага!» и в пару секунд испарившись из магазина, будто его и не было.
Но Мидории как-то было немного плевать, потому что ноги несли его едва ли не на сверхзвуковой скорости в сторону университета, а в голове было лишь «Лишь бы успеть!» и ничего кроме. Потому что там, блять, абсолютно всё, что он изучал на протяжении полугода и так старательно систематизировал.
Деку без всей этой груды макулатуры нихера не сможет.
Поэтому он буквально влетел во двор университета через ещё незакрытые ворота и нервно озирался в попытки зацепить взглядом хоть какое-нибудь тёмное пятно. И цеплял же. Да только то были то пакеты, то кошка, то просто почудившееся нечто. Рюкзака не было. Сколько бы раз Изуку не оббегал ограждённую территорию, сколько бы раз не ползал в месте, где упал… Не было его. Не было кучи бумаг с важнейшими материалами для подготовки, которые Мидория с таким трудом систематизировал и распечатал, уложив так, чтобы можно было постепенно повторять материал, переходя от темы к теме.
Все его труды… Долгие бессонные ночи… Всё впустую.
Ноги Деку подвели вновь, и он упал на ненавистный лёд, ошалело смотря на стены университета. Сумки с покупками лежали рядом, а их лямки всё также сжимали пальцы юноши.
И что ему теперь делать?
Собирать всю информацию заново? Это, конечно, будет проще, чем в первый раз, но все равно займёт огромное количество времени, которое Изуку мог бы потратить на зубрёжку. Он не мог позволить себе плохо закрыть сессию. Просто не мог. Хотя бы потому, что в этот чёртов университет он поступил с огромным трудом и вылететь из него… Мидория себе не простит. Он просто не сможет простить себе просранную так глупо мечту спасать людей и видеть, как они, полные надежды, пытаются встать на ноги.
«Ладно. — Деку кое-как поднялся и глубоко задышал. — Завтра просто нужно ещё раз перед парами всё осмотреть, а если не найду, то начну с самого начала и постараюсь сделать всё максимально быстро. Не стоит раньше времени паниковать. Не стоит. Ещё ничего не решено, у меня есть время…» Вот так, в тщетных попытках успокоиться, Изуку медленно пошёл домой, стараясь не замечать пощипываний в глазах и собственных шмыгов, более чем явно говоривших о том, что успокоиться или отвлечься не получалось. Мидория только надеялся, что мама, если что-то и заметит, ничего не скажет и отпустит его без всяких расспросов.
Дороги были удивительно пусты, поэтому некому было заметить сгорбившуюся фигуру юноши, который медленно, слишком медленно, шёл по улице, не замечая ни редко проезжающих машин, ни снега, что лез в глаза и заставлял часто моргать. Набитые вкусностями сумки уже не радовали своей тяжестью, намекавшей на прекрасное времяпровождение за компьютером. Изуку в принципе не мог думать о чём-то другом, кроме потерянных материалов и приближающейся сессии, к которой нужно было усиленно готовиться. Настроение уже давно пробило дно и продолжало падать по прямой.
И всё же…
Надежда так отвратительно пожирает сердце и разум.
***
Шигараки устало плюхнулся на свою кровать, кинув рюкзак куда-то по соседству.
Они с Даби всё же смогли добраться до своей квартиры, забредя по пути в магазин и купив несколько банок пива: для расслабона Томуры, в качестве добавки штопанному и ему же завтра на опохмел. К ужасному сожалению этого ублюдка, несмотря на всю любовь сердца к алкоголю, другая часть организма и, в особенности, мозг были ярыми противниками всего горящего и свой протест выражали посредством головной боли, общей вялости, небольших проблем с координацией и прочих радостей жизни. Даби каждый раз зарекался пить, но вновь и вновь нарушал свой же запрет, под ехидные смешки Шигараки.
Он-то, несмотря на всю неадекватность в нетрезвом состоянии, легко отделывался от попоек абсолютно любого масштаба. Даже когда смешивал несмешиваемое. Поэтому у соседа были весомые причины завидовать Томуре. Но тому было пусть и приятно, однако, всё-таки, в большей степени плевать. Потому что алкоголя в его организме не было уже года два, да и не появится скорее всего до самого конца обучения. Или жизни. Шигараки ж зарёкся пить, в конце-то концов.
И всё же… Студент бросил взгляд на чужой рюкзак. Его гложило любопытство. Оно, вообще, редко просыпалось, но метко, а сдержать его и вовсе было почти невозможно, поэтому парень довольно быстро плюнул на правила морали и притянул свою головную и спинную боль за лямку поближе к себе. Шигараки аккуратно расстегнул молнию и вытащил первое попавшееся под руку, даже не удивившись, когда это оказалась увесистая стопка бумаг, которые Томура не понял только чудом, не иначе. Она не особо интересовала парня, который был учёбой сыт по горло, поэтому была отложена на прикроватную тумбочку. А вот тетради… Шигараки не по наслышке знал, как люди развлекались на скучных уроках или на перемене, когда заняться особо было нечем. Небольшие рисунки, записи — мелкие, почти нечитаемые — относившиеся к чему угодно, но только не к учёбе, смайлики: грустные ли, весёлые ли — а могли быть и просто закрашенные участки страниц. К счастью всех студентов, преподаватели почти никогда не брали тетради на проверку или что-то похожее, а если и брали, то благосклонно игнорировали каракули.
Тетрадь некоего Мидории Изуку, который, судя по всему, и был владельцем всего этого добра (серьёзно? Он всё ещё подписывает тетради?), не изменяла представлениям Томуры и действительно имела небольшие записи и зарисовки. И, что было особо смешно, все они представляли из себя что-то вроде анкет супергероев, которых Шигараки видел краем глаза на обложках комиксов. Сам он подобным не особо увлекался, предпочитая зависать в играх, но не мог не отметить, что даже его задротство не доросло до такого уровня. Хотя было приятно наблюдать среди всего этого добра анкеты знакомых героев игр, что добавляло пару баллов в карму лично от Томуры.
В конце концов, он ведь собирался вытрясти у этого паренька обед, а сидеть и есть в абсолютном, совершенно точно, неловком молчании студент не горел желанием. Другое дело — разговор о чём-то связывающем их. Ну не об учёбе же говорить во время еды? Она ж весь аппетит непременно перебьёт! А Шигараки не хотел терять возможность халявно поесть. И он даже не сомневался, что вытрясти обед удастся. С таких людей, как тот парниша, довольно легко было получить желаемое, вызвав чувство вины и благодарности.
— А эт чё? — заинтересованно слетело с губ Томуры, когда он достал… шапку с характерными «ушками» Всемогущего — героя одного весьма нашумевшего комикса, о котором по сей день ходило множество разговоров. Плечи Шигараки невольно задрожали, а голова опустилась так, чтобы седые волосы закрывали лицо юноши. — Боже… — Ему казалось, что одно неверное движение будет способно разрушить остатки и так полудохлой совести. Потому что студент уважал чужие вкусы и увлечения. Нет, правда… — Эт-то д-даж-же м-мил-ло… — заикаясь, прошептал студент, сжимая в руках чужой головной убор. Не в силах больше сдерживаться, Томура разразился диким хохотом, от которого Даби подскочил и рухнул с дивана, не забыв весьма красноречиво прокомментировать неуравновешенность одного конкретного субъекта, а соседи недовольно поморщились, потому что уже очень давно не слышали этот истерический смех.
Шигараки трясло. Он был не в силах остановить своей небольшой истерики, связанной с чёртовой вещицей и её владельцем. Фантазия, будто назло, более чем правдоподобно выводила в голове образ кудрявого чудика, чьи непослушные тёмно-зелёные волосы были скрыты за жёлтой шерстяном шапкой с чертовски милыми ушками. Явно ручная работа. Господи, это было настолько смешно и мило, что Томура был просто не в силах успокоиться.
Резко захотелось надеть это чудо на голову его хозяина.
Потому что нервы Шигараки в пизде, а милые кохаи в ещё более милых шапочках — определённо то, что он заслужил.
Вот чёрт. Студент же теперь не успокоится, пока не добьётся своего и не увидит эту картину в реальности.
Ну и как это, блять, осуществить?