Изуку проснулся ровно в шесть утра от неприятного звона будильника и с головной болью в придачу. Было такое ощущение, что ему что-то старательно давило на виски, отчего, честно говоря, хотелось лечь обратно в кровать и забить на институт.       

Вчера он невероятно долго не мог уснуть. Переживания съедали сердце, и Мидория, привыкший ложиться ровно в девять вечера, смог провалиться в блаженную темноту только ближе к часу ночи. Поэтому было неудивительно, но чертовски печально то, что на утро он чувствовал себя абсолютно разбито и едва не навернулся с лестницы. Мама даже было хотела оставить его дома, чтобы сын по дороге, не дай Бог, не убился, но Изуку смог убедить её, что он пусть и не в полном, но всё же в порядке. Так что, быстро перекусив, он неспешно направился в сторону университета.       

Погода была на диво солнечная и даже тёплая, отчего Мидория недовольно отметил, что ему невыносимо жарко, а шарф как-то неожиданно душил. Поэтому любимую вещицу пришлось снять и положить в уже другой рюкзак. Этот был ещё более древним, чем излюбленный зелёный, но выбора у студента не было. Даже если на нём огромное изображение Всемогущего и расцветка в стиле его костюма. Нет, Изуку не стыдно за своё увлечение. Правда. Ну…       

Только если самую малость.       

Ходить с рюкзаком, на котором во всю лыбится любимый герой, и чувствовать на себе насмешливые взгляды людей было… не самым приятным, да. Но ничего другого у Мидории, в общем-то, не было, так что он молча уткнулся взглядом в асфальт и топал в сторону большого здания, которое скорее напоминало какой-нибудь офис, чем учебное заведение, в коем подготавливали будущих медиков и учёных различных специальностей. Оно находилось относительно близко от его дома: минут пятнадцать пешим неторопливым шагом — из-за чего одногруппники парню завидовали чёрной завистью. Ему-то не нужно было вставать ни свет ни заря, чтобы успеть на поезд.       

Опаздывать Изуку, впрочем, ничего не мешало.       

Даже сейчас он вполне мог опоздать на первую пару, но юношу это не беспокоило так же сильно, как головная боль, которая совершенно не хотела проходить, и потерянные материалы. Он хотел встать раньше обычного и поискать ещё раз, но… Но одно дело — хотеть это сделать, и совсем другое — встать достаточно рано и прийти всё-таки в школу. У Изуку не было ни сил, ни желания. Утром на всё самую капельку плевать.       

Поэтому Мидория решил, что обо всём обязательно подумает потом, а сейчас следовало бы привести голову в боевую готовность: занятия не ждали.       

— Всё будет хорошо… — прошептал юноша, поправив лямку рюкзака.       

Правда, в собственные слова не верил совершенно.              

***

Зайдя в адскую обитель знаний и повесив свою куртку, студент поплёлся к лестнице, чтобы забраться сквозь боль и страдания на третий этаж, где его ждала сто двадцать седьмая аудитория и Айзава-сенсей со своими лекциями по анатомии. Они всегда были особенно интересны, однако извечно стояли первой парой, и Изуку… всегда на них опаздывал. Это было уже чем-то вроде традиции, нарушение которой одногруппники Мидории в шутку называли «предзнаменованием несчастья».       

Самому юноше было как-то не смешно.       

Потому что когда он не опаздывал, чаще всего действительно происходило что-то плохое. Например: забытый на улице рюкзак и повторное столкновение со старшекурсником.       

Кстати, сегодня Изуку тоже не опоздал.       

— О-о-о-о, Мидория и сегодня пришёл вовремя! — раздался знакомый голос, на что юноша только устало выдохнул.       

Блондин со странным рисунком в виде чёрной молнии на волосах приветливо замахал рукой, привлекая всеобщее внимание группы на вошедшего одногруппника. По аудитории тут же раздались смешки, отчего брюнету захотелось стукнуть приятеля по голове. Однако за него это сделала Джиро — единственный человек, способный угомонить Каминари точным ударом по макушке.       

— Привет, Мидория. Скорее готовься, пара скоро начнётся, — сказала Кьёко, улыбнувшись. — Кстати, зачётный рюкзак!       

— С-спасибо, — неловко и несколько скривившись, ответил Изуку, сев на своё законное место на первом ряду.       

Он достал ноутбук и спешно включил его, так как до начала пары действительно остались считанные минуты. А Айзава-сенсей пусть и был человеком весьма ленивым и пофигистичным на первый взгляд, на самом деле являлся строгим преподавателем, который не давал и минуты передышки, пока у студентов ещё были силы что-то там печатать на клавиатуре. За это многие его недолюбливали, однако Мидория к большинству не относился, потому что считал, что даваемые знания лишними уж точно не будут.       

Айзава-сенсей никогда не давал чего-то лишнего. Зачем же ему тратить своё время на совершенно ненужную информацию? Абсолютно точно незачем, поэтому стоило внимательно слушать каждую его лекцию и записывать как можно больше.       

Да и Изуку ещё со школьной скамьи усвоил простое правило, действовавшее чаще всего просто безупречно: хорошие отношения с преподавателем — половина хорошей оценки в году и на экзаменах. А он был в достаточной мере самоуверенным, наглым и наивным, чтобы надеяться получить автомат по чёртовой анатомии. Выучить-то её проблемой не было. Бы.       

Если бы Мидория не потерял этот блядский рюкзак, мать вашу!

Будь у него возможность дать себе вчерашнему по макушке — студент непременно сделал бы это. К сожалению, даром перемещения во времени он не обладал, да и дарами любыми был как-то жизнью обделён. Таланта не было ни к рисованию, ни к музыке, ни к писательству, ни даже к различным спортивным играм, общаться Изуку пусть и умел, но был до того робким, стеснительным и неловким, что при первом знакомстве у людей отбивал всякое желание с ним контактировать. Парень вообще не представлял, каким образом смог хоть какими-то связями в этом грешном мире обзавестись, а как Каччан терпел его всю их дружбу — вообще не представлял. Поэтому, вспоминая вчерашнее неудавшееся знакомство со своим, вероятно, семпаем, Мидория хотел провалиться сквозь землю или выйти в окно, чтобы никто, кроме него и седоволосого парня, не прознал об этом инциденте, а если и прознал, то юноша бы уже не смог этого увидеть, рассыпавшись пеплом по земле.       

По скромному его мнению, идея была отличной, а тело уже было дёрнулось в сторону окон, однако зашедший в аудиторию Айзава-сенсей смерил Мидорию достаточно красноречивым взглядом, и юноше пришлось сесть на место, подавив желание заворчать себе под нос о несправедливости жизни. Айзава Шота строго настрого запретил выходить подышать на свежий воздух через манящее окно на его парах, аргументируя это тем, что подобные действия отнимут у него время занятия, что означало не только меньшее количество записей в студенческих тетрадях, но и предстоящую потом отработку упущенных часов, чем профессор совсем не хотел заниматься.       

— Доброе утро, — лениво поздоровался мужчина, встав за кафедру. — У нас сегодня довольно серьёзная тема, и, если хоть кто-то… — Айзава смерил Каминари красноречивым взглядом. — … будет где-то не здесь, считайте, что хорошая оценка в зачётке вам не светит. Ясно выразился?  

Студенты активно закивали, невольно сглотнув из-за испепеляющего взгляда сенсея. Изуку же устало вздохнул и мельком подумал, что день сегодня определённо будет дерьмовым.              

***

Шигараки Томура никогда не опаздывал. Приходил за минуту до звонка, да, но опаздывать — никогда. До этого дня. Счастья от этого не было никому, потому что обычно именно будущий медик являлся будильников своего соседа, который помогал не просыпать на протяжении довольно долгого времени. Не то чтобы Даби это мешало нагло прогуливать, но сегодня он действительно хотел прийти на пары, на которые теперь, как и Томура, бежал со всех ног. Хотя нет, последний просто плюнул на первые две пары и, свернув за угол, пошёл в сторону пиццерии неподалеку.       

Занятия у него начинались раньше, чем у соседа, так что опаздывал он уже на — Шигараки глянул на часы — полпары, и появляться смысла не видел, поэтому предпочёл сесть за самым отдалённым столиком пиццерии и заказать большую пепперони. Кинув рюкзаки рядом, он потянулся, довольно жмурясь. Что может быть лучше, чем прогуливание пары? Вот и Томура считал, что ничего, поэтому достал телефон и начал рыться в сети. Ничего интересного особо не было, и это быстро наскучило ему, так что он положил телефон на стол, достал ручку, мысленно прося прощения у пиццерии за издевательство над салфетками, и начал творить. Раньше будущий патологоанатом был таким себе художником, но не научиться красиво рисовать органы и скелет человеческого тела — грешно, поэтому, полностью просрав свой почерк, Шигараки прекрасно рисовал человеческие кости и сердце, чем, несомненно, очень гордился. Сложно было не гордиться, когда впечатлительные учащиеся дня открытых дверей визжали от ужаса, завидев иллюзию с рукой, сжимающей сердце. Это было личным произведением искусства от Томуры, которое он нахваливал всем.       

Вот и сейчас официантка посмотрела на него, как на душевнобольного, сбежавшего из психушки, стоило её взгляду заприметить не самые приятные рисунки. Однако нельзя не отдать ей должного: промолчала, пожелала приятного аппетита и смылась в закат. Такие ему редко попадались, поэтому Шигараки даже уважительно кивнул ей вслед и вновь вернулся к телефону: тот завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении. Он цыкнул, предполагая, кто мог написать ему так рано и на кого его телефон вообще вибрировал. По сути, таких людей было двое: куратор и староста, которые, если не ответишь максимально быстро, потом так мозги выедут, что даже Даби в сравнении с ними — чёрный облезлый заяц.       

Тодороки Энджи

[Привет.       

Почему сегодня нет на первой паре? На вторую придёшь?]       

Томура устало вздохнул: его догадки подтвердились. Отвечать желания не было, но ничего другого ему не оставалось, если он хотел остаться живым и хоть немного целым. Но перед ответом следовало придумать себе оправдание, потому что простое и такое непривычное «проспал» в лексиконе старосты и преподавателей не существовало, и это было весьма и весьма печально… Ещё раз вздохнув — на этот раз ещё более трагично и устало, — он кивнул самому себе и начал медленно писать ответ.       

Шигараки Томура

[Хай. У меня прихватило живот, видимо, отравился вчерашними чипсами. Я приду на обед: мне надо одному чуваку вещицы отдать] 

Он откусил немного от пепперони, стараясь пережевать её как можно быстрее и перекладывая её в разные участки рта, чтобы быстрее остыло. Ждать ответа старосты — это как ждать мирного разрешения конфликта, который мог бы привести к уничтожению планеты. Можно, но лучше не стоит. Учитывая связи этого ушлёпка, Шигараки собрался быстро, попросив убрать пиццу с собой и почти бегом вылетел из помещения, не забыв купленную вкусняшку. Порой ему действительно казалось, что чёртов Тодороки мог всё: следить и за успеваемостью всей группы, и за посещением, и даже за отношениями с преподавателями — не просто, потому что был внимателен или типа того. Томура убеждён в наличии у этого Дьявола целой организации, которая следила за всей их группой, поэтому обычно старался не вызывать даже раздражение и недовольство у старосты, отчего прослыл относительно неприкосновенным.       

О да, эта прекрасная зависть одногруппников, когда тебе не так ебут мозг, потому что ты всё делаешь вовремя — прекрасное зрелище. Студент бы соврал, сказав, что не наслаждался им каждый раз, как происходило что-то подобное. Даже сейчас Тодороки был мягче, чем с остальными, потому что Шигараки прогуливал редко, всегда находил веское оправдание и не имел жалоб от учителей, за которыми староста следил тщательнее, чем за оценками. И ещё никогда Томура не был так рад тому, что элементарно не любил опаздывать и хоть на одну сотую увеличивать вероятность провала в сдаче сессии.       

— Так-с, — задумчиво слетело с его губ. — Куда дальше?       

Выбора было не так уж и много, так что студент решил просто прогуляться, пока его одногруппники страдали на парах у Ямады-сенсея, отличавшегося своими изощрёнными методами преподавания английского, после которых привыкший слушать музыку в наушниках на максимум Шигараки неделю даже смотреть в сторону техники и плеера не мог.       

Улицы этого района не отличались каким-то особым разнообразием, но было в них что-то такое душевное, отчего хотелось изредка прогуливаться по ним то тут, то там вспоминая забавные истории, связанные с этими местами. Раньше Томура часто гулял, бесцельно бродил по знакомым и не очень улочкам и, кажется, знал почти все тёмные переулки, а потом… как-то прекратилось всё. Сошло на нет. Пожалуй, многое отняла у него учёба, хотя сложно было не назвать причиной собственную лень и усталость, которые преследовали его все курсы, не давая выбраться из лап тёплого одеяла. Да и Даби сжирал силы, как незнамо кто.       

И, безусловно, тяжеленный рюкзак на его плече приложил к этому определённую лепту.       

Шигараки устало вздохнул и скинул с себя рюкзак первокурсника. Честно говоря, он бы с удовольствием прогулял все пары, особенно, если учитывать, что сегодня они были не особо важными, однако чужой кирпич сокровищ вынуждал Томуру не лениться и таки идти на учёбу в надежде отыскать того забавного паренька. Если его не окажется в университете, то будущий патологоанатом обязательно психанёт и оставит рюкзак на охране, а у бедного паренька что-нибудь обязательно украдут.       

С тяжёлым вздохом Шигараки плюхается на скамейку рядом с рюкзаком и облокачивается на её спинку, смотря на небо. Сегодня, как и все зимние дни до этого, оно серое и унылое — прям как сам Томура. От таких ассоциаций он невольно улыбнулся и кинул взгляд на часы. Стрелка их показывала не самую утешительную новость: до конца первой пары ещё пятнадцать минут.       

Ему предстояли долгие минуты и часы страданий, отчего-то невольно вспоминалась вчерашняя картинка воображения, в которой некий Мидория Изуку носить очаровательную шапочку с «ушками» Символа Мира.      

Шигараки невольно хрюкнул от представленной картины и в изначально обречённой на провал попытке успокоиться начал хохотать, казалось, на всю округу.              

***

Когда до конца пары оставалось пятнадцать минут, произошло чудо: Айзава-сенсей ушёл до конца пары по важным делам, и первокурсники могли спокойно отдохнуть и хоть немного подготовиться к следующему уроку, если, вдруг, они к нему не подготовились. Изуку пусть и любил лениться, откладывая всё на потом, однако домашку по этике делал всегда: учитель был у них строгий и придирчивый, и Мидория просто не хотел испытывать судьбу на удачу. Лучше уж сразу завоевать хорошее отношение — жизнь будет сразу как-то попроще.       

Уныло вздохнув, он достал этику чтобы повторить и подучить, потому что не был до конца уверен, что сможет ответить хорошо. Все сидели удивительно тихо, пытаясь подготовиться к следующей паре, и Мидория мог почти в полной тишине погрузиться в изученный ранее материал, который было необходимо повторить. Но, к сожалению, если большая часть была вполне благоразумна, то вот Каминари Денки, их волчок, который требовалось пинать только в сторону знаний, когда на остальной — особенно на девушек — у него более, чем хватало времени.       

— Хей, Мидория, какой у тебя интересный рюкзак! — усмехнулся одногруппник, и Изуку прищурился, сжав лямку старенькой вещицы. — Не подскажешь, где купить?       

— Могу подсказать только, куда тебе следует пойти с такими вопросами, — грубо ответил он, уткнувшись носом в учебник. — Лучше уйди, пока я не применил этику в совсем не этичных действиях.       

— Как страшно! — Каминари игриво сел рядом и обнял уже второй день не опаздывающего одногруппника за плечи. — Изу-чан, не будь так жесток!       

Тот на это лишь отмахнулся и небрежно скинул чужие руки с себя, отсев. Помогать сегодня он точно никому не собирался, потому что и сам не был до конца уверен в собственной подготовке. Своя шкура ближе, поэтому Мидория Изуку на сегодняшний день закрыт и помогать будет только себе и ближайшим соседям по парте, а остальные его волновали в последнюю очередь. Денки же точно не станет садиться с тем, кто его бесит, а если попробует, то его оттащит Джиро, получив благодарный кивок и парочку ответов на вопросы своего варианта.       

— Каминари, тебе лучше уйти, — повторил Изуку, даже взгляда не обратив на сокурсника. — Помогать не буду.       

— Та в смысле? — Блондин возмущённо дёрнул руками вверх, как это часто делали с йо-йо.       

— В прямом, — отрезал окончательно Мидория. — Надо будет — Катсуки позову, он тут не далеко.       

— Ну Изу-у-у-уку-у-у-у, — проныл Денки и вновь обнял одногруппника. — Ну пожа-а-а-алу-у-уйста-а-а!       

— Нет.       

Ушёл Каминари ни с чем, а остальные даже пытаться не стали: если не дал тем, с кем больше всего общался, то остальным даже пробовать не стоило.       

Мидория довольно улыбнулся уголками губ и наконец полностью погрузился в чтение. Даже когда они выходили из аудитории, он шёл в другую чисто интуитивно, следуя за едва видным ему силуэтом Джиро, которая тащила попытавшегося в очередной раз сбежать Денки. Взаимоотношения этих двоих всегда были для Изуку тайной странной и противоречивой, и эту тайну он разгадать не решился бы и через сотню лет.       

Отношения — это слишком сложно.       

Люди, в принципе, очень сложно.              

***

Этика прошла удивительно быстро, а Мидория и вовсе умудрился заработать хорошую оценку, чему был рад настолько, что даже клятвенно уверил Каминари в том, что обязательно поможет ему переписать работу. Главное — не забыть это обещание потом, когда эйфория спадёт и останется привычная угрюмость.       

Изуку поспешил в столовую, распрощавшись с одногруппниками, чтобы наконец поесть и расслабиться перед очередной пыткой в лице английского. Не то чтобы он плохо знал этот язык, но Ямада-сенсей был для него не самым подходящим преподавателем, пусть и очень дружелюбным и милым, с ним было приятно общаться в нешкольное время, однако на лекциях Мидория словно оказывался в незнакомой для себя языковой среде, в которой понимал меньше, чем червь в любой человеческой речи. Слишком сложно. Поэтому английский был тем предметом, домашнюю к которому он никогда не делал, но в журнале стояли твёрдые восемьдесят баллов, и его это, в принципе, устраивало более чем абсолютно. 

Поэтому, выудив из рюкзака свой обед, который матушка не забыла положить ему, Изуку неторопливо ел, размышляя о том, какая же у него дерьмовая жизнь. Не в плане отсутствия еды, плохого к нему отношения или ещё чего, просто… Просто как-то тоскливо и невезуче. Учёба выжила из него все соки.       Хах, счастливая студенческая жизнь. Смешно.       Вот у Каччана было действительно весело, пусть и сложно. Он там всех дубасил каждый день, иерархию, вон, выстроил, девушку даже себе нашёл. Возможно, именно любви Мидории не хватало, чтобы скрасить свои будни… Он тяжело вздохнул и резко подпрыгнул, когда с оглушительным «Бам!» стол подскакивает под весом рюкзака.       

Изуку нервно улыбнулся, заметив ну очень родной брелок на язычке молнии. Почему-то резко стало как-то страшно.       

— Ну, привет шоле, — раздался знакомый голос сверху, и он поднимает голову, встречаясь взглядом с алыми глазами.       

— Ха-ха, з-дравствуйте, — нервно улыбнулся в ответ Мидория, рефлекторно цепляясь за лямку найдёныша. — Давно не виделись…   

— Это ты сейчас мне или рюкзаку? — насмешливо фыркнул Шигараки и плюхнулся на стул по-соседству с первокурсником. — Надеюсь, что мне, а то я ещё собираюсь стрясти с тебя за помощь в хранении твоих вещичек. Ничего не крал. Можешь проверить.       

— К-конечно вам! — спешно ответил Изуку, неловко размахивая перед собой руками, и быстро переходит к самому важному — плате: — А что за плата?       

— Тогда давай знакомиться! — проигнорировав вопрос, ухмыльнулся Томура и протянул кохаю ладонь. — Шигараки Томура, третий курс. А ты?       

— Мидория Изуку, — обречённо поддался игре сенпая первокурсник и всё же попытался вернуться к насущной проблеме: — Так что вы хотите за рюкзак, Шигараки-сан?       

— Обед. — коротко и лаконично.       

Изуку на секунду удивлённо замер, хлопая глазами и пытаясь переварить информацию, а когда та дошла до него, что, кажется, его мозг решил устроить перезагрузки системы. Глубоко вздохнув и, правда, пытаясь понять всё правильно, а не другим местом своего замечательного организма, который насмотрелся различных подростковых любовных драм, он уточнил, так, на всякий случай:       

— Вы хотите, чтобы я купил вам поесть?       Томура кивнул и довольно усмехнулся.       

— Прямо сейчас? — опешил первокурсник и обречённо откинулся на спинку стула, когда третьекурсник кивнул. Да, прямо сейчас. — А может, я лучше вас после пар куда-нибудь свожу? Куда захотите.       

— А почему сейчас не можешь? — Настроение Томуры немного подпортилось, но он решил дать пареньку шанс, к тому же есть дома все равно было нечего. — Денег нет?       

— Есть, просто, ну… —Мидория замялся, весь сжавшийся под взглядом Шигараки, но нашёл в себе силы сказать правду: — Там просто очередь, да и кассирша…       

— Ты социофоб, что ль?       

— Нет, просто… Ну…       — Ладно, — отмахнулся Томура. — Как хочешь. Я сегодня добрый. Во сколько заканчиваешь? Я подожду.       

— В шесть. — Изуку стыдливо опустил голову, чувствуя вину перед старшим, и уже было хотел предложить разделить обед, как сенпай потрепал его по голове. Первокурсник поднял на него голову, прямо как до этого — Шигараки улыбается, чуть оскалившись.       

— Не парься так. Ничего страшного в этом нет, — сказал он, убирая руки в карманы джинс с какой-то неловкой заминкой. — Я всё понимаю, так что не вешай нос.       

Томура отвёл голову в сторону, нехотя признавая, что был всей этой ситуацией слишком уж смущён, и они поспешно распрощались, оба красные от неловкости то тут, то там… Третьекурсник впервые ощущал рядом с человеком такую неловкость, впрочем, рюкзаки он тоже возвращал впервые, да и в принципе брал их, чтобы вернуть хозяину. Так что вся эта ситуация оправданно попадала в раздел «новое, страшное, неизученное», и Шигараки о ней благополучно забудет через, наверное, месяц.       

[Ха-ха.]

[Смешной мальчик.]

— Блять! — резко выругался он, осознав, что держал в руках всё тот же зелёный рюкзак Мидории, который даже сейчас умудрился забыть у Томуры своё имущество. — Да твою ж мать!       

Интересно, этого пацана вообще может хоть одна ошибка чему-то научить?              

***

Последняя пара закончилась без сучка, без задоринки, и Изуку спешно спустился вниз, почти летя по лестнице и словно не замечая других. Он едва не сломал себе нос, но какой-то второкурсник, которому он однажды помог с домашним заданием, ловко подхватил его и поставил точно перпендикулярно полу. Мидория благодарно кивнул и побежал дальше, к раздевалкам. Около одной из них, как раз той, куда первокурсник утром закинул куртку, стоял Шигараки, что-то яростно печатая в телефоне, который сенпай едва готов был кинуть во что-то достаточно твёрдое, чтобы собеседник по ту сторону больше его не доставал.       

Изуку подходит ближе тихо и незаметно, чтобы не спровоцировать Томуру на агрессию в свою сторону, и терпеливо ждёт, пока он допечатает, чтобы поздороваться и побыстрее расплатиться со своим долгом. Когда же сенпай закончил, то сам поворачивает голову к своему кохаю и буквально впихивает ему в руки тот самый тёмно-зелёный рюкзак. И только после того, как опустил голову вниз и проанализировал действия старшего, Мидория неожиданно понял, что там, в столовке, вновь забыл взять рюкзак.       

— Блять, — не выдержав, простонал он и с мольбой о прощении посмотрел на Томуру. — Я должен вам дважды.       

— Хотя бы один долг отдай для начала, чудик, — фыркнул Шигараки и щёлкнул кохая по носу. — А потом поговорим и о втором. Пошли, я знаю тут неподалёку неплохую кафешку.       

Изуку невольно чихнул и посеменил за уверенным третьекурсником, кивнув самому себе, как бы убеждая себя же в том, что идея была хотя бы не ужасная и что он не пожалеет об этом. А то будет совсем уж как-то грустно. Одно лишь не могло не радовать — все распечатки к сессии вернулись, и Мидория мог не беспокоиться о том, что придётся не спать оставшиеся дни до начала экзаменационного периода.       

Они шли медленно, будто прогуливались, как два друга после учёбы. И если для Томуры в этом было необычного мало: Даби был в состоянии даже его вытащить на улицу, — то вот Изуку едва ли и километр, не считая пути от дома до сначала детсада и школы, а потом и до университета, за всю свою жизнь прошёл. Что ж, пора исправлять это недоразумение.       

Мидория рассматривал всё тщательно, впервые подмечая что-то такое цепляющее в общей атмосфере то ли самой улицы, по которой они с сенпаем шли, то ли их прогулки вдоль этих, казалось бы, однотипных серых зданий, не выделяющихся и однотонных, но все равно — разных. Так удивительно. Признаться честно, Изуку чувствовал себя ребёнком в парке развлечений, и это не то чтобы не нравилось ему.       

Шигараки наблюдал за ним исподлобья с какой-то снисходительной полуулыбкой и невольно вспоминал свою младшую сестру. Та точно также смотрела на город, с таким же восхищением рассматривала, казалось бы, обычные здания. Воспоминания пробуждали невольно тоску, но Томура тут же отогнал их и лёгким движением сжал ткань куртки кохая, потянув на себя.       

— Мы прибыли, — оповестил он Мидорию и пошёл прямо к уже встречаемой сегодня пиццерии.       

Пальцы Шигараки всё ещё крепко сжимали куртку Изуку, из-за чего ему невольно пришлось последовать за сенпаем в надежде позже уговорить третьекурсника показать самые классные места в этом районе. Внутри же их встретили тепло и уют, нежно-бежевая эстетика на каждом шагу и просто рай для красивых фотографий. Мидория начал лишь сильнее крутить головой в надежде всё обязательно запомнить — Томура на это насмешливо фыркнул и усадил нового знакомого за тот самый столик, где сидел утром. Удивительно, что его до сих пор никто не занял до их прихода.       

— Что будешь заказывать? — спросил третьекурсник, уже прикинув, что будет заказывать, и внимательно разглядев все акции.      

— А… ну… что бы вы мне посоветовали, Шигараки-сенпай? Тут довольно большой выбор… — замялся Изуку. Глаза разбегались от выбора вкусностей и цеплялись то за одно, то за другое. Он был просто не в состоянии выбрать.       

— Пепперони довольно вкусная, о, ещё пломбир с карамелькой очень неплох… — начал бормотать Томура, то и дело показывала на свои любимые блюда. Их было так много, что Мидория лишь сильнее запутался. —…Картошка фри прекрасная, особенно с этим соусом… О, кажется я заговорился. Прости. Лучше выбери маленькую пиццу, свою любимую, мороженое или что-то из сладкого, да запить какую-нить гадость. Наешься.       

— Хорошо… — Изузу вздыхает обречённо. — Тогда мне закажите то же, что и себе.       

— Уверен? — недоверчиво прищурился Шигараки.       

— Да. Плачу все равно я. Так что не беспокойтесь об этом.       

— Ну ладно…       

На этом и порешили.