Несмотря на очевидную неловкость их трапезы, Томура вышел из пиццерии сытым и чертовски довольным. Подтрунивать Мидорию, припоминать милую шапочку и даже заставить кохая надеть её — лучшее, что с ним случалось за последние пару месяцев! Давно уже Шигараки не было так весело в чьей-то компании помимо Даби.       

Фото с «ушастым» Изуку он с победной ухмылкой поставил на обои телефона, пусть кохай и пытался противостоять этому так же, как противостоял самому факту наличия фотографии и всей этой, очевидно, очень неловкой и смущающей ситуации, однако ничего у него в итоге не вышло, хотя бы потому что Томура был известен своим упрямством на весь свой поток.       

Если Шигараки что-то нужно, он обязательно это получит.       

— Вы монстр… — хныкал первокурсник, закрыв лицо руками. Оно пылало сильнее, чем солнце в знойный день, и Мидория готов был поклясться, что умрёт от стыда в ту же секунду, как ещё хоть раз мельком увидит эту фотографию.       

— О да, — довольно оскалился третьекурсник и потрепал нового знакомого по кудрявым волосам. — Самый настоящий и жуткий монстр в твоей жизни, Мидория-кун.       

Тот обиженно сопел, но, тяжело вздохнув, позволил себе чуть более весёлый хмык.       

Они вновь гуляли по городу, только теперь было темно, и улицы освещал тусклый свет фонарей. Удивительно атмосферно и романтично — Изуку любовался бы вечно. Раньше он никогда не замечал ничего подобного, но теперь, спокойно и расслабленно гуляя в почти полной тишине рядом с сенпаем, он вдоволь мог насладиться видами вечернего города. И Томура прекрасно видел его заинтересованность, а потому водил до дома окольными, длинными и красочными путями, хотя, фактически, дойти они могли минут за десять максимум — он прекрасно, как оказалось, знал район Мидории и бывал там пару раз.       

Эти яркие эмоции на лице его кохая прекрасны, и Шигараки соврал бы, сказав, что не наслаждался той энергией, которой этот чудик невольно делился, кажется, со всем миром, а она даже не собиралась заканчиваться.       

— Подождите, Шигараки-сенпай.       Третьекурсник едва смог подавить разочарованный вздох, когда Изуку остановился, поняв, что пришло время распрощаться с эмоциональным и неловким пареньком, над которым так весело подтрунивать, но послушно остановился и обернулся к сегодняшнему своему спутнику.       

— Ну, пока что ль. — Томура протянул руку в неловком жесте и зачем-то добавил: — Было круто.       

— Да, — улыбается Мидория — так ярко, что слепит в глазах — и пожимает чужую руку. — Было очень здорово, сенпай!       

Хмыкнув, Шигараки кивнул ему и пошёл дальше. Он не стал добавлять что-то ещё — по типу, «Надеюсь, повторим», — потому что ни на что, на самом деле, не надеялся, да и не должен был. Хотелось побыстрее оказаться дома и поиграть во что-нибудь — выбор у него всегда был большим, — может, позависать вместе с Даби, если он вообще сейчас дома, а не где-нибудь на очередной тусе.       

Быть одному сегодня не шибко хотелось.              

***

И не пришлось, потому что Даби таки оказался дома и вполне не против поиграть парочку часов с соседом, потому что у него почему-то отменили пары на завтра, срочных дел не находилось, а упускать возможность раззадорить Шигараки и не получить за это промеж ног — дело бессовестное и грешное.       

Поэтому, заказав бургеров из мака неподалёку, друзья засели в гостиной на старом, потрёпанном жизнью диване и врубили какую-то игру, не глядя: все из имеющихся они проходили раз по пять точно.       

— Ты сегодня поздно, — заметил Даби, откинувшись на спинку дивана и лениво прикрыв глаза. — Неужели наш недотрога наконец сходил на свидание? Можете убивать — не верю!       

— Ты ща получишь. — Шигараки угрожающе прищурил глаза и потянулся за стоящей около шкафа палкой: она была спрятана так, чтобы сосед не смог отследить её местоположение, но сам Томура легко мог достать при необходимости. — Мистер Дилдо с удовольствием поможет тебе с нехваткой верхнего партнёра, Даби.       

— Воу-воу, полегче, братан, — нервно рассмеялся Штопаный, выставляя вперёд руки, словно это действительно смогло бы ему помочь. — Эта штучка для меня длинновата.       

— О, — глубокомысленно изрёк будущий патологоанатом и выразительно перевёл взгляд с друга на палку, потом снова на первого — и так несколько раз. — То есть… У тебя уже и предпочтения имеются. Не ожидал от тебя, м-м-м, универсальности в этом вопросе.       

Шигараки выглядел настолько серьёзным и задумчивым, что любой незнающий его человек легко мог подумать, будто он действительно думал об этом с несколько научной точки зрения, в то время как на самом деле он едва ли сдерживал тот гогот, который яростно вырывался и явно хотел, чтобы на его хозяина накатали заяву за шум посреди ночи.       

— Ну… — с наигранным стыдом протянул Даби. — Была парочка… случаев, да.       

К чести Томуры, стоит сказать, что продержался он целых двадцать секунд, прежде чем в голос расхохотаться, запрокинув голову и едва не упав: он успел ухватиться за край шкафа. Совсем скоро — секунд через три, не больше — к нему присоединился сосед, который, в отличие от медика, всё же не смог удержаться на диване и навернулся, ударившись головой о край столика.       

Беспокоили жильцов дома они ещё около минут пятнадцати, будучи просто не в силах успокоиться. Но даже когда они всё же немного пришли в себя, а Даби наконец поднялся, хрюки из квартиры доносились до часу ночи, пока двое студентов таки не легли спать, забив на домашку огромный хуй болт и решив, что как-нибудь разберутся утром.       

В конце концов, прилежный ученик в их дуэте далеко не только Шигараки.              

***

Томура проснулся рано. Слишком рано даже для учебного дня — шесть часов утра. И ведь заснуть на ещё два часика не смог: ворочался; слушал музыку через наушники, которые нагло одолжил у Даби, потому что за своими идти далеко; пытался считать овец. Ничего не выходило, и сон не желал забирать в своё царство студента медицинского, словно на зло.       

День в пизду — именно это понял он, когда взглянул на календарь и понял самую отвратительную на сегодня вещь, которая только могла существовать в их мире: сегодня суббота, выходной день, а он не в состоянии проспать до обеда. Глубоко вздохнув, Шигараки помассировал закрытые глаза и попытался удавить желание пробить чем-нибудь стену в самом зародыше. Ситуация неожиданно сложилась преотвратительнейшая, а Вселенная явно решила ему за что-то отомстить. И студент с удовольствием спросил бы у неё — со скальпелем в одной руке и бензопилой — в другой, — за какие такие грехи он обязан сегодня спать всего лишь пять часов, даже меньше, и оказаться этим вполне довольным, раз больше не мог провалиться в сон, но, увы, никто все равно не ответит ему. 

Поэтому Томура заварил себе кофе и тут же полез в телефон, чтобы посмотреть, какие рестораны сейчас открыты для доставки. Есть хотелось так же сильно, как разбудить сладко посапывавшего Даби, который, в отличие от своего соседа, не проснулся, а очень даже довольно посапывал в подушку и в ус не дул о страданиях товарища. Тот же оскалился, заказав какие-то суши, и поспешил исправить сие недоразумение: Штопаный полетел на пол настолько красиво и быстро, что Шигараки засомневался в том, проснётся ли он. Но все сомнения, бесспорно, оказались зря: брюнет тут же начал покрывать друга матами и с кряхтением поднялся, так и не дождавшись помощи от Томуры.

— Сколько? — сонно и раздражённо спросил Даби, взъерошив свою шевелюру.       — Шесть, — бесстрастно ответили ему. Будущий патологоанатом пошёл обратно на кухню, игнорируя полный ненависти взгляд соседа.      

— Какого хуя тебе, блять, не спится?! — прошипел Даби, чувствуя, как вяло и непослушно его тело сейчас. — Долбоё-ё-ёб… Сегодня же суббота!       

— Да, — всё ещё с показным равнодушием согласился Шигараки и честно признался: — Мне просто не спится.       

— А я тут, блять, причём? — Штопаный раздражённо плюхнулся на кухонный стул и откинулся на его спинку. Желание убить собутыльника сильно и маняще, но он всего лишь вытягивает руки вперёд и начинает разминать их.       

— Ну как же? — хмыкнул Томура так, словно его слова — прописная истина, которую должен знать каждый. — За компанию, разумеется.       

— Блять, ты ахуел, — с почти ощутимым восхищением сказал Даби.       

— Да, — согласно кивнул Шигараки и фыркнул, стоило прийти уведомлению о прибывшей доставке.       

Оперативненько.       

Позавтракали они в тишине и полном игнорировании злых и уничтожающих взглядов будущего учителя начальных классов, который через минут десять смирился с отсутствием способности убивать взглядом, и уткнулся в свой пластмассовый контейнер с роллами, ворча под нос проклятия в сторону друга. Какое-нибудь из них точно сработает — он уверен.       

— Да чтоб тебя выебал какой-нить придурок, — фыркнул, отодвинув контейнер, в котором уже ничего не было, в сторону. — Взял, понимаете ли, разбудил бедного студента с недосыпом… То же мне, медик!       

— Не то чтобы я был против, — насмешливо хмыкнул в ответ Томура, отчего Даби подавился очередным проклятием и закашлялся, показывая фак на гогот соседа. — Между прочим, это даже лучше. Двойное удовольствие, друг мой. Уж ты-то должен шарить. Чай не девственник. Или ты меня наёбывал?       

— Тома, блять, — беспомощно прохрипели ему в ответ. — Я ща сдохну…       

— Не волнуйся, я тебя воскрешу, — усмехнулся Шигараки и потянулся. — Патологоанатомы, чтоб ты знал, и не такое могут.      

Они снова сорвались в истерический хохот, но на сей раз успокоились быстрее: сонливость сыграла свою роль. От нечего делать они начали играть в слова, что быстро надоело, и Даби резко поднялся, хлопнув ладонями по столу — Томура вздрогнул, едва не упав и зло повернулся к нему.       

— Го гулять, — тоном, не терпящим возражений, сказал Штопаный. — Делать все равно нечего.       

Шигараки зевнул и молча кивнул.       А ведь действительно: делать все равно нечего.              

***

Рухнув спать сразу же, как закрыл дверь своей комнаты, Изуку проснулся в шесть утра абсолютно выспавшимся, довольным жизнью и просто счастливым. Суббота, вернувшийся рюкзак со всеми конспектами — остальное мало его волновало — красота. Мидория заправил постель и поспешил на кухню с твёрдым намерением сделать матушке приятный сюрприз: завтрак от любимого сына и чашечку душистого кофе. Они с ней редко когда могли уделить друг другу достаточно внимания: у сына была учёба, у родительницы — приятный ухажёр, которым даже ревнивый Изуку оказался вполне доволен.       

Суббота же стала днём семьи, в который Мидории проводили время только вдвоём, может, смотрели фильмы, подолгу разговаривали и наслаждались обществом лучшего в мире человека.       

— Ну, что ж, — воодушевлённо хмыкнул студент, открыв холодильник. — Чего бы сегодня такого вкусненького сделать?       

Достав необходимые продукты, он включил какую-то песню из своих аудио и, пританцовывая, приступил к готовке. Губы сами напевали строки песни, а тело двигалось в такт. Изуку улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям о танцевальном клубе, когда он ещё очень сильно хотел стать танцором и побороть природную неуклюжесть. Помнится, именно тогда он познакомился с Катсуки. Тогда он был чертовски вспыльчивым — на самом деле, мало что поменялось, — прямолинейным и грубым, но добрым и всегда готовым помочь даже бесячему новичку. Его Мидория без зазрения совести называл своим кумиром и был действительно счастлив, когда тот хвалил неуклюжие попытки улучшить свои навыки.       

Ещё два года назад он и представить не мог бы, что подружится с Бакуго и даже продолжит общаться после школы. Раньше это всё было так далеко, так несбыточно… Настоящая, такая фантастически невыполнимая, казалось бы, мечта, которая сейчас — часто приятна, порой — не очень, обыденность.       

«Давненько мы не встречались с Каччаном», — промелькнула мысль, и Мидория согласно кивнул ей, отмечая в голове, что следовало бы пригласить будущего блюстителя закона куда-нибудь. Да даже в ту самую пиццерию, куда недавно завёл его сенпай! Там довольно неплохо было…       

При воспоминаниях о Шигараки Изуку невольно покраснел и ударил ладонью себя по лицу, чувствуя, как стыд за всё произошедшее вновь накатил целым цунами. Он бы не солгал, сказав, что если ему скажут каждый день отплачивать третьекурснику обедами, то он и не подумает отказать или возмутиться. Всё же ситуация была крайне неловкой и заставляющей его краснеть от шеи до кончиков ушей.       

— Изуку?.. — раздался тихий голос со стороны входа на кухню. Инко удивлённо наблюдала за сыном, потирая сонно глаза: она явно только что встала.       

— Я разбудил тебя? Прости. — Мидория-младший виновато опустил голову. — Сейчас только полседьмого, так что ты можешь ещё поспать. Я уже просто выспался.       

— А? Нет-нет, ты меня не разбудил, не волнуйся, — поспешно успокоила сына родительница. — Я тоже выспалась. Так что сейчас умоюсь и помогу тебе. Ты же не против?       

— Конечно нет! — радостно ответил тот. — Я буду очень рад!       

Они улыбнулись друг другу, и Инко ушла, чтобы привести себя в порядок.       

Утро началось просто прекрасно.

***

Закончили с готовкой они довольно быстро, и Изуку мог в сласть насладиться кухней матушки: готовила она божественно, и он бы не удивился, будь это её маленькой сверхспособностью, но на самом деле — всего лишь опыт, любовь к тому, для кого готовила, и умелость толстоватых от старости пальцев. Мидорию-младшего это всегда восхищало. Он даже хотел раньше пойти на повара или, может, кондитера, но как-то не сложилось… А жаль: возможно, это было бы легче той кучи человеческих частей, которые он должен знать не то, что на японском — на латинском, да чтоб бегло читалось и без ошибок.       

— Отчего же ты вчера так устал, что тут же спать ушёл? — спросила неожиданно Инко, отставив тарелку, стоило доесть последний кусочек. — Даже не поужинал…       

— У меня… сложный день был, — нервно рассмеялся Изуку. — Я ещё с сенпаем с третьего курса познакомился, и мы вместе тусили после занятий. Насыщенный день был, хе-хе. Зато я рюкзак нашёл.       

— Вот как? Это здорово, я рада, что у тебя появился новый друг. — Матушка ласково улыбнулась и потрепала его по волосам. — Но в следующий раз будь повнимательнее, ладно? Не гоже каждое знакомство начинать с потери, Изу.       

Улыбка её на мгновение стала по-доброму ироничной, и Мидория-старшая рассмеялась, увидев неловкое смущение на лице парня. Это действительно забавно, потому что знакомство с уже вторым другом её сын начинал непременно с потери какой-нибудь несомненно важной вещи, которая нужна в ближайшие сроки, но он умудрился где-то посеять её. Инко с тёплой улыбкой вспоминала собственное знакомство с мужем и в шутку говорила, что это было каким-то магическим способом их маленькой семьи находить себе близких людей. Даже с Аоямой-саном она познакомилась именно так.      

 — Уж кто бы говорил, ка-сан, — ворчливо подметил Изуку, доедая свою порцию. — Между прочим, это только третий раз…       — Но не последний, верно?       

— Ну, ма-ам!       Родительница рассмеялась и вновь потрепала его по волосам.       

— Не злись, — хихикнула она, прикрыв рот ладошкой. — Тебе куда больше идёт улыбка, мой мальчик.       

Тот заворчал пуще прежнего, наигранно надувшись, и тут же забыл и об обиде, и об наигранности своего образа, стоило Инко достать из потайного шкафчика, найти который Изуку не мог уже лет пять, пиалку со сладостями. Печенье, шоколадные конфеты: обычные, вафельные и с фруктовым джемом — мармелад… Личная сокровищница Мидории-младшего, которую сам он видит до обидного редко: матушка тщательно следит за тем, чтобы сладкого он не переедал.       

— А я… сколько могу взять? — в лоб спросил, горящими от предвкушения глазами гипнотизируя вкусняшки.       

— Три, — со смешком ответили ему, и Изуку не стал медлить: быстренько — пока мама не передумала — схватил три печеньки и поспешил в свою комнату, крикнув напоследок благодарности. Женщина фыркнула себе под нос и с тёплой улыбкой поставила пиалу на место. — Вот же неугомонный.       

Хотелось верить, что совсем скоро она познакомится с новым парнем своего сына и сможет наконец признаться ему, что о его ориентации в курсе ещё с тех времён, когда тот встречался с Шинсо. Собственно, сложно быть не в курсе, когда ты, прибираясь в спальне сына, неожиданно нашла порно-журналы с мужчинами, а потом и его парень провёл с тобой невероятно «серьёзный разговор» — Хитоши, правда, пытался — на тему ориентаций.       

Инко только надеялась, что Изуку не успел себя накрутить на почве всего этого — с ней-то он делиться всё ещё не решался…       

На самом деле, успел ещё два года назад, как раз, когда познакомился с Бакуго, но тот весьма удачно оказался таким же паном, каким себя позиционировал Мидория, только, в отличие от него, Катсуки спокойно принимал себя, легко бил любого, кто пытался ему что-то кричать в спину и, в принципе, мог постоять за себя по всем фронтам. Он же, стоило только узнать от робкого и зажатого одноклассника, взял над ним шефство и просвещал в области ЛГБТК+ с такой обыденностью, что и сам Изуку вскоре стал воспринимать это спокойнее. Собственно, сложно было этого не сделать, когда тогда ещё просто знакомый таскал его то тут, то там по соответствующим заведениям и посиделкам, часами промывал мозги на тему того, что с Мидорией всё было хорошо и даже лучше, и просто всегда был примером самодостаточного и уверенного в себе человека, который абсолютно ничего не стеснялся.       

Это вдохновляло.       

Только благодаря Бакуго он смог вздохнуть спокойно и хотя бы избавиться от внутреннего конфликта, который гложил изнутри, не давая жить в гармонии с собой.       

Изуку усмехнулся, плюхнувшись на игровое кресло, и включил компьютер. Никаких дел на сегодня не намечалось, так что он со спокойной душой мог поиграть и расслабиться в приятной компании себя и очередного детективного сюжета.       

Никакой учёбы, неловких ситуаций и порой так раздражающего Каминари… 

Красота!              

***

Через час ему позвонил Бакуго с намерением вытащить задрота погулять и едва удержал в руке кружку с кофе, когда тот неожиданно согласился, а его голос даже не звучал так уныло, чтобы тянуло блевать.       

— Уж не знаю, почему у тебя сегодня мозги вместо тухлой жижи, — скептически сказал Катсуки, погладив своего кота. — Но я готов пожать причине твоего настроения руку и подарить виски из ограниченной коллекции. Ну, или презервативы со смазкой, если у тебя ещё и немного побаливает зад, — хохотнул он и тут же отставил телефон подальше, чтобы не оглохнуть от громкого и очень-очень возмущённого такими словами в адрес медика крика. — Да-да, я понял. Шигараки-сенпай твой ничего не делал, и, вообще, вы только вчера познакомились, ага. Харе орать уже, заебал. Да знаю я, что он не твой, успокойся уже, чёртов задрот!       

Бакуго раздражённо залез в шкаф, переругиваясь с Мидорией и пытаясь подобрать более или менее адекватную одежду. К сожалению, одеваться, как раньше, во всю эту рокерскую атрибутику он не мог, потому что преподавателей университета часто можно встретить на улицах города, как и их знакомых, которые по каким-то невъебическим способом знали всех студентов их факультета в лицо. И если его в этом увидят, проблем потом будет больше, чем от распития алкашки в общественных местах. Поэтому, в очередной раз разочаровано выдохнув, Катсуки достал более или менее приличный шмот и поспешил переодеться, пока у Изуку ещё оставалось желание погулять со старым другом и поесть чего-нибудь вредного, но чертовски вкусного.       

Около дома четы Мидория Бакуго оказался быстро: жили они почти по соседству, как оказалось — и обворожительно улыбнулся Инко-сан, когда та вышла, чтобы пропустить его в дом. Очаровательная женщина, как всегда подмечал Катсуки, милая, добрая, ласковая. Лучик солнца в тёмном царстве — совсем не похоже на его мать. Это казалось немного забавным, учитывая, что при этом они поддерживали с друг другом довольно крепкую связь, а их дети до самой старшей школы даже не разговаривали толком. Когда Бакуго узнал об этом — смеялся он долго и с нотками незнакомой обычно истеричности.       

Нет, ну такое могла провернуть только его ка-сан.       

Весело оскалившись из-за нахлынувших воспоминаний, Катсуки крепко обнимает Изуку и треплет по волосам. Тот ни капельки не изменился, и это, наверное, даже к лучшему: создавалось ощущение, будто они совсем недавно виделись, и Деку просто не успел измениться за этот короткий срок. Грустно, конечно осознавать, что в реальности всё несколько иначе, но Бакуго лишь покачал головой и похлопал бывшего одноклассника по плечам.       

— Ну, что? Готов?       

— Нет, — честно признался Мидория и тут же получил щелбан. — Ай!.. Каччан! — Он недовольно поморщился и ворчливо пихнул друга в плечо. — Не обязательно каждый раз давать мне щелбаны!       

— Тогда прекрати уже мямлить, Деку, — хмыкнул в ответ Бакуго. — Пошли уже.       

Схватив Изуку за рукав и тёпло попрощавшись с Инко-сан, он потащил её сына к выходу в твёрдом намерении оторваться сегодня на полную.      

На улице хорошо: морозный воздух приятно обжигал лёгкие, хлопья снега мерно падали на макушки прохожих — кому-то на шапку, кому-то точно на волосы — и людей совсем не много. Даже странно.       

— Сейчас десять утра, Каччан, — подал голос Изуку, ёжась от холода. — Поэтому и народа совсем нет.       

— Ты мысли читаешь? — Бакуго выразительно приподнял правую бровь и протянул Деку перчатки.       — Нет, — усмехнулся тот. — Просто тоже об этом подумал. — Он надел перчатки и зевнул, скосив взгляд на друга. — Куда пойдём?       Катсуки задумчиво поднял глаза к нему, словно там можно найти ответы на все вопросы мироздания, и пожал плечами. Сегодня не хотелось идти по какому-то определённому маршруту, что-то планировать. Просто прогулка. Самая обычная, не несущая ничего полезного, зато в приятной компании спустя столько времени. Так что ответ был довольно прост и лаконичен:      

— Куда ноги поведут.       

Мидория пожал плечами, соглашаясь с решением бывшего одноклассника, и они действительно гуляли без особой мысли, не следя за дорогой. Просто разговаривали о том и о сём, вспоминая самые идиотские эпизоды своей жизни за то время, пока не виделись. Создавалось ощущение, что жили они не едва ли по-соседству, а в разных уголках страны, из-за чего и виделись крайне редко. Но парни быстро забыли об этом, стоило только задуматься.              

***

Если Шигараки и задумывался когда-нибудь о том, зачем вообще когда-либо выходил на улицу, то, пожалуй, тут же все эти рассуждения забывал просто потому, что они ему не нужны: жалкий, бесполезный мусор. Он не привык рассуждать о том, что не имело какого-то особого значения, поэтому все их немногочисленные прогулки с Даби — бессмысленное блуждание по городу, периодические покупки фастфуда и разговоры по душам вперемешку с тупыми и пошлыми шутками.       

Томуре нравилось такое времяпровождение. Особенно, когда заняться особо нечем им обоим, мелочёвка в карманах присутствовала, а желание выбраться из уже почти ненавистной из-за своего однообразия квартиры хлестало изо всех дыр. Ещё лучше поздним вечером или раним утром, когда на улицах почти нет людей и можно в полной мере насладиться умиротворением города.       

Прямо как сейчас.       

Тишина, спокойствие, размеренный шаг и пачка сигарет одна на двоих — идеально ведь. Даби что-то напевал себе под нос, когда они засели в глуби какого-то райончика, где тишина давила, как в фильмах ужасов, но двух студентов это заботило мало, во всей этой гнетущей обстановке зимнего утра в этом месте они чувствовали себя более, чем спокойно и даже умиротворённо. Пожалуй, узнай кто-нибудь, что эти двое вполне могут заснуть под какой-нибудь ужастик, обязательно покрутил бы пальцем у виска.       

— Хочу жрать, — неожиданно даже для себя произнёс Даби, задумчиво рассматривая серое небо и периодически запуская в него такой же серый табачный дым.       

— Я тоже, — хмыкнул в ответ Шигараки также задумчиво и несколько сонно. Морозный воздух невольно расслаблял его, убаюкивал в своих нежных объятиях, и только сейчас Томура в полной мере почувствовал, что проспал жалкие пять часов.       

Конечно, он спал и меньше: всякое в жизни студентов бывало — но в обычное время — стабильно десять часов. Сегодня же получилось в два раза меньше нормы, и этим следовало бы, наверное, немного обеспокоиться, поскольку болячек связанных с уменьшением времени сна в этом мире более, чем хватало, и медику очень не хотелось бы подхватить одну их них.       

— Если ты заснёшь, я оставлю тебя здесь, — усмехнулся Штопаный и бросил окурок точно в урну напротив.       

— Ага, конечно, — язвительно ответил Томура. — А с кем плату за хату делить будешь, умник? Могу хоть ща съехать, без проблем.       

— Да ладно тебе. — Даби протянул соседу сигарету в знак примирения. — Я же шучу.       

Шигараки ничего на это не ответил, но сигаретку принял и коротко кивнул, достав зажигалку.       

День сегодня на диво меланхоличный и приятный. Снег неприятно таял на коже, но парень не особо обращал на это внимание. Неожиданно вновь захотелось купить себе фотоаппарат. Хороший, профессиональный. Томуре всегда хотелось фотографировать своё окружение, которое он находит достаточно красивым, чтобы быть запечатлённым на десятки и сотни лет, но мечта разбилась о реальность отсутствия денег и неожиданного увлечения биологией. Он не жалел о своём выборе: изучать строение человека, уметь от каждой специальности понемногу… Преуспевая во всём этом, он чувствовал себя действительно умным и многое знающим, чего-то стоящим… Замечательно, правда же?       

— Э? — Со стороны послышалось поражённое «Ик!», и Шигараки скосил взгляд на нарушителя их маленького спокойствия. И застыл в изумлении, кажется, забыв, как дышать.       

Блять.

Та вы гоните.

Слева от их скамьи стояла парочка парней, один из которых очень уж походил на Мидорию. Не просто походит — он им, блять, являлся!       

— М-м? — непонимающе протянул Даби, рассматривая парней. По реакции соседа он понял, что с кем-то из этих двоих тот явно знаком, и, если судить по почти такой же реакции со стороны забавного паренька с тёмно-зелёными кудряшками, скорее всего, это был именно он. — Ты знаешь их?       

— Здравствуйте, кхм, — подал голос Изуку. — Давно не виделись, Шигараки-сенпай…       

— Ну, привет, — уныло ответил Томура.       

Судьба что ли у них такая — сталкиваться постоянно?