— Все-таки хочешь уйти? — спросил Лань Ванцзи, вцепившись взглядом в Вэй Усяня.

Тому показалось, что он еще не видел лица несчастнее. Лань Чжань всегда неохотно выражал как словами, так и мимикой то, что копилось у него в душе, но в этот раз у Вэй Ина что-то больно кольнуло в груди при виде такого Лань Ванцзи.

Вэй Усянь укладывал в дорожный мешок свои нехитрые пожитки. Потому-то сборы и заняли всего ничего — и потому разбирался со своими вещами Вэй Ин ужасно медленно.

— Да, хочу, — тем не менее, ответил он.

Он ждал вопроса о том, куда он направится и что будет делать, но никак не:

— Почему?

— Почему? — переспросил Вэй Усянь и задумался. — У вас в Облачных Глубинах еда пресная и запрещен алкоголь.

Он рассмеялся, но Лань Ванцзи стал еще мрачнее.

— Это все? — поинтересовался Ханьгуан-цзюнь.

— Лань Чжань, — мягко и сочувственно улыбнулся Вэй Ин, — понимаешь… Здесь четыре тысячи правил, меня еще помнят как Старейшину Илина — страшного демона, твой дядя меня с самого начала терпеть не мог…

— Это — все? — повторил Лань Чжань.

Вэй Усянь скрестил руки на груди:

— Это — мелочи, Лань Чжань. Но из маленьких прутиков складывается большая клетка. Лучше я буду скитаться, не зная, найду ли следующей ночью приют, чем возвращаться сюда, зная, что за опоздание меня накажут. Жить здесь, зная, что меня лишь терпят какое-то время, мне не хочется — я ведь для клана Лань никто.

Лань Ванцзи смотрел на него так же, как в тот раз, когда встретил его бегущим вместе с остатками клана Вэнь. Вэй Ин припомнил, что тогда сказал: «Я дал обещание». Но не только оно связывало его. Ему всегда хотелось решать свою судьбу самому — даже если его лишали возможности выбирать.

— Отпусти меня, Лань Чжань.

Среди исполинских синих гор, чья высота воплощала стремление вверх, прочь от любых оков, они и расстались. Вэй Ин еще долго играл на флейте мелодию, названия которой не знал, и не видел, как долго и тоскливо смотрел ему вслед Лань Чжань.

Не прошло и недели, как Вэй Усянь снова забрался в горы — вслед за ветром, в глубь облаков. Под пропастью копился туман, над головой синело небо. Вокруг пели птицы и цикады, колыхались травы, вдали гремели блестящие водопады. Вэй Ин не смог противостоять желанию влиться в этот хор, достал Чэньцин и взял несколько нот той самой мелодии, и та полетела над утесами и вершинами. Интересно, какое же у нее все-таки…

— Вэй Ин, — окликнули его со спины.

«Показалось, — подумал он сперва. — Это все горный воздух».

Но, обернувшись, увидел перед собой его — человека, о котором думал каждый день, чью мелодию играл, представляя, что флейте вторит гуцинь.

Он хотел что-то сказать, но не смог, лишь широко улыбнулся. Хотел броситься на шею — но побоялся спугнуть такое причудливое видение.

— Вэй Ин, это правда я, — успокоил Лань Чжань.

Вэй Усянь наконец-то смог прийти в себя и сделал шаг ему навстречу:

— Лань Чжань... Я знал, что мы встретимся, но не думал, что так скоро.

Тот кивнул, не отводя от него глаз.

— Что привело тебя сюда? — спросил Вэй Ин, отойдя от первичного ощущения иллюзорности происходившего.

— Ночная охота.

— Ночная охота? — Вэй Ин вспомнил кое-что и рассмеялся: — В таком случае, я должен пригласить тебя на обед. И не заплатить.

Способность шутить быстро вернулась к нему.

— Я уже был в городе, — сказал Лань Чжань и достал из рукава сосуд с вином. — Но можем спуститься и, как тогда, поесть острого.

Вэй Ин почувствовал, как в груди поднимается волна радости, покоя и чего-то еще. Чего-то, что заставило вновь, как в юношестве, отметить про себя: «Лань Чжань… какой же он красивый». Что-то, что жило в нем уже давно, но чего он еще не мог выразить.

Вэй Ин думал, что картины прекраснее, чем явившийся из ниоткуда Лань Ванцзи, быть не может, но тут Ханьгуан-цзюнь улыбнулся. И Вэй Усянь окончательно растаял.

За то, чтобы чаще видеть улыбку Лань Ванцзи, он готов был отказаться от «Улыбки Императора». Но что-то подсказывало ему, что обещать Лань Чжаню такие вещи вслух — слишком опрометчиво.

— Лань Чжань, какой ты непредсказуемый, — выдохнул Вэй Усянь. — Отпустил меня, теперь догнал...

— А ты думал, я так просто откажусь… быть с тобой? — сказал Лань Ванцзи и покраснел.

— Быть со мной? — переспросил Вэй Ин.

— Да. Можно?

Вэй Ин сделал вид, что обдумывает это предложение, хотя сразу понял, что не сможет отказать. Он кивнул и спросил:

— И куда же ты хочешь пойти, Лань Чжань?

— Не важно. С тобой.  

Вэй Ин зашагал к спуску, ведя в поводу Яблочко, и Лань Ванцзи незамедлительно пошел следом. Перед ними лежал путь в тысячу ли, освещенный солнцем и освященный… тем странным чувством, что давно жило внутри Вэй Ина и, как он знал откуда-то, — у Лань Ванцзи.