— Дай мне талисман, — потребовала Вэнь Цин. — Нужно будет обездвижить тебя.

— Я не... — начал было Вэй Ин, но та прервала его резким взмахом руки.

— Я просто брошу инструменты и оставлю тебя с распоротым животом, если ты начнешь брыкаться. А ты начнешь — обещаю.

— Ладно-ладно, — примирительно улыбнулся Вэй Усянь. — Бери.

— М-молодой господин Вэй, может, вы передумаете? Ведь это больно, — забеспокоился Вэнь Нин.

Вэй Ин посмотрел на лежавшего рядом без сознания Цзян Чэна:

— Ради него — я готов. Я без золотого ядра проживу, он — нет.

— А ты, — распорядилась Вэнь Цин, обернувшись к брату, — будешь держать его полусидя, чтобы не захлебнулся кровью.

Вэнь Нин, казалось, побледнел сильнее самого «подопытного».

Вэй Ин думал, что если он будет срывать голос в крике, то разбудит Цзян Чэна, но от этого кричать хотелось еще сильнее. Лишь талисман удерживал его от того, чтобы вырваться, зажать руками рану и начать кататься по земле, силясь стереть боль со своего тела.

На лице Вэнь Цин не проявилось ни сочувствия к страданиям ее жертвы, ни страха перед неудачей. Она надеялась, что никто не решится ступить за ней на этот путь, даже если все пройдет успешно. Что мало на свете таких же сумасшедших, как Вэй Усянь, готовых рискнуть своей жизнью ради чужого благополучия.

Когда Вэй Ин больше не смог кричать и вознамерился провалиться в забытье, Вэнь Нин сильнее сжал его за плечи.

— М-молодой господин В-вэй, — пробормотал он, а у самого дрожали что голос, что руки. — В-вам нужно быть в сознании.

Вэй Ин поднял глаза и встретился своим затуманенным взглядом с обеспокоенным — Вэнь Нина. Тот обхватил его поперек туловища — силы в руках лучника было достаточно. В глазах Вэй Усяня от боли и усталости полопались все жилы, и из цицяо пошла кровь. Вэнь Нин, исполнившись сострадания, вытер кровь и слезы с его лица, но не удержался и зарыдал сам — от жалости и невозможности облегчить его муку иначе. Мягкое движение ладони по лицу немного умиротворило Вэй Ина, и он благодарно выдохнул, слегка — насколько позволял талисман — потершись щекой об эту ладонь.

— М-молодой господин...

— Долго? — прохрипел Вэй Ин, выплюнув кровь.

Вэнь Нин испугался произносить: еще день и ночь.

— Все будет хорошо, — вместо этого сказал он твердо и не запнувшись.

Хотя заверял он скорее самого себя: иначе зачем они так мучают Вэй Ина? Этот человек, вечно веселый и дружелюбный, чем он заслужил все свои потери? Вэй Усянь отнесся по-человечески к Вэнь Нину, когда над тем насмехался его собственный клан, не убил его сразу же, как только увидел на месте побоища в Пристани Лотоса. Вэнь Нин все время думал о Вэй Ине с самой первой встречи, а теперь просто не знал, куда себя деть, чувствуя себя виноватым в том, что тот вынужден страдать, а он сам — всего лишь смотреть и держать.

— Помоги, — сказал Вэй Ин. — Я сейчас...  

Его веки сомкнулись.

— Молодой господин Вэй! — закричал Вэнь Нин. — Нельзя! Вам нельзя!

И от переизбытка чувств, сам не понимая зачем, запечатлел у него на виске поцелуй.

Вэй Усянь передумал терять сознание.

— П-простите, м-молодой гос...

— Ты...

Вэнь Нин не поверил своим ушам, когда Вэй Усянь едва слышно произнес:

— Сделай так еще.

Вэнь Цин кинула на них один стремительный взгляд, но ничего не сказала, не дав себе права отвлечься.

Вэй Ин откинул голову Вэнь Нину на грудь, и тот продолжил шептать, что все вот-вот кончится, что все останутся живы, что все будет хорошо, мягко поглаживая Вэй Усяня по голове и плечам. Он хотел бы принять на себя хоть малую часть его страданий — хотя всего лишь видеть то, как тот содрогается, морщит лицо и безмолвно кричит, было сродни пытке. Оставалось лишь вновь припасть к нему губами — к щеке, к макушке, к мокрому лбу. Везде, где Вэнь Нин мог достать, он словно пытался вытянуть из Вэй Ина боль через поцелуи.

Вэй Усянь, кажется, больше ничего не видел и не слышал, лишь бездумно смотрел прямо перед собой, пока Вэнь Цин хладнокровно копалась у него в рассеченном животе, а Вэнь Нин уравновешивал это излиянием нежности.

— Работает, — произнес он на закате, когда ци в его теле начала иссякать. — Не так больно.

Вэнь Цин на время оставила его и принялась подготавливать Цзян Чэна. Вэнь Нин погладил Вэй Ина по голове и теснее прижал к себе, убаюкивая его на руках и вновь утешая его легкими касаниями пальцев и губ. Вэй Усянь безропотно доверился этому странному, но действенному способу умиротворения боли, что дарил ему едва знакомый, но отчего-то обожавший его юноша.

— Приступаю, — сухо скомандовала сестра. — Держи его.

Наконец лопнул последний меридиан, и Вэнь Цин извлекла наружу сгусток энергии, чтобы пересадить его в тело нового хозяина. Чистая ци, вся в крови Вэй Усяня, недоверчиво светилась на ладони целительницы, словно солнце, взошедшее не в своем мире.

— И правда, — пробормотал Вэй Ин, — золото и киноварь... Красиво...

Он тяжело вздохнул и сразу же, как только получил дозволение, провалился в сон.

Проснулся Вэй Усянь с головой на коленях уже бодрствовавшего Вэнь Нина.

— Как Цзян Чэн? — спросил он целительницу.

— Очнется через считанные часы. Пора уходить.

Вэй Ин с трудом встал и на прощание поклонился сестре и брату:

— Благодарю за то, что вернули ему силы, — сказал он. — Дева Вэнь, у тебя золотые руки. Вэнь Нин...

Он поглядел на него с волнением, вспомнив о размывшихся в истерзанном сознании часах, о боли, разбавленной лаской и чувственностью. О поцелуях, что льдинками оседали на горящей от напряжения коже и вселяли успокоение.

— Надеюсь, что больше мы не увидимся, — сказала Вэнь Цин.

Ее брат зарделся от кончиков ушей до шеи:

— П-прощайте, молодой господин Вэй.

— Прощай, Вэнь Нин, — с грустью сказал Вэй Ин и в самом деле больше никогда не видел его.

Живым.