После пары староста с гаденькой ухмылочкой вручила список рефератов для отработки пропущенных тем. На носу была сессия, а Дика и впрямь порядком запустила учёбу. Потому вместо дома пришлось направиться прямиком в библиотеку. День становился всё лучше и лучше — Дика хотела находиться где угодно, но не там.

Не то чтобы Дика не любила учиться — она получала гранд, всегда заканчивала семестры с высокими баллами, участвовала в конференциях, на первых курсах даже помогала устраивать мероприятия. Не то чтобы не любила читать — было время, она каждый без исключения вторник заходила за очередным романом Харди или Бронте и «проглатывала» его за пару вечеров. Но чем ближе приближались заветные двадцать пять, тем меньшее значение приобретала для неё научная и художественная литература.

Птицей Дика не была, а приблизиться к магическому таланту, дарованному божеством, за счёт собственных труда, ума и упорства, как в своё время сделала приёмная мать Неши, Юста, у неё не вышло. Она оказалась пустышкой — Огонь Вечной Юности ей по наследству не полагался. Дике суждено было потерять те крохи магии, что она в себе разбудила, суждено было состариться и умереть человеком. А значит нужно было спешить жить.

Корпение над учебниками заменили вечеринки, алкоголь и не всегда хорошие парни. Красивые и эмоциональные, но мудрёные романы реалистов позапрошлого века — более лёгкие и смешные работы относительных современников. Причём работы непременно фэнтезийные или мистические — будто слабая, иллюзорная замена настоящим иным мирам и настоящей магии, что Дике скоро станут недоступны. Да и само чтение превратилось из средства самосовершенствования и самопознания в средство отвлечения и ухода от реальности.

В дни, подобные этому, когда настигало разочарование в очередном парне и в себе самой, когда хотелось создать в лектории грозовое облако, чтобы разрядом кого-нибудь шарахнуло, Дика приходила в смежный с библиотекой светлый просторный и вечно немного прохладный читальный зал и брала с полок что-нибудь из Пратчетта или Геймана, чтобы немного отпустить ситуацию и вернуть свойственный её натуре позитивный настрой.

Сюда она являлась и во время непродолжительных ссор с Нешей, потому та всегда знала, где подруга ждёт её для извинений. Неша всегда приходила и они всегда мирились. Сидели и тихо, чтобы не навлечь на себя гнев миссис Бейли, шёпотом почти, обменивались новостями и вспоминали детские шалости. Сейчас же, из-за страха, что возможно Неша больше не придёт, что в слишком уж циничную стерву она превратилась, чтобы заботиться о крепкой некогда дружбе, сидеть в читальном зале стало неприятно и бессмысленно.

Поиски информации шли тяжело: взгляд так и норовил соскользнуть на ненужную строчку, буквы складывались в совсем другие слова.

Дика слишком привыкла к Неше. Привыкла настолько, что, рассорившись с нею окончательно, не видя её каждый день хотя бы мельком, страдала бы даже больше, чем от грядущей потери магии. Да, и то, и другое — важная часть жизни, но смертные и без магии отлично выживают, а вот без друзей — настоящих, верных друзей, какими они с Нешей точно были пусть не сейчас, но ещё год или два тому — становятся сухими, бессмысленными, замкнутыми, нелюдимыми, нелюбящими и нелюбимыми. Одним словом — пустыми. Для Дики такая участь была хуже смерти, поэтому, несмотря ни на что, она надеялась. Надеялась, что сейчас — вот сейчас! — подруга покажется в проёме, мягко, застенчиво улыбнётся и скажет проникновенно: «Почему нос повесила, Кицунэ? Пошли в парк, устроим пикник? Или в кино? Кицунэ, пойдём в кино, я недавно видела афишу, страсть как хочу на новый фильм!»... Как в школе. Как ещё год или два тому, когда Неша была живой.

И она появилась. Появилась, когда Дика уже не ждала, когда отложила свои мучения с рефератами на завтра и стала собираться домой.

Появилась, но, разумеется, не улыбнулась и не попыталась поднять настроение.

Отточенные, почти механические движения. Раз — бумажный стаканчик из кофе-машины (Неша сама варила кофе, а в «бурдомешалке», как она её называла, всегда брала исключительно двойной шоколад) отправился в урну, стоящую в коридоре. Два — Неша пересекла порог и под заискивающий щебет миссис Бейли приняла из её худых морщинистых рук массивную стопку книг. Три — просканировав цепким холодным взором зал и не обнаружив свободных столов, Неша приземлилась со своей ношей прямо напротив и, не удостоив подругу ни единым взглядом, словом или жестом, зарылась в свои книги.

Да, Неша всегда приходила и извинялась… когда ещё умела извиняться. С ней в последнее время тоже происходило что-то не то. И если изменение поведения Дики легко объяснялось приближением точки невозрата, то Неше с её давно мёртвыми родителями смертность не грозила — Огонь с младенчества при ней. Да и не знала она всей этой истории с другими мирами, магией и чертовски несправедливым крылатым божеством, чтобы из-за этого переживать. Так что с ней не так? Что за боль её съедает? Почему она не может ей поделиться, какие у неё могут быть тайны?

Дика помогла бы. Дика очень хотела помочь и вернуть всё, но это не имело значения. Уже нет. Неша никогда не делилась своими чувствами, думая, верно, что простым людям с их примитивным умом ни за что не понять её высоких терзаний. Мнение самих людей, конечно, не учитывалась. Её-то лучше знать, да?.. Тьфу.

По-хорошему, следовало бы встать и уйти, как Дика минуту назад и собиралась, но что-то не пускало, и она в странном ожидании уставилась на бледное лицо с тонкими чертами.

Неше сейчас совершенно не было ни до чего дела — Дика знала это её состояние. Мир для неё перестал существовать, как случалось всегда, когда она впервые бралась за что-то новое. Пальцы почти болезненно сжимают корешок, брови сведены, взгляд мечется по желтоватым страницам, а в глазах отблесками — разочарование… Неша не читала, не изучала: она явно искала что-то конкретное и никак не могла найти. Дика прочла надпись на обложке и недоуменно хмыкнула. На суконно-зелёном поле почти стёртой временем позолотой значилось: «Вильгельм Бёльше. Драконы в легендах и естествознании». Другие книги, разложенные на столе по одной Неше известной логике, были примерно той же тематики: «Исследование драконов, Восток и Запад», «Эволюция драконов», «Драконоборчество», «Апоп, Ананта, Левиафан, Ёрмунганд, Тиамат и другие змиеподобные божественные и околобожественные сущности в мировой культуре», «Культ Пернатого Змея у индейцев Центральной Америки»… Как странно.

— Зачем тебе столько книг про драконов? — не могла не спросить Дика. Мифологией Неша никогда не увлекалась. — Вроде это я тут любительница фэнтези.

— Я провожу исследование, — привычно ровный, но будто немного запоздалый ответ.

— Эм. Неша. Ты физик, а эти книги — по естествознанию и культурологии. Кому ты врёшь?

— Я пишу статью… — Неша будто запнулась, — о созвездии Дракона. Хочу в ней осветить этимологию и задействовать культурологический пласт.

— Какая большая статья, наверное. А мне никогда больше четырёх страниц писать не разрешали, — не удержалась Дика от едкости.

Неша сделала вид, что издёвки не заметила. Хотя кто её разберёт? Может, и правда — не заметила.

— Так и само созвездие одно из самых больших и на его примере можно затронуть типологию, чётко обозначить различия. — Неша вошла в колею и врала всё увереннее и твёрже, с каждым словом ускоряя темп речи. — В нём множество двойных звёзд, есть звёзды переменные и углеродные. Есть даже сверхновая. Там есть системы, которые отстоят от Солнечной всего на одиннадцать с половиной лет, и даже система Солнечного типа, в которой теоретически могла бы существовать жизнь…

— Это мне не интересно и вряд ли будет, — оборвала подругу Дика.

Она должна была отреагировать, должна понять. Неша же не могла не заметить, что ей бросили назад её же недавнюю фразу!..

Но она не заметила. А если и заметила, ей было просто всё равно. Во рту загорчило от этого осознания, к глазам подступили слёзы.

Вот ещё. Не хватало только расплакаться из-за холодности Снежной Королевы.

— Хорошо, — откликнулась Неша, не отрываясь от текста. И, будто сегодня не произошло абсолютно ничего из ряда вон выходящего, за что её хотелось бы придушить, добавила: — Ты просила напомнить, сегодня в полпятого ты должна отправить заявку на участие в форуме. Сейчас без десяти.

Да что с ней не так! Ей будто все нервы удалили!

— Да с тобой же разговаривать невозможно. Просто невозможно! — Дика, не выдержав, вскочила из-за стола. Заметалась туда-сюда раненным зверем. Зарылась пальцами в волосы, портя причёску. Придётся заново собирать хвост… Глаза щипало, к горлу подступал холодный липкий ком — не разрыдаться, только не разрыдаться! Это всего лишь твоя лучшая подруга чокнулась и смотрит на тебя как на чужую! — Боже!.. Ты должна чувствовать стыд и вину, когда ранишь людей своими словами!

— А почему ты решаешь, что я должна чувствовать?

Неша наконец отложила книгу. Холодный внимательный взгляд устремился, казалось, в самую душу. Дика обхватила плечи руками, чтобы согреться.

Как, как она в самом деле может не понимать?

— Потому что так себя чувствует любой нормальный человек. Потому что ты даже не заметила, что мы в ссоре, и ведёшь себя как ни в чём не бывало, а это ненормально. Потому что ты — моя подруга! Потому что друзья нужны не для того, чтобы болтать с ними о чёртовых драконах и созвездиях, которые находятся в дохренилионе лет от Земли!.. — Да Неша даже насчёт этих созвездий умудрилась солгать!

— Мисс Дженсен! — плечо больно сжала костлявая рука, разворачивая. — Прошу вас либо убавить громкость, либо покинуть зал, иначе я напишу в ваш деканат жалобу. Вы мешаете нормальным людям заниматься, — отчитала её старуха Бейли своим изломанным дребезжащим голосом.

Дика растерянно осмотрелась. Посетители библиотеки, почти все и почти синхронно, уткнулись в свои тома, сделав вид, что не следили всё это время за устроенным шоу.

— Она больше не будет, — неожиданно поручилась за подругу Неша. Бейли ещё немного понависала над ними, раздражая, поворчала для проформы, но довольно быстро успокоилась и вернулась к своему столу и драгоценным карточкам. Неша ей нравилась, да и одно дело — нерадивая магистрантка с журфака, студентов которого старушка ласково называла «недо-лингвистами» и «желтогазетчиками», а совсем другое — протеже ректора и без двух минут кандидат наук.

Дика почувствовала, что-то вроде благодарности, но быстро себя отдёрнула. Под почти физически ощутимыми заинтересованными взглядами она села обратно на своё место. Сейчас стыдно почему-то не было. Лишь очень, очень горько.

— Я хочу просто делиться своими чувствами, — продолжила Дика уже тише, наклонившись к подруге через стол. — Просто рассказать кому-то, что я неудачница. Что мне в очередной раз не повезло с парнем, что мать в своём долбаном отпуске игнорирует мои звонки и у меня ничего не получается с этими чёртовыми за… — Дика сглотнула, чуть не сказав «заклинаниями». Справедливости ради, она Неше тоже всей правды не рассказывала. — …Занятиями по фортепиано. Просто выговориться, получить поддержку… хоть от кого-то. Обнять, в конце концов!

— Тогда заведи дневник и купи большого плюшевого медведя, — посоветовала Неша без сарказма и ехидства. Взгляда, холодного, пронзительного взгляда, словно не ей принадлежащего, она так и не отвела. — И да, я заметила, что мы в ссоре, просто её границы всегда очень размыты во времени. Мы всё время ссоримся, примерно из-за одного и того же, кстати. Потом миримся, тоже одинаково. И вот снова: суббота, «Чайная фея» и разговоры ни о чём. Мне надоело это.

— Надоело что? — спросила Дика совсем уже тихо. — Ссоры? Мои проблемы? Это же они для тебя «разговоры ни о чём», да? Я правильно поняла, а то ты меня за дурочку держишь? «Чайная фея»?.. Может, наша дружба?

— Всё это, — ответила Неша. — Я живу не своей жизнью.

Ну вот, опять эти беспочвенные страдания! Тоненький голосок (быть может, это была совесть?) пищал, что Неша просто ощущает себя на Земле чужачкой, но не знает о причинах этого чувства, оттого и страдает, но другой голос (несомненно здравый смысл) знал, что Неша — просто эгоистичная избалованная стерва, в очередной раз даже не заметившая, как причинила кому-то боль.

Слёзы из глаз всё же хлынули и прежде, чем кто-либо успел их заметить, Дика встала, противно скрипнув стулом, и вышла вон из библиотеки.

***

Неша появилась на пороге ровно в восемь. К вечеру поднялся ветер и в растрёпанных белых волосах красовалось несколько мелких сочных листочков, оживляя неестественно бледное лицо. Вообще, вся она выглядела чуть живее, чем обычно: тёплый блеск в ледяных глазах, почти незаметная улыбка, обозначившаяся лишь в уголках губ… Будто вернулась на пару лет назад или хорошенько выпила.

— Ты просила помочь с коробками. Не забыла? — вопросил призрак прошлого оттаявшим голосом.

Дика глянула через плечо на гостиную. Ушибленный как минимум трижды за неделю мизинец на правой ноге разразился фантомной болью. Забудешь тут, как же.

— Это было до нашей ссоры.

— Ты сегодня плакала. Из-за меня, — сказала Неша таким уверенным тоном, словно её фраза не звучала в контексте так неуместно и глупо.

— Рада, что хоть это ты заметила. Уходи. Я занята.

— Занятия по фортепиано? — поинтересовалась с намёком на иронию. Вот как. Она всё-таки запомнила её заминку в предыдущем разговоре. Она всё-таки её слушает, всё-таки наблюдает… Но это ведь даже хуже. Это даже хуже, что она всё видит, но предпочитает просто не реагировать.

Дика хотела захлопнуть дверь, но Неша торопливо подставила в зазор свой брендовый кроссовок. Внимательный взгляд уже не давил и не морозил так, как днём, и Дика со вздохом открыла дверь шире, давая возможность объясниться.

— Извини меня. Ты права, в последнее время из меня плохая подруга. Дай мне шанс исправиться. Я… — Дика видела, видела по глазам, что Неша готова излить душу, но что-то её остановило. Её недоверие — это тоже больно. — Без меня ты неделю будешь копаться, а друзья нужны ещё и чтобы помогать в трудную минуту. И… я даже могу побыть вместо дневника и плюшевого медведя, пока ты их не купишь. — Неша раскинула руки в приглашающем жесте.

Дика на это только фыркнула. Ну да, так она ей и поверила.

— Ты же терпеть не могла обнимашки.

— И всё ещё не могу. Но я не хочу потерять тебя из-за какой-то глупости.

Дика глядела на её раскрытые ладони, на растрёпанные волосы, на серые, в кои-то веки знакомые глаза, ища подвох. Но подвоха не находилось. Насколько она могла чувствовать со своей подкреплённой магией интуицией, Неша была искренна по крайней мере в своих словах.

— На улице прохладно, — напомнила подруга о себе, опуская руки.

Дика ещё раз осмотрела её с ног до головы. Вздохнула.

— Проходи… Но! — Она выразительно подняла указательный палец. — Это только потому, что хлама и впрямь выше крыши, а ты помнишь, где что стояло в старом шкафу, лучше меня… Снежная Королева.

— Считай, что я тебе поверила, Кицунэ.

Неша переступила порог и закрыла за собой дверь. Огляделась. Кивнула каким-то своим мыслям. Будто в доме что-то могло измениться за те два дня, что она не заходила в гости!

Дика, не удержавшись, вытащила из волос подруги вплетённую ветром листву. Неша на это смешно наморщила нос.

— Давай что ли сначала попьём чего. Я, пока с тобой стояла, замёрзла… — Дика, лавируя между коробок, миновала зал. Дважды хлопнула, включая свет над неприметным закутком кухни. Кухня для относительно просторного дома была совсем небольшая: буквально четыре тумбы, два настенных шкафчика и круглый стол с четырьмя же стульями, сейчас заваленный с одной стороны утренней ещё посудой, а с другой — мамиными книгами по цветоводству. Дика быстро пихнула посуду в посудомойку. Захлопала дверцами, вспоминая, где что лежит. — Кофе?

— Я не пью растворимый, давай чай, — откликнулась Неша. Зашуршала сзади страницами. Хмыкнула. — «Лучше всего содержать орхидею на восточном или западном окне, можно и в глубине комнаты под люминесцентной лампой белого света или под специальной для растений фитолампой», — зачитала вслух. — Решила продолжить семейный бизнес?

— Боже, нет! Я ни за что в эти их салоны не полезу! Просто цветок засох. Мать приедет — засмеёт.

«Она-то Птица, её цветы захотят — не засохнут», — возмутилась Дика про себя. Хлопнула дверцей. Чай она на одной из полок таки откопала, но лишь листовой. — Заваривать придётся… Можешь пока это всё со стола — в зал?

— Без проблем.

Дика извлекла из ящика маленький пузатый чайник, налила воды в чайник уже электрический и щёлкнула выключателем. Опёрлась на столешницу, почесала нос.

Почему-то ужасно хотелось спать. После чая её так вообще разморит, может, ну их на сегодня, эти коробки? Лучше просто посидеть с Нешей на диване с чаем, просто посмотреть что-нибудь на «Нетфликсе» или попробовать поговорить. Сейчас Снежная Королева непривычно человечная. Может, удастся выяснить, что её гложет, и она останется такой подольше?..

— А это что за том? Какая-то реплика? — донеслось со спины.

— Чего, реплика? — Дика обернулась. Внутри всё похолодело, стоило только понять, что Неша имела ввиду. — Нет, не открывай!..

Поздно.  

Дика зажмурилась, судорожно соображая, что говорить, когда Книга всё расскажет подруге. «Ой, у тебя глюки, мы тут с Еленой косяки курили до твоего прихода, видно не выветрилось»? «Ой, это просто новейший гаджет, мама из Японии привезла, он не по-настоящему транслирует в твою голову эпичную киношку»? Или вот, идеальный вариант: «Ой, мы с мамой решили, что тебе не обязательно знать, кто ты»…

Но объяснять ничего не пришлось: Неша держала в руках распахнутую книгу Цеекус совершенно спокойно.

— Извини, не нужно было без спроса. — Она захлопнула том и вернула его на место. — Хотя не понимаю, чего ты испугалась. Все страницы пустые.

— Как пустые? Ты ничего не видишь?

— А должна?

Дика опустилась на стул. Уставилась на артефакт неверяще. По украшающей обложку рунной вязи заструился тусклый колдовской огонь — внутри всё ещё была магия. Так как такое может быть, что Неша совсем ничего не увидела? Она же Птица, её связь с Книгой должна быть ещё прочнее.  

— Эй, — Неша осторожно коснулась плеча, выводя из транса. — Что я должна была по-твоему увидеть?

Серые глаза выражали лёгкое беспокойство. Надо же: Снежная Королева спустя все эти месяцы снова искренне за неё беспокоилась! В любое другое время Дика была бы счастлива. Сейчас же первостепенной задачей было убедить подругу, что всё сказанное о Книге ранее — просто глупый розыгрыш. Мать чётко дала понять, что рассказывать Неше о её элкортианском происхождении не следует.

— Вкратце? Этой штуке тысячи лет, она написана древними ведьмами и они должны были послать видение, что мы светлые инопланетяне с планеты Элькорта, что тёмные инопланетяне с соседней планеты устроили геноцид и теперь мы скрываемся на Земле как дезертиры. Но что-то пошло не так, наверное. Ты же и правда ничего не видела, да?

Неша моргнула. Дика буквально чувствовала, как с той стороны сетчатки проявляется экран загрузки.

— И где находится «наша» планета? Система, галактика, хотя бы... созвездие?

— Откуда я знаю? Это типа фэнтези, а не научная фантастика.

— Да? А я думала — «Звёздные Войны», а это, — Неша кивнула на Книгу, — голокрон* версии один-точка ноль. Принцип работы схож.

По бледному лицу нельзя было понять шутит она, или всё ещё пытается поверить. Потому в странном порыве Дика прижала её ладони к напитанной древней магией коже фолианта, чтобы узнать наверняка.

Неша тут же вырвала руки и буквально отпрыгнула на пару метров от стола. Дику от касания неслабо так ударило током. Лампы замигали — в сети скакануло напряжение.

Губы Неши побелели, глаза наполнились звериной почти тоской. Она видела. В этот раз она что-то видела.  

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт! Как же она облажалась!

— Дика, серьёзно. Завязывай читать Пратчетта. Твоя шутка затянулась. Я люблю шляться по музеям, как ты выражаешься. Я видела древние книги. Эта же… — Неша опасливо, что совсем не вязалось с нарочито будничным тоном, указала пальцем на фолиант, — …штука выглядит просто как модный ежедневник.

Она попыталась пригладить пятернёй наэлектризованные волосы, но из этого ничего не вышло.

— Водой попробуй, — пробормотала Дика.

Неша кивнула и прошла по лестнице на второй этаж, в ванную, хотя вполне могла бы включить кран и на кухне. Видно, ей требовалось привести в порядок не только голову, но и мысли.

Дика села. Закрыла глаза. С глухим болезненным стуком опустила пылающий лоб на столешницу. Не надо было позволять Неше касаться Книги второй раз. Она ведь не поверила сначала, всё было хорошо! Но нет, понадобилось же всё испортить! Вот тебе и тёплый вечер, и разговор по душам! Чёрта с два она теперь решит что-то рассказать: скорее, будет сидеть, уставившись в пустоту, и пытаться убедить себя, что не сошла с ума!.. А на деле сошла с ума за сегодняшний дурацкий день здесь только Дика.

Наверху уже минуты две шумела вода, а рунная вязь всё ещё переливалась разноцветным колдовским огнём — наверное, Неша не досмотрела видение до конца. Руны манили. От тёмной кожи шло приятное тепло. Почему-то казалось, что видение, предназначенное Птице, сильно отличается от тех, что Книга посылала пустышке-недоучке. И до стука в висках, до жжения в кончиках пальцев хотелось принять его, хотя бы так приблизиться к высокой магии, что иначе Дике никогда не станет доступна.

А кто она такая, чтобы противиться собственным безобидным желаниям?  

Решившись, Дика придвинула стул ближе к столу, прислушалась — вода в ванной всё ещё шумела — и распахнула фолиант.

На страницах муравьиной армией проявились неаккуратные, выпадающие из строк, перекрывающие друг друга, налепленные слепыми провидицами где попало символы. Пришедшие следом голоса, старающиеся во что бы то ни стало перекричать друг друга, грозили разорвать перепонки. «Проклятая кровь светлых королей! Проклятая. Проклятая! Она — проклятая! Проклята Великим Корвуном!» — визжали они.

Дика очутилась посреди старой, полуразрушенной ротонды. Из дыры в обвалившейся крыше внутрь падал болезненный, неестественно-алый свет, выхватывая из темноты небольшой и неровный клок. На границе света и тени неподвижными изваяниями застыли четыре фигуры. Дика видела их всего раз в жизни, в двенадцатилетнем возрасте, на причащении, но не могла не узнать: жуткий облик изувеченных Тёмным Наследником жриц Великого Корвуна месяцами вспоминался ей в кошмарах.  

— Чистое сердце, горячее сердце — дар бога светлым —

Он забирает. Отыне то — камень. — Из темноты, еле волоча раскроенные до кости ноги, вышла юная девушка, почти девочка. С острого подбородка, как и из разлома в крыше, капал алый свет.

— Дар бога тёмным — разум корыстный, властность и силу —

Он лишь умножит, сделав проклятьем. — В пятно алого света, тщетно пытаясь прикрыть ладонями темнеющий провал обнажённых рёбер, шагнула молодая женщина. В поломанной клетке из костей влажно пульсировала расцвеченная трупными пятнами сердечная мышца.

— Замысел бога — суть равновесье. — Следом явилась женщина зрелая, неся пред собою содержимое выпотрошенного чрева.

— Будь свет бездушен, будь тьма безумна,

Раз править вместе они не в силах. — Последней отделилась от тьмы, шаркая по полу босыми ступнями в узлах чёрных вен, старуха с ободранным до бело-бурого черепа лицом.  

Четыре последние жрицы Великого Корвуна, Цеекус, древние авторы Книги Судеб, выстроились перед ней полукругом: кривые, уродливые, ещё сильнее пугающие в этом неестественном освещении. Их покрытые струпьями и коростой тела обнимали лохмотья. Их плачущие алым светом глазницы были чернильно-пусты.

— Да будет так, — прожурчала девичьим голоском Прина.

— Да будет так, — пропела приятным сопрано Эста.

— Да будет так, — хрипло вторила сёстрам Аута.

— Да будет так, — закончила шипящим шёпотом Хиема.

Она со своими рваным плащом и обнажённым черепом походила на смерть, какой её все изображали, и оттого древнее пророчество мыслилось ещё более зловещим.