Первые восемь лет своей жизни я рос в красивом английском особняке. Моя мать жила там, отец иногда к нам заходил переночевать, но большую часть времени я был оставлен наедине с нянями, учителями и слугами, которые знали, что если захочу, я могу их уволить. 
Тогда было мирное время, в котором я был счастлив. И я мог прожить свою жизнь так, но однажды мой отец решил, что должен отправить меня в школу-интернат. 

И с того момента он бросил меня в жестокий мир. В мир, который не вертелся вокруг меня. В нем я изо всех сил старался подружиться, и иногда у меня действительно получалось, но некоторые дети ненавидели меня из-за смышлености. 
 

Один учитель как-то выразился, что у меня есть склонность «заходить слишком далеко». 
 

Однажды я ударил кота камнем, в то время как все остальные мальчишки сжигали муравьев и отрывали ноги паукам, но из-за того инцидента они стали ко мне относится, как к монстру.

 Я всегда был один, но школа научила меня быть одиноким.

 Все, чего я хотел, было восстановление той комфортной жизни, что я потерял. Я хотел жить в своем собственном мире. Казалось, раз я богат, то деньги должны были мне помочь, поэтому я поступил в престижную бизнес-школу в Штатах. 
И поскольку принцип «быть собой» никогда не работал для меня, я потерял свой акцент, в большей части свою индивидуальность, и затем создал себя заново, после того, как подчистил людей, окружающих меня. 

В течении первого семестра я общался с небольшим кругом ребят. Это было не совсем то, что мне было нужно, но я все-таки старался наслаждаться моментами, когда мы все были пьяны и никто не притворялся порядочным человеком, или, как в моем случае, человеком  в общем.

 Не спрашивайте меня, как разговор пошел в этом направлении, но однажды ночью я начал задвигать пафосную речь. 
Я рассказал всем, что хочу уничтожить человеческую рассу и заменить ее роботами, которые бы выполняли мои приказы. 

Друзья на это лишь рассмеялись и попросили меня пообещать избавиться от них, не зная, что я едва шучу.

 Я неизменно благодарен за ту ночь, потому что именно она привела меня к Генри.

 Спустя несколько лет после того, как я получил диплом, мои родители умерли, несмотря на то, что для меня они были мертвы еще с восьми лет. Однако, наконец получив наследство, я сразу же оставил работу и улетел обратно в Англию, чтобы вернуться в свой законный дом. Но когда я добрался туда, он оказался не таким, таким я его помнил; все казалось меньше и опустошеннее.

 И хоть всю свою жизнь я был одинок, но на этот раз я совершенно не знал, куда мне идти. Мне казалось, что я был самым жалким существом в мире, которое искало хоть что-то, чем можно было заняться. И тогда я попытался притупить свою боль, вложив несколько рискованных инвестиций. Но все, что они сделали, так это откусили большой кусок моих денег.

 После этого ночью мне позвонил друг из Америки.

 «Мой клиент говорит, что ее брат думает открыть какой-то ресторан с роботами. Его слова звучат так же безумно, как звучали твои. Вот я и подумал... не хочешь ли ты разузнать об этом побольше?»

 И уже в течении двадцати четырех часов я был в самолете.

Жена Генри встретила меня у входа и извинилась, что тот не сделал этого сам. Она спросила, принес ли мне неудобства приезд сюда. Она тогда еще не знала, что мои слова о том, что я живу по соседству, были ложью.

 «Я сказала ему, что Вы будете здесь к трем, но Генри постоянно забывает время, когда работает. 

Он в сарае, следуйте за мной».

 Их сад не был хорошо ухожен, и на мгновение я спросил себя, почему я беспокоюсь об этом. 

Но потом я увидел рабочее место Генри. Оно выглядело как поле боя, полное острого металла, оторванных конечностей, пластиковых глаз и незаконченных лиц. Это было жутко, почти ужасно, и я почувствовал себя как дома. Генри сидел в середине этой творческой резни, слишком поглощенный работой, чтобы даже заметить нас. Он строчил ткань через швейную машинку, и мы ждали того, как он закончит шов и машинка затихнет.

 «Дорогой, мистер Афтон здесь».

 «О!» - Генри встал и ему как-то удалось пробраться к двери, не глядя под ноги. Я широко улыбнулся и потянулся, чтобы пожать ему руку.

 «Уильям Афтон, рад познакомиться с вами».

 «Мне так жаль, я думал вы приедете завтра», - в отличии от голоса, его рукопожатие было сильным. 

Несмотря на то, что Эмили был высок, ему каким-то образом все еще удавалось носить слишком великоватую фланелевую рубашку. Она была полна пятен и дыр, особенно по краям, которых, должно быть, вновь и вновь становилось все больше.

 «Сегодня — это завтра, — его жена прервала. — Ты снова забыл поспать, — она улыбалась, но не имела этого ввиду. Она никогда не понимала его так, как я».

 Генри показал мастерскую и некоторые из набросков, прежде чем отвез меня на будущую территорию нашего ресторана. Это был заброшенный танцевальный зал в красивом, уединенном месте среди деревьев. Я спросил его, зачем он хочет построить танцующих аниматроников. Он сказал мне, что собирал роботов для конвееров, но тогда еще не был уверен в своей идее.

 «Они бы застряли в темной комнате, вечно делая одно и тоже и кроме меня, они никому действительно бы не понравились. Поэтому у меня возникла идея создать роботов, которые постоянно будут в центре внимания. Людям такое нравится, — его лицо озарялось, когда он говорил, а затем он что-то вспомнил. — Я понимаю, вы больше заинтересованы в бизнес-планах, чем… — он полез в карман и вытащил несколько мятых бумаг. Вы, наверное, именно так и представляете свои планы инвестору».

 «Нет. Это замечательно», - я улыбнулся и я именно это и имел ввиду. Было увлекательно видеть кого-то, кто мог так сильно заботиться о безэмоциональных машинах. Я знал, что хочу его в своей жизни, ведь было очевидно, что он бы потерялся без меня. 
 

Именно поэтому мы пошли работать в ресторан.

 Генри занимался дизайном, я бизнесом. В свободные часы, когда нам удавалось пообщаться о чем-то кроме работы, Эмили подтвердил некоторые мои мысли. Его родители были ужасны, а он никогда ни во что не вписывался, не понимал людей достаточно, что и привело его к робототехнике.

 Тогда мы были одни в своем роде, создавая наш собственный мир.