1.

Джудар умудрился проспать и приход неапольских стражников, и конфискацию имущества компании, и признание Виттеля в том, что он, не распознав обмана, загнал Синдрию в непомерные долги, и неистовые крики взбешенного Джафара. Оказалось, что те, кто знал маги, благоразумно решили его не будить, а обычные работники компании и вовсе понятия не имели, кто он такой.

Поняв из сбивчивых объяснений только то, что Синдбад со своим ручным ассасином отправился на бой, чтобы спасти свою компанию, и то, какой юноша молодец, раз не бросил своих работников на произвол судьбы, Джудар, закатив глаза, сосредоточился, определяя местоположение несносного мальчишки, и открыл портал в небе над ним, чтобы никого случайно не прикончить.

Сначала Серен, теперь это… Спокойно дни рядом с Синдбадом тянуться явно не собирались.

Маги легко приземлился на корабль — один из тех, что принадлежали компании, судя по всему — и тут же встретился взглядом со своим беглецом, который до его появления как ни в чем не бывало стоял спиной к борту, закинув голову и с легкой улыбкой рассматривая небо.

— Джу, — чересчур удивленно сказал тот. — Ты здесь зачем?

— Что значит, зачем я здесь? — оторопев, переспросил он. До этого Сину ни разу не нужно было повторять, почему именно его преследует мрачный волшебник.

— Я всего через неделю вернусь, невелика беда. На твоем месте я бы отдохнул наконец на твердой земле, а не маялся от безделья посреди моря, — пожал плечами юноша, и Джудар не мог не признать, что в этом он был определенно прав. Маги чуть на стены не лез от скуки во время путешествия в Неаполию из Артемюры.

— Невелика беда? По словам остальных, Синдрия почти что на краю из-за долгов, — с подозрением возразил Джудар, и Синдбад беспечно махнул рукой.

— Мне всего лишь нужно выиграть гладиаторский бой, чтобы всё вернулось на круги своя, — заявил он с улыбкой, и маги нахмурился. Ему казалось, что именно из-за подобной самоуверенной и самодовольной улыбки ему в свое время порой так сильно хотелось врезать глупому королю.

— То есть, без сосудов джиннов? — настороженно спросил он, чувствуя здесь что-то неладное.

Синдбад всё так же легкомысленно кивнул, явно не сомневаясь в своей победе ни на миг, и Джудар вполне мог его понять — он сам не мог представить себе того на стороне проигравших.

Глупый король всегда выходил сухим из воды.

Почти всегда.

— А если проиграешь? — со вздохом спросил он, с трудом представляя себе подобные суммы денег и то, как Син собирался их зарабатывать без своей компании.

— Тогда придется стать ее рабом, — спокойно ответил юноша, и Джудар застыл, молча уставившись на него, не веря своим ушам.

Рабом? Должно быть, он просто ослышался. Кто в своем уме будет ставить на кон свою свободу? И чего ради? Ради какой-то компании, на которую Синдбад потратил всего-то год своей жизни? Ради репутации? Ради гордости?

Маги, не слушавший рассуждений юноши о том, что Мадора, загоняя Синдрию в долги, хотела заполучить именно его, не мог найти ни одной вещи, которая могла бы быть равна свободе. Это даже было намного хуже, чем просто рисковать своей жизнью.

— Син, ты хоть осознаешь, что значит быть рабом? — беспомощно спросил он, подаваясь вперед и сокращая расстояние между ними. — Что тебе приказал хозяин, то и делаешь. Скажет молчать, и ты будешь молчать. Скажет драться, и ты будешь драться. Будешь дышать, моргать и убивать по чужой воле, ты понимаешь?

— Джу… — пораженно выдохнул юноша, заставляя маги понадеяться, что что-то появилось в его свободной от тревог голове. — Ты был рабом?

Это еще к чему было.

— Словно бы кто-то посмел, — холодно ответил Джудар, и Син, кивнув, улыбнулся.

Словно бы он позволит кому-либо когда-либо вновь управлять его жизнью так, как это делала Гёкуэн, насмешливо и безмолвно толкая его по тому пути, который был удобен ей.

— Джу, не беспокойся, — спокойно сказал тот. — Я ни за что не проиграю.

— С чего такая уверенность? — настойчиво потребовал маги объяснений, надеясь, что у юноши просто есть какой-то козырь в рукаве.

Он с помощью магии пересматривал свои старые воспоминания, стараясь заставить события в этом мире развиваться хотя бы примерно так же, как в его собственном, чтобы не потерять преимущества знаний о будущем, но он не помнил, чтобы в путешествиях глупого короля упоминалось рабство. Всё было размытым из-за потери половины рух, но ведь в Артемюре он знал, что не стоит вмешиваться, а про это не помнил ровным счетом ничего.

— Это всего лишь маленькая неприятность на моем пути, я просто не могу проиграть, — с непоколебимой уверенностью ответил Синдбад. — Я избранный.

И это всё? Одно лишь слепое самодовольство и непреклонная вера в свою особенность впридачу?

Они ведь немало времени провели вместе. Когда именно тот глупый улыбчивый мальчишка начал кичиться своими мнимыми неповторимостью и непобедимостью и почему Джудар совсем ничего не замечал?

— Откуда это высокомерие? — медленно спросил он, глядя на Синдбада во все глаза.

Тот смотрел на него так, словно в самом деле не понимал, почему волшебнику было не по себе.

— Я ведь никогда не проигрывал. И джинны, и маги выбирали именно меня, — с энтузиазмом принялся объяснять он, пока Джудар молча слушал. — Все надеются на меня, поэтому я просто не могу не одержать победу. Я должен победить.

— Ты в самом деле думаешь, что твоя компания стоит того, чтобы стать рабом? — упрямо поинтересовался маги, и Синдбад разочарованно вздохнул, поняв, что тот совсем не внял его увещеваниям про непобедимость.

— Такой малый риск — это совсем небольшая цена, — настоял на своем юноша, и эти слова были больше, чем Джудар мог вытерпеть.

У него тоже был всего лишь малый риск. Какова была вероятность того, что именно он из трех маги умудрится родиться в такой беспечной близости от Аль Сармен, словно моля их забрать его? Почему тот же Аладдин, совершенно беспомощный поначалу, не попал к ним в руки?

— Да как ты… — Джудар задохнулся от нахлынувших эмоций, с которыми, как он наивно полагал, уже давно должен был примириться и схватил Синдбада свободной рукой за грудки, притягивая к себе и заставляя удивленно напрячься. — Я ради свободы готов был умереть. Да я ради нее кого угодно бы убил! А ты просто… рассчитываешь, что оно того стоит?

Тот смотрел на него совершенно растерянно, словно ожидал, что маги согласится с каждым его словом и с радостью наконец станет его верным последователем.

Глаза, кажется, горели совсем как в старые времена, когда он давал волю своей ненависти. Глаза же его собеседника были, как обычно, золотыми и немного даже обеспокоенными.

— Джу… — начал Синдбад, но маги не дал ему продолжить.

— Знаешь что? Клянусь, я не стану тебе помогать, если провалишься, — зло выпалил он, и юноша, чуть поджав губы, покачал головой.

— Джу, ты… — попытался он перебить его гневный поток слов еще раз, но так же безрезультатно.

Голова болела, а дышать становилось немного тяжело, словно он за раз истратил слишком большой объем магой. Даже перед глазами чуть плыло от злости, а мысли слегка застилал туман.

Лишь слегка.

— Кем ты себя вообще возомнил, пупом земли? — с нажимом спросил маги, делая полшага вперед и вынуждая Синдбада прижаться к борту. — Можно подумать, весь мир вертится только…

— Джу! — повысил голос тот, и Джудар вздрогнул от неожиданности, услышав в его голосе неподдельное беспокойство. Пользуясь краткой заминкой, юноша обхватил его лицо ладонями, заставляя недоуменно застыть. — Ты… ты в порядке? У тебя… у тебя ведь кровь идет!

Кровь?

Маги заторможенно скосил взгляд в сторону, не в силах ничего рассмотреть. Он наконец отпустил Синдбада, чтобы утереть нос, но он не кровоточил. Во рту металлического вкуса тоже не было. Зато пришлось зажмурить один глаз, когда глупый мальчишка вытер под ним что-то большим пальцем.

— Уже? — спросил он больше самого себя, растерянно уставившись перед собой.

Черт, он ведь много чего еще хотел сделать. Например, дотерпеть до церемонии коронации одного несносного человека, чтобы взглянуть на нее хотя бы одним глазком. Или подарить Когёку какую-нибудь пока что слишком большую для нее заколку. И, кажется, еще много чего другого.

От этого одного короткого слова Синдбад замер и тут же притянул маги к себе, заключая в объятья, кладя одну ладонь на затылок и сжимая чересчур сильно. Джудар, не зная, как на это реагировать, обычно терпеть не мог, когда тот к нему слишком лез, как сейчас, но в этот раз просто застыл, слушая, как юноша неразмеренно дышит.

Он знал, что Син старался. Таскал его в Неаполии по всяким шарлатанам, притащил кучу всего из стран, с которыми торговал. Заставил спросить совета у обоих своих джиннов, на что те лишь покачали головой, предлагая обратиться к хозяину Священному дворца. Всё равно что предложить ему поскорее умереть.

Нет, не могло такого быть. Еще слишком рано. Должно быть, это просто глупый мальчишка своим высокомерием вывел его из шаткого равновесия, и ничего больше.

В этом случае стоило поскорее успокоиться, потому что Джудар всё еще был чересчур зол, а потом придумать, как не раздражаться так сильно.

— Син, пусти, — пробормотал он, и юноша, сначала помотав головой, вздохнул и, сжав напоследок слишком сильно, заставляя пропустить вздох, неохотно выпустил его из объятий, неловко попытавшись сделать шаг назад, но наткнувшись на борт корабля. На его болезненное выражение лица смотреть было просто невозможно. — Удачи.

Вытирая кровь тыльной стороной ладони и стараясь не думать о том, как бы размазать наглого мальчишку по земле, он повернулся к нему спиной и сбежал через портал.

2.

Джудар, чувствуя горящее в груди жгучее неодобрение, проводил взглядом беспечно ушедшего готовиться к предстоящему бою Синдбада.

Как же он его раздражал.

Юноша оставил свои бесценные сосуды джиннов мелкому мальчишке, которому нужно было использовать две руки, чтобы удержать чересчур большой для него меч, и маги застыл, не зная, за кем из них двоих ему стоит следовать. С одной стороны был Синдбад, а с другой — совершенно беспомощный Джафар, который должен был защищать сосуды, но не мог использовать свой артефакт, пока Баал не был со своим хозяином. Такой удобный момент — если на ребенка нападет даже самая крохотная мошка, глупый, высокомерный, самоуверенный засранец может потерять своих джиннов навсегда.

Вздохнув, Джудар отправился следом за мелким ассасином, внутренне радуясь, что из-за магии, заставляющей окружающих не замечать его, пока он тихо себя вел, ему не придется ни с кем общаться. Проверяя ее, он уже помахал немного ладонью прямо перед лицом Синдбада и даже пнул слегка одного раздражающего коротышку, и результаты были в самом деле впечатляющими.

Ментальная магия порой была довольно полезна. Особенно если использовать ее по всей площади острова. Каждый из тех, кто не знал, что он находился здесь, просто не мог обнаружить его присутствие.

Осознав, что в переполненном амфитеатре для него вряд ли найдется место, Джудар сел где-то перед Джафаром на край стены, свесив ноги вниз, к арене, убедив себя в том, что здесь намного лучше. Уж точно ни один из зрителей не попытается ему случайно врезать, вскинув руки в порыве чувств.

Подтянув к себе одно колено, Джудар постарался терпеливо дождаться вызвавшего такой ажиотаж боя, попутно пытаясь понять, почему он вообще вернулся к Синдбаду и его шавке, пусть даже и совершенно незаметно для них обоих. Быть свидетелем его очередной победы? Словно бы ему их в прошлом мире было недостаточно. Если не считать резни в Синдрии, глупый король всегда выходил сухим из воды и никогда не оказывался на стороне проигравших. Даже в тот раз, в Балбадде, когда умудрился растерять всех своих джиннов.

Казалось, что даже если Синдбад и терпел где-то мелкую неудачу, то только чтобы затем воссиять пуще прежнего, притягивая взгляды окружающих.

Маги отвлекся от своих мыслей, когда на арене наконец появился покоритель первого подземелья, сопровождаемый приветственным гулом толпы и восхищенными вздохами девушек. Неудивительно, в Рэме многие не гнушались платить целые состояния за одну ночь с гладиатором, что тут можно было сказать о таком симпатичном.

Син с каждым месяцем становился всё более похожим на взрослого себя. Если бы не открытая дружелюбность к Джудару в его голосе, тот бы давно по рассеянности начал путать его со своим старым знакомым.

Маги откровенно не мог вспомнить, был ли глупый король хотя бы раз с ним так дружелебен.

Но пару дней назад он осознал, что не помнит, как прошла его первая встреча с Сином, так что надежными его выводы о прошлом никак нельзя было назвать.

Его рух, вместилище воспоминаний, продолжала постепенно разрушаться.

Но в том, что соперником юноши оказался фаналис, к тому же подозрительно похожий на Масрура в детстве, сомневаться не приходилось.

Джудар застыл, тупо глядя на то, как Синдбад ловко уворачивается, и даже не вздрогнув от того, что ребенок разрушил рядом стену арены, словно пытаясь достать до зрителей. Для него было совершенно ясно, кто выйдет победителем из примитивной схватки между фаналисом, способным одним ударом разорвать льва пополам, и обычным человеком, сколько бы там не захватившим подземелий, но бывшим совершенно бессильным без сосудов.

Когда юноша приблизился для удара к красноволосому ребенку, маги невольно отвел глаза в сторону, не в силах смотреть. Треск костей показался ему оглушительным, пусть даже он толком не слышал ничего, кроме стука своего сердца. Воцарившаяся на целую вечность тишина после заявления о том, что Синдбад потерял сознание, разразилась криками возмущения из-за столь короткой продолжительности боя. Столько их времени потрачено впустую.

Когда Джудар взглянул на арену, глупый покоритель подземелий лежал на земле ничком, совершенно не двигаясь. Совсем как все.

Маги сглотнул, чувствуя подступающую тошноту и думая над тем, что ему сейчас следует сделать. Нужно было, пожалуй, как-то действовать. Может, раздраженно фыркнуть и отправиться куда-то прочь или спуститься вниз, проверить Синдбада, слегка его подлечить. Но точно не застыть на месте, не в силах пошевелиться.

Он, похоже, был настолько же высокомерным, как и его ненадежный друг. Разозлился из-за того, какие немыслимые ставки тот делал, а сам как-то толком тоже не верил в то, что у юноши может что-то не получиться. Просто понадеялся на его обычный успех, совсем как толпы его безмозглых подчиненных.

Говоря о подчиненных.

Джудар, увидев, что люди на другой стороне амфитеатра начали подниматься со своих мест, резко обернулся, ища взглядом противного коротышку. Едва разыскав его среди взрослых людей, маги немного успокоился из-за его очевидно злого выражения лица и, не зная, что ему самому стоило чувствовать, просто пошел за Джафаром следом.

Мысли едва ворочались, и за те пару часов, что ребенок потратил на то, чтобы найти хоть какую-нибудь возможность встретиться со своим королем, Джудар только кое-как поразмыслил над тем, что Синдбад, должно быть, просто соблазнит свою новоиспеченную хозяйку и заболтает ее, чтобы она даровала ему и Масруру свободу.

Тем сильнее был его шок, когда рабы Мадоры подвели покрытого ссадинами и порезами закованного юношу в одной набедренной повязке, тут же бессильно рухнувшего на землю.

Что? Джудар… не смотрел, но разве ему не сломали кости? Здесь был волшебник-целитель? Нет, судя по блуждающему в пространстве взгляду проигравшего, словно тот не совсем осознавал, где находится, того просто накачали каким-то обезболивающим.

Если бы маги снова стал чьей-то собственностью, и его, как Мадора сейчас Сина, схватили бы за цепь на ошейнике, уже немного натеревшем кожу на шее, с насмешкой вынуждая подняться, демонстрируя, как свою игрушку, он бы хоть зубами и ногтями, но вырвал бы себе путь на волю. А затем показал бы осмелившемуся, что значит жалеть о том, что родился. Благо, Гёкуэн его этому в свое время научила.

Благо. Конечно, благо.

Услышав, насколько жалким был голос юноши, когда тот подал его по указке своей хозяйки, Джудар рывком двинулся вперед, стискивая зубы, но застыл, поймав привычно твердый взгляд Синдбада. Тот, конечно, смотрел не на него, а на своего маленького подчиненного, но это и его привычно успокаивающий щебет рух немного вернули маги в чувства.

Джудар знал, что своим вмешательством вечно всё ломает. Как Мадора и сказала, она заключила с покорителем подземелий контракт, и он, должно быть, не мог просто украсть у нее из-под носа ее раба. Юноше тогда пришлось бы всю жизнь скрываться от рэмских властей.

Ему… Тогда ему стоит обратиться к Шахерезаде? Но разве она ему поможет? С чего бы ей вмешиваться в распри своей империи, теряя свою устойчивую позицию?

Маги решился было хотя бы попробовать, но застыл, вспомнив, что зарекся помогать Синдбаду, если тот всё же проиграет. Обычно плевал он на все эти клятвы и обещания, никогда их и не давал, но кое-что всё-таки было правдой.

Если он сейчас просто вытащит его из передряги, разве юноша сумеет избавиться от своих гордыни и высокомерия? Может даже, начнет из-за этого слишком полагаться на Джудара, что было бы самым худшим решением.

В конце концов, это ведь судьба Синдбада? Глупый король ведь тоже через это прошел?

Пока маги обреченно размышлял, бывший ассасин уже успел с решительным выражением лица закинуть себе на спину свою громадную сумку и направиться к выходу.

— Эй! — тут же обратился к нему Джудар, но тот не был в состоянии заметить его, даже когда маги опустил ему ладонь на плечо. Пришлось впечатать мальчишку в ближайшую стену и хорошенько встряхнуть, чтобы тот наконец пораженно на него уставился. — Джафар!

— Т-ты?.. — удивленно спросил тот. — Почему ты… Как давно ты здесь?

Волшебство. Ответ на все их непонимания — это волшебство.

— С самого начала, — нетерпеливо ответил маги и протянул руку. — Отдай мне его сосуды.

— Свихнулся, что ли! — яростно воскликнул Джафар, словно пытаясь вызвать у своего собеседника приступ головной боли. — Да кто их тебе вообще отдаст?

Джудар, бывший настолько любезным, что даже не украл просто то, что хотел, чтобы не привести никого в ужас, раздраженно нахмурился и резко ударил ладонью по стене рядом с лицом мальчишки, с легкостью разбивая камни, рассчитывая этим того припугнуть.

Ассасин же, напротив, мрачно уставился на него исподтишка.

— Ты даже артефакт свой без Синдбада использовать не можешь, но серьезно считаешь, что сумеешь защитить его сосуды, если понадобится? — с холодом попытался маги принять роль голоса разума, и Джафар, вздрогнув, уставился на свои бесполезные клинки, сводя брови к переносице.

— Ладно, — после немного затянувшихся раздумий пробормотал он и, когда Джудар отодвинулся, с явной неохотой достал из своей сумки сначала меч, который маги, как и он ранее, закрепил на спине, перекинув ткань через плечо, а затем и ожерелье, которое он, недолго думая, надел на шею.

Чем ближе к телу, тем безопаснее.

— И что ты теперь собираешься делать? — с недовольным выражением лица спросил Джафар, явно собираясь действовать, принимая его планы во внимание.

В самом деле, что он будет теперь делать, раз не хотел помогать Синдбаду?

— Я за ним присмотрю, — коротко сказал он. — Если он там так глупо погибнет… это ведь будет пустой тратой времени.

К его удивлению, от этих слов мальчишка словно взбесился, бесстрашно хватая его за одежду.

— Пустой тратой времени? — взревел тот настолько, насколько ему вообще позволял до сих пор толком не сломавшийся голос, пусть и хриплый от постоянных криков и недовольств. — Он же тебя своим другом считает, а тебя лишь это беспокоит?..

— У меня не так много времени, — раздраженно ответил Джудар, собиравшийся наконец уйти и никогда не испытывавший особого желания общаться с Джафаром. — Я с самого начала говорил ему, что я вовсе не хороший человек.

Мальчишка осекся и уставился в пол. Из-за его маленького роста маги не смог бы рассмотреть выражение его лица, даже если бы захотел.

Он ведь с самого начала собирался просто убить Синдбада и дело с концом. А что, если в этом мире, который, как сказал Баал, не был его родным, события должны будут пойти другим чередом, и юноша всё-таки умрет? Может, не в этот раз, но в какой-нибудь следующий, когда Джудара уже не будет рядом. Преждевременно. Столько потраченного впустую времени.

Что, если бы он в самом деле умер, когда его скинули в ущелье мертвецов?

В груди похолодело.

Он ведь правда ждал бы.

Да какая в общем-то была бы разница? Синдбада бы не стало, наверно, никто бы не смог разрушить мир так же, как он.

Но он ведь до сих пор так и не поймал Фалан, никаких радостных новостей от Юнана. Если ей удастся призвать полноценного медиума, никому в этом мире не удастся его остановить, и результат будет в целом тот же.

Он оставил свою книгу Коэну, но ведь империя Коу была вовсе не всесильна…

Если бы она следила за миром на востоке, а союз семи морей — на западе, было бы, пожалуй, просто чудесно.

Осознав, что чересчур ушел в свои мысли, отстраненно глядя мимо Джафара, Джудар тряхнул головой, пытаясь прийти в чувства, и, даже не подумав попрощаться, последовал за своей магой, оставленной в серьге Синдбада, не забывая применять ментальную магию.

Один лишь бывший ассасин, знавший, что он здесь и что он будет рядом с юношей, гневно уставился ему вслед.

3.

Магой в серьге Синдбада не давала Джудару понять с точностью до метра, где находился самонадеянный мальчишка, и он словно играл в холодно-горячо, постоянно натыкаясь на стены, столь неудобно преграждавшие ему путь. Терпение маги почти закончилось в тот момент, когда он, недоуменно застыв на месте, осознал, что юноша был совсем рядом — вот только за железной дверью.

Ну почему он не мог просто пройти сквозь нее, не разрушая, словно призрак.

Синдбада там заперли за плохое поведение, что ли? Джудар вполне мог себе представить, почему именно. С того с его несравненной любовью к представительницам слабого пола станется попытаться пофлиртовать с одной из них, а именно со своей новоиспеченной хозяйкой, в надежде влегкую вновь обрести свободу. Может, случай с Мирой его совсем ничему не научил.

Маги застыл перед разделявшей их дверью и, сложив руки на груди, задумался над тем, что ему дальше делать. Глупо было бы уничтожать ее, просто чтобы увидеть это несносное создание, ведь тогда вся его с трудом созданная маскировка полетит перед ним к чертям. Отверстие в двери было расположено по-идиотски высоко, так что он, даже поднявшись на носки, не сумел бы заглянуть внутрь. Он дернул было ее за ручку, убеждаясь, что она в самом деле закрыта, и, стиснув зубы, стараясь не поддаться очередной резкой волне злости на Сина, отошел в сторону.

Словно станет он ему помогать. Если уж ставил на кон что-то настолько важное, как свобода, то должен был хотя бы выиграть, а не оказаться побежденным каким-то малолеткой. Недовольно фыркнув, Джудар, застыв на месте на пару секунд, опустился на пол рядом с дверью, прислоняясь спиной к стене.

Здесь было на удивление прохладно, даже пар изо рта шел. Краем уха маги слышал рух юноши, тихую, словно тот спал, и не знал даже, успокаивает ли она его или просто раздражает еще больше.

То, что Син так возгордился собой и своими мнимыми успехами после того, как всего лишь победил пару покорителей-недоучек, это было неизбежно, это была его судьба? Быть может, Джудару нужно было быть с ним жестче, время от времени проводить спарринги и неизбежно заставлять юношу упасть в грязь лицом, быть может, ему нельзя было оставлять его одного со всем этим сбродом, который мог только восхищенно глядеть на Синдбада снизу вверх, подбадривать его и полагаться на него, спокойно полагая, что рядом с этим будущим королем всё будет в порядке и правильно.

Но он ведь еще совсем подросток. Вот Джудар в свои пятнадцать — шестнадцать? — лет не был точно уверен, как пишется слово «ответственность». Син же был вовсе не таким закаленным, как Коэн, которого отправляли воевать еще совсем ребенком.

Значит, возможно, это была та часть его приключений, которая должна была его закалить?

Тогда, должно быть, стоило оставить юношу преодолевать трудности на его тернистом пути к славе, но маги было тревожно — он совсем не помнил, писал ли глупый король в своих глупых книгах об этом эпизоде своей жизни.

Это жутко раздражало. Почему подобные важные вещи наотрез отказывались всплывать в его памяти, а вот всякое дерьмо вроде того, что он в своем мире порой желал себе Синдбада именно таким, каким видел Сина только что, — вот, пожалуйста.

Беспомощным, скованным, с покорно распущенными волосами и растерянным взглядом, словно дикая злобная псина, которой обломали клыки и вырвали когти. Словно глупый король мог принять его только в подобном состоянии.

Джудар, зарычав, подался вперед, подтягивая к себе колени и утыкаясь в них лбом, не зная, куда сбежать от этих старых гнойных мыслей.

Точно, Син ведь был совсем рядом. Хотя маги уже совсем не мог припомнить, как именно прошла их первая встреча…

Да как он вообще мог поставить свою собственную свободу на кон?

Нет-нет, об этом думать тоже нельзя. Злиться нельзя, нужно беречь себя. Он и так уже подсчитал, что до коронации мальчишки, которая должна была состояться через год-полтора, ему не дотянуть.

Вместо этого он отчаянно попытался задуматься над тем, мог ли он сделать то же самое ради кого-то или чего-то.

Ты будешь смотреть, пока твоя рух не успокоится.

Нет.

Разве испытывать при этом боль — это не в порядке вещей?

Точно нет.

Подожги.

Ни в коем случае.

Должно быть, именно поэтому глупый король так часто называл его конченным эгоистом.

Джудар, вздохнув, закинул голову, глядя на недалекий потолок. Это место было таким холодным и призывающим к невеселому настроению, что в голову приходили только неприятные мысли. Но не могло же быть так, что его жизнь состояла из одних неприятных вещей.

Не могло ведь.

Просто это он, видно, был слишком злопамятным.

Если хотелось немного посмеяться, стоило вспомнить Когёку, над которой всегда было так забавно шутить. Она же была немного чересчур наивной, верящей во что-то лучшее и тихонько надеющейся выйти замуж по любви. А в итоге ее насильно заставили присоединиться к Великому потоку рух, другими словами…

Услышав приближающихся людей, Джудар встрепенулся, радуясь долгожданному отвлечению, и чуть неуклюже поднялся на ноги, сделав несколько шагов из стороны в сторону. Вряд ли он просидел здесь очень долго, но тело от неудобства затечь успело.

Не забывая применять ментальную магию, он прошел немного прочь от места, где находился Синдбад, настречу приближавшимся. Одной из них оказалась, разумеется, Мадора, наверняка решившая проведать свое драгоценное приобретение, другим же был какой-то громила, наверняка из тех рабов, что дрались на арене. Третьим — ребенок с ошейником.

Джудар застыл на месте, позволяя им пройти мимо, всерьез задумываясь над тем, чтобы всё-таки уйти. Плевать, что он там что-то сказал Джафару, он просто не хотел видеть Синдбада сейчас, даже если тот, в свою очередь, не мог его видеть. Маги до сих пор был в взбешенном и взбудораженном состоянии, не в силах расслабленно вздохнуть, и присутствие рядом одного раздражающего улыбчивого юноши явно не даст ему так просто успокоиться.

— Вот как. Я ожидала чего-то большего, — спокойно произнесла женщина, и Джудар, уже собиравшийся уйти от них подальше, удивленно обернулся. — Но покорители без своих сосудов всё-таки обычные люди.

Повинуясь ее взмаху руки, громила зашел в помещение и вытащил наружу Синдбада, поддерживая его, поскольку тот едва ли выглядел так, словно мог идти самостоятельно.

Юноша определенно был в сознании, но его рух была настолько тихой, словно он спал. Маги не был уверен, что тот сейчас осознавал хоть что-нибудь. Син был весь синий от холода и дрожал сильнее, чем Джудар когда-либо видел, бормоча что-то совершенно несвязное, не попадая зубом на зуб, и явно проваливаясь в попытках сфокусировать взгляд. Маги только сумел заставить себе оступить в сторону, чтобы троица на него не налетела, и, с трудом сглотнув, уставился им вслед.

Он медленно вернулся назад, кинув через незакрытую дверь взгляд на пол помещения, в котором находился Син, по краям залитый водой, наверняка ледяной при этой температуре, а затем бросился за ними следом, отказываясь думать о том, что он был совсем рядом, но бездействовал, даже не понял, что происходило.

Они прибыли в какое-то место, своими высокими сводами больше напоминавшее церковь, и Мадора принялась всячески отогревать юношу, усадив его у огня, закутав в теплый плед и дав какое-то питье, от которого шел пар. Джудар, изо всех сил старавшийся думать о происходящем как можно меньше, только спустя несколько долгих минут осознал, что она строит из себя перед Сином спасительницу маленьких замерзших детей.

Это было просто смешно, учитывая, что она явно намеренно держала его в комнате с ледяной водой, специально оборудованной каким-то механизмом, убирающим ее, чтобы непревзойденная торговка рабами могла зайти, не намочив ноги.

Маги не знал, сколько времени юноша уже провел там, когда он пришел. И сколько времен он провел там, пока Джудар сидел рядом, но Син всё еще выглядел просто ужасно. Он не мог обнять его так же, как это сейчас беззастенчиво делала Мадора, но немного поднял магией температуру в помещении.

Маги, как и Син, честно не понял, что тот сказал такого, что женщина мгновенно вспылила, приказывая его вновь наказать, но видеть юношу на коленях, умоляющим ее передумать, было просто невыносимо. Его черная рух беспокойно затрепетала и этим, кажется, привлекла внимание Мадоры, уставившейся в его сторону.

Низшая волшебница?..

Джудар неосознанно затаил дыхание, но та тут же потеряла к нему интерес, не в силах увидеть. Синдбад же, который вроде бы был должен чувствовать потоки рух, никак не отреагировал, глядя только на свою хозяйку.

В этот раз маги отправился в ледяную комнату за ним следом.

4.

Всё было не так уж и плохо. Мадора не позволяла наносить своему самому драгоценному рабу непоправимых увечий.

Джудар наблюдал со стороны и почти что чувствовал ностальгию. В детстве, еще до того, как Фалан забрала его в Партевию, Гёкуэн водила его взглянуть на пытки заключенных, с которыми не обращались так же бережно, как с неповторимым покорителем подземелий, до тех пор, пока он не привык. Кажется, она решила, что с него достаточно, в тот раз, когда он, притомившись без послеобеденного сна, сумел прикорнуть даже под истошные крики.

Всё могло быть намного хуже. Но Син всё равно не справлялся.

Если бы все эти наказания происходили с кем-то другим, ему совершенно незнакомым, Джудар бы и глазом не моргнул, давно уже толком не понимая, почему люди сочувственно хмурятся и морщатся при виде чужих страданий. Но они происходили с глупым мальчишкой, вечно улыбавшимся без причины и вечно пытавшимся заставить и его улыбнуться, и маги в какой-то момент резко осознал, что сдерживаться почти невозможно.

Тех, кто послушно запирал Синдбада в помещении с ледяной водой, он хотел заморозить до полусмерти, отогреть, даря надежду, и заморозить снова, на этот раз окончательно.

Тем, кто нацепил на Синдбада ошейник, бесцеременно тянул его за цепь на нем, душа, словно непослушную собаку, и грубо хватая за давно спутавшиеся волосы, то и дело вырывая пряди, он хотел к черту оторвать пальцы, чтобы они прожили бесполезную и беспомощную жизнь.

Из того, что пытал Синдбада, то отрывая ему ногти, то с изощренной мечтательной улыбкой придумывая еще что-то, удовлетворяющее предпочтениям его госпожи, давая Джудару впервые в жизни увидеть, как будущий глупый король плачет, он хотел сделать свинью.

Он отметил каждого из них, чтобы найти позже.

Мадора была если и не умна, то точно опытна, зная, когда следует остановиться, чтобы не перейти черту. Юноша по сравнению с ней казался только-только родившимся щенком, слепо тыкавшимся носом во все стороны и совершенно не знающим, что нужно вертеться, чтобы выжить. Синдбад совершенно не умел подчиняться, он неосознанно пытался подавить собеседника, даже когда боялся его и пытался ему понравиться. Если бы Джудар знал заранее, то поделился бы с ним своим старым опытом.

Вряд ли бы помогло.

Маги молча наблюдал за тем, как юноша с каждым днем всё больше замыкается в себе, а его рух затихает, едва взмахивая крыльями, словно боясь сделать лишнее движение, способное повлечь за собой беспричинное наказание, и не знал, как это он до сих пор не размозжил Мадору по ее чудесному острову. Должно быть, Синдбад, злясь в тот раз, после возвращения из ущелья мертвецов, был совершенно прав, и Джудар был просто неспособен быть хорошим другом кому-либо.

Хороший друг не стоял бы тихо в стороне, наблюдая за тем, как человек, спотыкаясь, падает на землю, словно уже больше не чувствуя боли, и не делая попыток помочь ему подняться, лишь думая о том, что, пожалуй, не сможет заставить себя встретиться с Сином лицом к лицу, даже когда всё это закончится. Маги за все эти несколько недель, которые юноша успел провести рабом у Мадоры, успел уже приучить себя не заглядывать в его золотые глаза. Слишком уж безжизненными они ему казались, заставляя отводить взгляд в сторону, стискивая зубы.

В итоге стратегия безжизненности Синдбада принесла ему какие-то, пусть и болезненные, плоды — наказания прекратились, и его хозяйка, чуть помедлив, наконец определила его в общую комнату с другими рабами. А именно с тремя мелкими карапузами, среди которых еще и был фаналис, любезно потрескавший во время сражения юноше ребра, которые Джудар залечил ровно настолько, чтобы не было опасности для жизни, но чтобы не вызвать подозрений.

Масрур не нравился маги почти так же, как и другой ребенок, в свое время пырнувший Сина своим клинком под ребра.

Что это были за приключения такие, раз в них каждый генерал считал за честь покалечить своего будущего короля?

Что это были за приключения такие, раз в них Синдбад почти каждую ночь мучился от кошмаров? Джудар не мог заснуть, оставаясь рядом и, вздыхая, гладя его по голове, по старому опыту зная, что мальчишке это порой немного помогает. Он позже отсыпался урывками днем, вздрагивая всем телом всякий раз, когда к юноше кто-то приближался с плохими намерениями.

В какой-то момент глава рабов Фатима, решавший, кто достоин образования, а кого следует сразу же продать, по приказу Мадоры принялся учить Синдбада своей работе, и в первый же день тот среди клеток с рыдающими детьми нашел крохотную девочку с температурой, решив обратить на нее внимание своего наставника, чтобы тот распорядился ее вылечить.

Джудар не мог смотреть ни на то, как это солнце помогает другим, пусть Син сам был весь покрыт синяками и ссадинами, ни на то, как юноша боится подошедшей Мадоры, обратившей на него внимание, ни на то, как женщина с гнилой улыбкой его обнимала, позволяя выплакаться, и уставился в сторону. На то, как Фатима, которому торговка рабами отдала больную девочку, подходит к колодцу и за шкирку выбрасывает ее туда.

Не оставляя себе времени подумать, маги рванул к колодцу и с разбегу заскочил следом, кое-как хватая ребенка в полете, разворачиваясь и чересчур больно приземляясь на бок, толком не успев замедлить свое падения из-за рассеянной заторможенности, не отпускавшей его с того момента, как он в первый раз увидел потрепанного наказанием Синдбада. Чуть собравшись с мыслями, он поспешно создал иллюзию, позволившую главе рабов решить, что со своей задачей он справился, и наконец уйти подальше.

Медленно выдохнув, Джудар перевел взгляд на ребенка в своих руках, а затем вскинул голову, уставившись наверх, туда, откуда доносился плач десятков маленьких людей, не спеша подниматься.

Ну и зачем он это сделал? Подумаешь, одной жизнью больше, одной меньше.

Маги снова взглянул на дрожавшую девочку, изо всех сил боровшуюся со своей болезнью. Она была словно олицетворением доброты Синдбада. Плохо было бы позволить ей исчезнуть.

Похоже, нужно будет ненадолго смотаться в Неаполию и бросить ее на попечение работников Синдрии.

5.

Пройдя сквозь портал в свою комнату в главном здании Синдрии в Неаполии и застыв на месте, слишком медленно соображая, что делать дальше, Джудар, вздохнув, на мгновение закрыл глаза, поняв, что почти что оплошал. Он сотню раз написал на двери, что вход воспрещен, и в прошлом, когда обнаружил, что Син всё равно зашел, чтобы оставить персики, вспылив, отвесил тому подзатыльник и почти что накричал на него, пытаясь понять, знает ли мальчишка, что значит слово «опасность».

В итоге он решил, что полагаться на благоразумие и послушание Сина невозможно и придется открывать портал где-нибудь в небе, а не сразу в своей комнате, чтобы случайно не располовинить какого-нибудь оказавшегося в ней придурка.

А сейчас совсем забыл об этом.

Джудар задумчиво уставился на девочку, которая сейчас, должно быть, толком не понимала, что происходит, учитывая, что она была не в состоянии с интересом глазеть по сторонам. У нее даже не было сил, чтобы надежно ухватиться за него, чтобы не упасть, и маги, решив, что одной рукой этого безвольного ребенка держать совсем неудобно, оставил свой посох на кровати, перехватывая ее двуми руками. Он сомневался, что за те несколько минут, которые ему понадобятся, чтобы сбагрить эту коротышке первому подходящему человеку, в этом здании внезапно появится враг, способный одолеть лишенного посоха маги.

Как сильно она дрожала. Джудар не удивился бы, если бы оказалось, что она уже чересчур ослабла, чтобы выжить. Подобная смерть была вполне в духе людей, слепо следующих своей судьбе.

Раз он был черным маги, то ему следовало ей противиться. Поэтому он, покинув комнату, принялся молча использовать на ней самую простенькую лечебную магию, наблюдая за тем, как ее дыхание постепенно выравнивается.

Спустившись вниз, на первый этаж, на котором, как он, вернувшись после долгого отсутствия, недавно узнал, обычно и толпились все работники компании, Джудар завертел головой по сторонам, безуспешно пытаясь найти взглядом Хинахохо, который, как маги смутно предполагал, мог бы позаботиться о ребенке, будучи умудренным опытом отцом.

Одни незнакомые лица. Синдбад представлял его, наравне с Мистрасом и послом Артемюры, работникам своей компании, которых нанял, пока Джудар тратил время в Магноштадте, но маги после нескольких недель не мог вспомнить совершенно никого из них.

— Я могу Вам чем-нибудь помочь? — с осторожной вежливостью поинтересовался подошедший мужчина со шрамом через кончик губы и, когда Джудар повернулся к нему лицом, удивленно добавил. — Вы ведь… спутник господина Синдбада?

— Можно и так сказать, — ответил тот, прекрасно понимая, что с маленьким ребенком в железном ошейнике на руках он выглядит еще страннее обычного. — Где Хинахохо?

И когда мальчишка успел дорасти до «господина»?

— Он в архиве вместе с остальными, — уже не так настороженно сказал работник Синдрии и догадливо показал путь, когда маги нахмурился, не имея понятия, какое именно полупустое помещение успело превратиться в архив с того момента, как мальчишка только приобрел это здание для своей компании.

«Остальными» оказались самые преданные последователи Синдбада, чему Джудар был совершенно не удивлен. Той, кто заставила его недоуменно застыть на пороге на несколько секунд, была Руруму, которая вроде как, по словам остальных, должна была находиться на родном острове в ожидании рождения ребенка. Однако этот момент, наверное, давно прошел, учитывая, как быстро у имучакковцев протекает беременность и как быстро маги выпадает из потока времени, забывая следить за ним.

— Ты!.. Почему ты… — воскликнул Джафар, стоявший напротив двери и первый заметивший возвращение своего старого знакомого, вскидывая голову и позволяя Джудару увидеть залегшие от дней беспрерывной работы круги под глазами, такие же, как почти у всех в этой комнате. Заметив ребенка, бывший ассасин озабоченно нахмурился. — Кто это?

— Я не знаю, — предельно честно ответил маги, и это, очевидно, было не совсем то, что собравшиеся хотели услышать. Спокойно обогнув заваленный бумагами стол, рядом с которым столпились все присутствующие, он подошел к женщине, скромно стоявшей в углу, чтобы не мешать остальным, и протянул ей девочку. — Просто позаботьтесь о ней.

— С возвращением, Джудар, — первым делом сказала Руруму, и Джудар, отвыкший от приветствий, неловко кивнул в ответ. Приняв малышку, показавшуюся в ее руках особенно крохотной, она принялась ее озабоченно разглядывать, хмурясь при виде тяжелого ошейника. — Что же с ней случилось?

— Я не знаю, — ответил маги, решивший, что ее интересует, чем та больна.

— И как же ее зовут? — спросила Руруму, аккуратно касаясь лба ребенка.

— Я не знаю, — терпеливо повторил Джудар.

— Ты ведь знаешь, что не можешь просто красть чужих детей? — осторожно поинтересовался Виттель, и маги раздраженно уставился на него долгим взглядом, заставляя вздрогнуть.

Кем его считали, раз он был вынужден выслушивать такие тупые поучения?

— Я, черт побери, и не догадывался, — зло сообщил он, поворачиваясь к парню. — Пойду, пожалуй, выкину ее обратно в колодец, — затем, услышав тихий вздох Руруму, он чуть смягчился, лишь цокнув языком. — Это не моя идея спасти ее, а Синдбада, у него всё потом и спрашивайте.

От упоминания имени своего предводителя все тут же разразились примерно одними и теми же словами беспокойства за его здоровье и благополучие, словно наконец сбросив оковы нерешительности.

Чуть склонив голову, маги задумался над тем, что ему рассказать в ответ на это. Можно было, конечно, бросить им лицо честное описание состояния юноши, не скрашенное отсутствием деталей, но Джудар скосил взгляд на стол, заваленный горой просмотренных бумаг, и не смог не заметить написанную на лицах всех изнуренность.

— Он жив, — выдавил из себя маги, и за его словами последовала волна вздохов облегчения.

Похоже, были свои плюсы в том, что он обычно не слишком охотно разговаривал с этими людьми. Его отсутствие красноречивости казалась им совершенно нормальной. Будь на их месте Син, он бы наверняка недоверчиво нахмурился и принялся выпытывать детали. Руруму, заглядывая ему в глаза, поджала губы, но, взволнованно взглянув на девочку в своих руках, не стала задавать вопросов, на которые ему не хотелось бы отвечать.

— Я поняла. Я позабочусь о ней, — спокойно пообещала она и выпрямилась, собираясь уйти. — Я скажу кому-нибудь прибраться в твоей комнате и приготовить поесть.

Джудар удивленно моргнул пару раз, глядя на нее снизу вверх.

— Что? Нет, — он покачал головой, отказываясь от всего, что она могла предложить. — Нет, я не хочу. Я пойду.

Маги развернулся, собираясь наконец покончить с небольшим отступлением от своего основного дела и вернуться к наблюдению за Синдбадом, но, вздрогнув, остановился, когда чересчур большая рука опустилась на его плечо. Он растерянно закинул голову, глядя на нависшую над ним Руруму.

— Джудар, мне кажется, тебе нужно отдохнуть, — с беспокойством сказала она.

Отдохнуть? Ему? Сразу видно, что она не видела своего юного короля. Вот ему следовало отдохнуть, а не маги. Джудар точно знал, потому что на Риа-Венере нередко видел себя в зеркале.

Он бессовестно таскал из запасов Мадоры всё, что ему было нужно, поэтому на нем была нормальная одежда, а не рабские лохмотья, в которых щеголял Синдбад, он не выглядел истощенным, потрепанным и неухоженным, как тот же Синдбад, подвергавшийся наказаниям и пыткам, и на его лице не застыло испуганно-смиренное выражение, отличавшее глупого мальчишку в последнее время.

Он даже находил в себе силы следить за своим внешним видом, так что не видел каких-либо причин для беспокойства за него.

Джудар конечно же знал, что еда здесь будет определенно вкуснее, чем стащенная у Мадоры, а его собственная кровать в любом случае удобнее и мягче, чем все те места для сна, которыми он довольствовался в последнее время, но знал, что пока что не сможет здесь ни поесть, ни поспать, его подташнивало от самой только идеи. И он не мог отвязаться от мысли, что это был не его мир и Синдбад мог ввязаться в какую-нибудь передрягу и глупо в ней умереть.

Было такое ощущение, словно после слов джина в Артемюре с юноши слетела его неуязвимая броня, защищавшая его от опасностей и всего-навсего придуманная маги. Пусть Джудар и прекрасно понимал, что не сможет быть всё время рядом, он не мог перестать волноваться и, покачав головой, отказываясь отдыхать, почти сразу же вернулся на Риа-Венеру.

6.

После того случая с девочкой жизнь Синдбада даже более-менее наладилась, и за него, должно быть, нужно было радоваться, но у Джудара это получалось только как-то совсем однобоко. Его скорее безудержно кривило от мысли, что юноша мог в самом деле начать испытывать к своей хозяйке искренне теплые чувства.

Признал ее своей матерью, или чего она там хотела.

Черный маги ни разу в жизни не встречал настоящую мать Сина, но слышал о ней от него одни лишь хорошие вещи, поэтому не мог представить себе, чтобы та нацепила на своего сына ошейник и заставила его сортировать детей по их качеству.

Но юноше теперь в самом деле было лучше, и Джудар, соскучившийся по звуку его голоса, щебету рух, который он отличал в толпе, и блеску в золотых глазах, был даже немного глупо счастлив.

В первый день, когда просто ходившего до этого за Фатимой следом Синдбада посадили разбирать какие-то скучнейшие бумажки по купле-продаже подобных ему рабов, маги расположился рядом и, обнажив меч Баала, молча разглядывал его, гадая, настолько ли сильна его ментальная магия, что не позволяет юноше почувствовать присутствие рядом своего сосуда джинна, и тихо ненавидя то, что Син сейчас использовал те навыки, которым его с бесконечным терпением научила Руруму, на благо Мадоре.

Джудар был бы уже не против, если бы тот каким-то неведомым нелогичным образом сам преодолел его магию и научился снова замечать маги. Джудар бы тогда уже по ходу дела как-нибудь разобрался, до сих пор ли он хочет врезать ему посильнее или сможет обойтись простым и бесхитростным подзатыльником.

Он порой любил помечтать.

Синдбад резко вздохнул, заставляя и своего невольного наставника, и маги, быстро спрятавшего меч обратно в ножны, повернуться к нему с вопросительным видом. Юноша обычно вел себя до незаметного тихо.

— Что не так? — фыркнул Фатима, вечно недовольный из-за одного только наличия ученика, грозившегося отобрать его работу и место.

Синдбад замялся, то ли не зная, стоит ли честно отвечать, то ли жалея, что обратил на себя внимание. От новой привычки прятаться в тени ему стоило поскорее отучаться.

— Это бумаги за сегодня? — чуть поколебавшись, в итоге всё же спросил он.

— Нет, им уже где-то неделя, — без заминки ответил юноша, и Синдбад медленно кивнул. — Зачем спросил?

— Это значит, что у меня пару недель назад был день рождения, — просто сказал он и, рассеянно проведя большим пальцем по свитку, спокойно добавил. — А я и забыл про него совсем.

День рождения?

Джудар придвинулся к юноше, заглядывая в свиток, но тут же потерялся в ровных столбцах цифр. То тут то там были указаны даты с разбросом в несколько дней, и понять, когда именно у Сина был день рождения, представлялось невозможным. Оказавшись ближе, чем обычно, маги бросил на него внимательный взгляд, пытаясь понять, о чем тот сейчас думает, но тот лишь продолжил читать с непроницаемым лицом и несговорчивой рух.

Только ресницы чуть дрожали.

Опасаясь, что юноша может подвинуться и случайно задеть его, Джудар вернулся обратно на свое место, глядя перед собой и задумчиво сжимая посох в руке.

Две недели назад… Это когда Син еще получал наказания от Мадоры? Хуже не придумаешь…

К тому же это значит, что предыдущий день рождения был у него вскоре после того, как его команда вернулась в Неаполию, а маги покинул ее? Пропустил.

— И что с того? Хочешь, чтобы мы устроили тебе праздник в эту честь? — зло поинтересовался Фатима, и Джудар тут же понял, что тот немного завидует, как и он сам. Неплохо знать, когда ты родился. — Просто забудь об этом. Рабам дни рождения ни к чему.

Маги уставился на того, раздумывая, как врезать человеку так, чтобы тот ничего не понял, но Синдбад лишь покачал головой, словно не воспринимая своего наставника всерьез.

— Значит, здесь не ведется учет возраста рабов? — спокойно спросил он.

— Нет. Можешь начать с себя, если тебе невтерпеж, — насмешливо фыркнул Фатима и вернулся к более серьезным бумагам, более не обращая на него внимания.

Юноша, чуть задержавшись на нем взглядом, вытащил новый свиток и, обмакнув перо в чернила, уставился на него. Затем раздражающе послушно написал нынешний год, число и месяц своего дня рождения, свое имя и возраст.

Семнадцать. Джудар честно думал, что Син младше.

Разве ему не было четырнадцать, когда они только встретились?..

А когда они точно встретились…

Так странно. Глупому королю его мира вроде бы было как раз примерно семнадцать, когда маги отправила к нему Фалан. Он тогда казался совсем взрослым. Син по сравнению с тем застывшим образом в сознании Джудара был скорее… незрелым, улыбчивым и жизнерадостным. По крайней мере был таким до встречи с Мадорой.

Должно быть, во всей жизни Синдбада не будет дня рождения хуже, чем этот. По крайней мере маги лишь с большим трудом мог представить себе что-то хуже. Предполагаемое уничтожение Синдрии ведь не будет проходить примерно в то же время года?..

Маги, прикусив внутреннюю сторону щеки, уставился на продолжавшего изучать бумаги юношу, внезапно показавшегося ему чертовски грустным, даже больше обычного, и, со вздохом поднявшись, ушел прочь, зарываясь пальцами в волосы, думая.

***

Синдбад вернулся в свою комнату только далеко за полночь, словно пытался забыться за работой, и пробрался к своей кровати с ловкостью кошки, видевшей в неполной темноте. Еще в ту пору, когда юношу спотыкался о свои собственные ноги, падая по несколько раз в час, его соседи решили, что Сину достанется нижний этаж, в то время как Масрур будет спать на верхнем, и Джудар всякий раз с подозрением смотрел на этого представителя фаналисов, известных своей непомерной склонностью к бессмысленному насилию.

Когда юноша, не слишком задумываясь над своими действиями, разделся, убрал одежду и привычно забрался на свое место, укрываясь покрывалом и кладя голову на подушку, стоявший рядом маги прикрыл лицо ладонью, решив, что тот, должно быть, раздавил все его труды. Но по крайней мере Син почувствовал, что что-то не так и запустил руку под подушку, вытаскивая из-под нее сверток и с удивлением разглядывая его при свете луны.

Джудар уставился в сторону, внезапно осознав, что прятать что-то под подушку, заранее не предупредив, в самом деле не лучшая идея. Он просто слышал от Когёку, что она подобное обожала, и не хотел, чтобы соседи юноши что-то увидели или заподозрили, так что…

— Джу? — тихо, чтобы не помешать сну остальных, спросил Синдбад, и маги, на мгновение застыв, сглотнув, резко повернулся к нему, ожидая каких-нибудь перемен. — Это ты?

Но юноша просто завертел головой по сторонам, не видя стоявшего совсем рядом человека, и Джудар разочарованно выдохнул, даже не заметив, когда затаил дыхание.

Должно быть, Син уже наконец выстроил правильную причинно-следственную связь. Если чего-то не понимаешь, то тут явно замешан один ленивый волшебник.

— Да, я здесь, — пробормотал маги себе под нос. — Уже довольно давно, глупый король.

Если бы он прекратил использовать ментальную магию, то его бы заметили все, что не совсем входило в его планы, но было бы так просто всего лишь схватить юношу за плечо, может, залепить ему пощечину, чтобы неожиданная боль точно заставила чары перестать действовать. Джудар заколебался, думая над тем, стоит ли ему переменить свое решение не показываться Синдбаду, но в итоге оставил всё как есть, надеясь, что каким-нибудь образом эта часть его приключений закончится совсем скоро, будь то из-за действий самого юноши или его подчиненных.

Как и следовало ожидать, рядом с Сином он жутко уставал. Хотелось к Мире, снова отдохнуть.

— Знаешь, а ведь я совсем не люблю сладкое, — прошептал юноша, попробовав угощение, и маги уставился на него полным недоверия взглядом. — А ты?

Син, должно быть, немного свихнулся. Он не был достаточно уверен, что Джудар рядом, чтобы увидеть его, но всё равно говорил с ним. Что за странное создание.

Настолько странное, что не любило сладкое. Ему что, кусок мяса под подушку нужно было положить, чтобы он был доволен?

— В любом случае, спасибо, — пробормотал юноша, пряча слегка опустевший сверток и снова укладываясь спать.

Его рух щебетала чуть звонче, чем в последнее время.

Джудар просто надеялся, что для Синдбада это был последний несчастливый день рождения.

7.

Синдбад начал снова походить на прежнего себя в тот день, когда Фатиму продали какому-то богатому старикашке со склонностью к насилию после того, как раб в зависти и ревности попытался подставить юношу, чтобы избавиться от него. От того, с какой радостью его бывший наставник отправился служить своему новому хозяину, лишь бы быть полезным Мадоре, в голове у Сина словно что-то перещелкнуло, и рух вокруг него противоречиво всколыхнулась, привлекая внимание даже работавшего неподалеку Масрура.

Стоявшего же в стороне Джудара совсем не задевали мысли о чести, что так сильно волновали юношу, и он скорее отстраненно думал о том, что у Сина, несомненно, сложились весьма очевидное мнение об однополых отношениях после того, как он увидел разбитого и побитого Фатиму, который провел ночь со стариком-извращенцем.

Маги уже не мог толком думать последовательно и только хотел, чтобы всё поскорее закончилось. Затем он оставит юноше его драгоценные сосуды, может, пнет в портал, чтобы тот мгновенно оказался в Неаполии в окружении своих раздражающих подчиненных, и, не давая никому ничего понять, сбежит. Куда-нибудь.

Джудар чересчур устал сдерживать свою злость на всех, кто причинял Сину вред, это слишком изматывало. Словно он заново переживал те месяцы, когда уже твердо решил отомстить Аль Сармен, но должен был, горя от нетерпения, ждать, пока Хакурю не будет готов, с беззаботной улыбкой терпя присутствие членов организации.

Маги уже секунды считал до того момента, как исчезнет его беспокойство за будущего глупого короля, позволяя наконец глубоко вздохнуть и оставить его.

На первый день после ухода Фатимы Синдбад собрал детей-рабов и принялся заговаривать им зубы, чтобы уничтожить в них все теплые чувстве к притворявшейся их заботливой матерью Мадоре, и Джудар, стоя рядом, старался не слушать его слов и лишь считать каждый свой вздох, постоянно сбиваясь, лишь бы не проводить ненужные параллели между юношей и одним старым интриганом, вечно умевшим красивыми речами склонить людей на свою сторону.

Что бы сказал глупый король, если бы увидел его сейчас…

На второй день Синдбад с бесконечным терпением заверял детей, что свободная жизнь намного лучше.

Все третий, четвертый и пятый дни он выполнял поручение Мадоры занести всех ее рабов в список «на рынок», которое убедило в его правоте на ее счет даже тех, кто еще сомневался.

На шестой день Джудару начало казаться, что чем лучше чувствовал себя юноша, тем хуже было маги.

На седьмой день пришла весть, что Мадора была обманута и потеряла весь свой капитал, и Джудар всю ночь не смыкал глаз, нетерпеливо ходя по комнате, пока Син спокойно спал.

На восьмой день компания Синдрия получила своего главу обратно.

На этой счастливой ноте маги собирался наконец его покинуть, успев еще до прихода Мадоры и ее теперь бывшего раба всучить Джафару внезапно показавшиеся слишком тяжелыми сосуды, но застыл на месте, не в силах оторвать взгляда от шеи юноши, на которой красовался болезненный след от ошейника, с гулким звуком упавшего на землю. Бывший ассасин при виде Синдбада даже расплылся в щенячьей улыбке, чересчур сильно отличавшейся от недовольства из-за присутствия Джудара. Точнее, из-за того, что Джафар говорил с ним, даже спрашивал его о чем-то, но маги не отвечал, толком не осознавая его слов.

Джудар, вздрогнув, обернулся, первым замечая по доносившемуся с арены эху полной боли рух, что рабы начали восстание.

А, война.

Его отдушина.

Что сейчас, что прежде. Единственный понятный ему и надежный метод разрешить конфликт. Все эти договоры, союзы, соглашения были хрупкими вещами, которые с легкостью разрушались взаимным недоверием и хитрыми ходами, в то время как грубая сила решала всё однозначно.

Словно бы вся эта вычурная торговля и вся эта заумная политика имели бы шанс на существование без защиты Шахерезады, многократно уничтожавшей тех, кто угрожал спокойствию и процветанию ее империи.

Джудар пошел взглянуть.

Он не станет помогать, и каждый погибший человек пусть будет на совести Синдбада. Маги решил больше никогда не клясться в чем-либо.

***

Глядя вместе бывшими рабами на то, как Джафар избивает Синдбада из-за того, что ему не понравились какие-то слова, которые тот пробубнил себе под нос, чтобы не услышал никто другой, Джудар наконец сумел почувствовать себя сторонним наблюдателем. Быть наблюдателем очень просто, и на душе легко.

Его совершенно. Не злило то. Что Джафар. Бил Синдбада.

Верно, быть наблюдателем, которому в целом наплевать на происходящее, просто прекрасно. Он ведь именно за этим и последовал в свое время за подростком — чтобы взглянуть за его приключениями.

Чтобы взглянуть на разбитое лицо Синдбада. И на его дрожащую, словно тот не мог сдержать слезы, рух. Именно за этим.

За тем, как тот взял себя в руки, принуждая Мадору передать ему права на всё, чем она владела. За тем, как тот, грустно подойдя к детям, оплакивавшим своих погибших друзей, взял их под свою опеку. За тем, чтобы немного начать понимать глупого короля.

— Значит, в итоге Джудар так и не пришел… — пробормотал юноша, и стоявший с ним почти плечом к плечу маги, сложивший руки на груди, молча на него уставился, внезапно вспомнив, что ему нужно было куда-нибудь уйти.

— Что за бред ты несешь, он же рядом с тобой, — проворчал Джафар, глядевший на то, как догорает погребальный костер, а затем, с удивлением заметив, что Синдбад непонимающе взглянул в другую от Джудара в сторону, внезапно всё осознал и ткнул в того пальцем. — Ты!.. Ты, что, и на Сине использовал эту свою магию?! Серьезно? На кой-черт ты вообще тогда рядом с ним оставался!

Джудар, кашлянув и поняв, что всё-таки слишком отвык разговаривать, просто красноречиво продемонстрировал ребенку, сомневавшемуся в гениальности его идей, средний палец, закатил глаза и затем встретился взглядом со стоявшим между ними Синдбадом.

Вот черт.

Его скорость реакции и принятия решений откровенно хромали, раз он всё еще был здесь.

— Джу?.. — неверяще спросил юноша, и он его точно видел, раз мог смотреть прямо в глаза. От этого маги сглотнул и перестал показывать неуместный жест. Всего пары слов от Джафара было достаточно?.. Дети, стоявшие вокруг, и те совершенно не воспринимали их диалог, словно царило молчание. — Что за магию… Подожди, как давно ты здесь?

— С… самого начала, — пробормотал Джудар, и внезапно даже просто смотреть на Синдбада стало сродни испытанию.

— С самого… — повторил за ним тот и резко замолк.

У него желваки играли.

Верно, маги был рядом с самого начала. Он видел всё, и это, наверно, было далеко за пределами того унизительного, что еще мог выдержать человек. Он видел, как юноша страдает, как он умоляет, как ластится и как боится…

— Это хорошо, — с неподдельным облегчением в голосе прервал его поток мыслей Синдбад, и Джудар, стискивавший зубы и до боли сжимавший в руке посох, застыл, решив, что слух его подводит. Но юноша чуть улыбнулся ему своей болезненной, царапающей сердце улыбкой и пояснил. — Я ведь уже решил, что свихнулся, раз мне постоянно чудится твое присутствие.

Маги молча уставился на него, чувствуя комок в горле и не доверяя своему голосу, а Син, закусив губу, потер шею.

— То есть, ты видел, когда я… — нервно пробормотал он, склоняя голову чуть ниже. — И тогда тоже…

— Я никому ничего не скажу, — выдавил из себя Джудар, надеясь, что это его успокоит.

Предательский голос всё-таки дрогнул, и маги опустил голову, чуть отворачиваясь, безуспешно пряча лицо за недостаточно длинной челкой, которую юноша помог ему укоротить незадолго до того, как стал рабом. Если бы Син был повыше, то, может, ничего бы и не заметил.

— Извини, что тебе пришлось это увидеть, — сказал тот, и Джудар, чертыхаясь про себя на все те фальшивые реакции на эту новость, которые он успел себе придумать, словно недалекий ребенок, обиженный тем, что его ненадолго оставили в одиночестве. — Джу?..

Его так никто раньше не звал.

Маги искренне хотел быть просто наблюдателем. Тогда бы сердце не сжималось так больно в груди, а дышать, не срываясь на позорные всхлипы, было бы намного легче.

До этого он, думая о том, как жизнь будет складываться дальше, яростно отрицал возможность того, что Син будет ему снова улыбаться.

— Разве ты не зол? — спросил он, не думая.

Точно так же, как когда вернулся из ущелья в Артемюре. Джудар не видел особой разницы в своем поведении между той ситуацией и этой.

— Я зол только на себя, — ответил юноша, и маги ему не слишком-то поверил. — На мое самомнение, мою дурость, мои решения… Джу? Джу, взглянешь на меня?

Джудар сглотнул чересчур громко, и решение, что терять ему вообще нечего, пришло само по себе, позволяя без глупой борьбы с самим собой повернуть к собеседнику голову.

Син застыл, глядя на него, распахнув глаза, и маги, пусть и чувствуя, что это слегка унизительно, медленно выдохнул, стараясь успокоиться, и попытался вытереть всё никак не останавливавшиеся слезы, снова и снова напоминая себе, что он бесчисленное количество раз видел, как юноша плачет, и что с одного раза наоборот он не умрет.

Или с двух. Точно. Он ведь в первую их встречу тоже не смог сдержаться из-за всех тех воспоминаний, которые принес с собой мальчишка, похожий на глупого короля. А до этого он, хоть убей, не мог вспомнить ни одной детали из того дня. Странно.

Синдбад упорно не отрывал от него взгляда, и это понемногу начинало смущать. Особенно учитывая, что Джафар до сих пор стоял неподалеку.

Вы только взгляните, теперь не Джудар выпадает из реальности, а кто-то другой.

От этой мысли маги чуть фыркнул, вытирая глаза тыльной стороной ладони, и слегка приподнял уголок рта, всё еще чувствуя себя на редкость погано.

— Я люблю сладкое, даже очень, — запоздало ответил он на вопрос, и Син немного нахмурился, не сразу понимая, к чему это, но лишь на мгновение. — Всегда пожалуйста.

Юноша заторможенно кивнул, и Джудар, почувствовав, как дрожит свободная рука, сжал ее в кулак, но затем, быстро передумав, повернулся к Синдбаду и протянул ему раскрытую ладонь, предлагая за нее взяться.

— Пойдем, — сказал он, собираясь забрать с собой юношу в небо над Неаполией и только затем, убедившись, что в его комнате никого нет, открыть портал в ней. — Я доставлю вас всех домой быстрее, чем любой корабль.

Син без тени сомнений схватился за его руку.