Глаза барса с жадностью следили, как по приказу павлина волки потрошат тело зарезанного панды. Удар гуань дао пришёлся в середину пухлого живота, значит, подстилка выйдет без изъянов.

Наконец, в тронном зале появилась чёрно-белая шкура. Её разостлали перед новым троном правителя. Ночью, вырубив охранников, Тай Лунг пробрался внутрь и унёс шкуру.

Зачем он её стащил и что собирался делать, барс и сам не знал. Носить для красоты? Как-то не по-мужски. Греть ею лапы перед камином? Так ведь это не он убил панду. Подарить кому-нибудь или продать? Увы, ни то, ни другое недоступно ему. Потенциальных покупателей нет, ведь этого По знал почти весь Китай. За другую шкуру при продаже не выдашь, а всё из-за того, что всех панд истребили.

Может, сшить из неё что-нибудь? Сшить и продать таким образом по частям. Никто и не догадается.

Хижина барса находилась за много километров от Гун Меня, но к полудню Тай Лунг добрался. Тяжёлая шкура панды сильно замедлила его возвращение. «Ты и после смерти мешаешь мне, тварь, - злобно думал барс. – Что ж тогда меня прогнать смог, а от какой-то курицы подох? Выдохся, что ли? Ха-ха-ха!»

Он мог позволить себе веселиться в этот день. Наконец-то и на его улице праздник. Интересно, что теперь будут делать Шифу и его Пятёрка? Наверное, тоже вздохнут с облегчением, ведь этот панда больше разрушал, нежели созидал. Ломал тренажёры, бил посуду, принимал неверные решения – и так далее, и тому подобное.

Вдруг голову барса посетила интересная мысль. Если панда был избран Воином Дракона, его шкура наверняка обладает чем-нибудь сверхъестественным. К примеру, если на ней заснуть, какие сны приснятся? Будут ли в этих снах обрывки воспоминаний погибшего, которые вклинятся в сновидения спящего на шкуре? Теория показалась барсу заманчивой, и он решил это проверить.

Всю следующую ночь он проспал на ней безо всяких сновидений, однако проснулся не сам, а был разбужен лёгким прикосновением чьей-то лапы.

Спросонья он вскочил, ощетинившись, и едва не нанёс смертельный удар той, которую боготворил. Перед Тай Лунгом стояла Тигрица. Она даже не встала в стойку, напротив – смотрела на барса полным любви взглядом, который буквально молил: «Возьми меня!»

Тай Лунг не сразу сообразил, что Тигрица одурманена. И ни чем иным, как запахом от шкуры, на которой он лежал. Судя по всему, это и было особенностью погибшего. Волки недостаточно хорошо обработали шкуру, и мускусный запах её сохранился. Будучи самцом, Тай Лунг не почувствовал это, а Тигрица учуяла за… версту? Две? И что она вообще делает в окрестностях Гун Меня? Не вернулась вместе с остальными в Долину мира?

Как бы то ни было, а источаемые Тай Лунгом феромоны, усиленные, как он полагал, шкурой панды, сводили Тигрицу с ума.

«Интересно, она хоть видит, кто перед ней? Или думает, что я панда?» - с усмешкой подумал Тай Лунг. В этот миг Тигрица набросилась на него, повалив на шкуру.

- Легче, негодница, легче! – с лёгким испугом бросил барс, улыбаясь в усы.

- Снимай штаны! Сейчас же!!! – тяжело дыша, кричала Тигрица, а сама уже впилась в губы барса, прижимая лапами его плечи, так что Тай Лунгу так и не удалось дотянуться до штанов, и они тотчас же были разорваны в клочья когтистыми лапами возбуждённой самки.

Губы Тигрицы сомкнулись на его встающем члене, лапы же, проведя борозды в шерсти, впились барсу в бёдра. Он замер, лишь время от времени испуская негромкие стоны, когда волны вожделения заставляли его орган крепнуть и разрастаться во влажной пасти любовницы. Тигрица сосала жадно и быстро, останавливалась и ласкала языком аппетитную головку своей игрушки, довольная, что доставляет партнёру муки наслаждения. Всё же она замедлила игру, неторопливо погружая твёрдый как нефрит орган да самой глотки, затем вынимала почти до конца, сглатывала слюну с привкусом мускуса, вновь вбирала, сжимая в одной лапе подобравшиеся яички самца, потирала их, посасывала, оторвавшись от члена. Стоны Тай Лунга становились то громче, то тише, а их частота нарастала. Ещё минута горячих ласк от Тигрицы – и он кончит.

Пятнистое тело изогнулось и вытянулось, словно в поисках более удобной позиции, влажный напряжённый член, покачиваясь, заблестел в отсветах пламени. Восприняв этот как знак, Тигрица перешла от яичек к позе наездника. Приподнявшись над пенисом барса, она раздвинула губки влагалища и стала медленно опускаться.

Когда головка члена упёрлась в девственную плеву, Тигрица остановилась и зажмурилась. Должно быть, она не была готова почувствовать боль. Тай Лунг решил помочь ей.

- Смелее, милая. Возьми меня за лапы, вот так.

Они взялись друг за друга, и барс резко дёрнулся вверх.

- А-ах!

Член вошёл внутрь почти до конца, по стволу его потекли струйки крови.

- Продолжай, - улыбнулся барс, сгорая от нестерпимого желания.

Тигрица бросила на него благодарный взгляд, всё ещё не веря, что боль была так коротка и не особо её напугала. Насадилась до конца она всё же с большим трудом – член Тай Лунга был слишком толст для такого узенького канала, как у неё. Почувствовав её страх, барс с превеликой осторожностью начал его разрабатывать. Он прямо сейчас мог извергнуть семя, более того – с трудом сдерживался, - но больше всего он желал, чтобы в дальнейшем Тигрица могла принимать его в себя безболезненно, поэтому так важно было растянуть её в первый раз. Совокупление обещало быть долгим и полным блаженства.

Они лежали друг на дружке, слившись долгом и страстном поцелуе, из приоткрытых губ попеременно доносились стоны, когда барс ускорял ритм или усиливал толчки. По его телу пробегала дрожь удовольствия, когда тугое лоно Тигрицы становилось ещё туже: сокращая мышцы влагалища, она заставляла партнёра рычать от изнеможения. В ответ он ещё яростнее, ещё сильнее вонзался, выходя и заново вгоняя своё невероятно твёрдое орудие. Взгляд Тигрицы умолял не торопиться, и барс безмолвно соглашался. Зад Тигрицы подскакивал с каждым движением бёдер партнёра, она стонала в голос, моля продолжать сладкую пытку. Все шесть её сосков набухли, показавшись поверх белоснежного меха. Нагнувшись к ним, насколько было возможно, барс облизывал их языком, щекотал когтями, массировал. Крики Тигрицы усилились, она не уставала просить ещё и ещё. Взяв её за бёдра, Тай Лунг уложил любовницу на спину и подмял под себя. Кажется, он уже насытился, вдоволь изучил соблазнительное тело полосатой красавицы, пора было переходить к оплодотворению. А оно, судя по всему, обещало быть весьма обильным: твёрдые яйца напряжены до предела, семя готово вот-вот излиться в пустую до поры до времени матку.

Тигрица крепко обняла барса за спину, проведя когтями борозды. Её набухшие соски тёрлись о жёсткую шерсть любовника в такт участившимся толчкам. Запрокинув голову, Тигрица стонала, бесстыдно и громко, широко открывая пасть. Большой, пронзающий, казалось, насквозь член заполнял её всю, и её бы хотелось, чтобы это блаженство длилось вечно.

Барс с рычанием дёрнул её за ноги, натягивая на себя как можно туже, сделал ещё несколько грубых толчков, вздрогнул и огласил хижину низким рёвом. Тигрицу накрыла волна оргазма, она выдохнула громкий, протяжный стон, с жадностью стиснув извергающийся орган мышцами влагалища, дабы получить всё до последней капли. Внутри тут же возникло блаженное чувство заполненности. Тай Лунг сливал в неё густое, обильное семя ещё полминуты, пока на животе Тигрицы не образовалась припухлость. Матка её была теперь более чем переполнена.

Обессиленный, барс рухнул на партнёршу. Её мышцы, наконец, расслабились, позволяя члену выскользнуть, но Тай Лунг не спешил. Он обнял Тигрицу, взглянул в её счастливые глаза и услышал такие простые, но такие важные для себя слова:

- Спасибо за незабываемый вечер. Сегодня я, наконец, нашла своё место под солнцем. С тобой.

Их губы встретились, и до самого утра две влюблённые кошки пролежали на шкуре, соединившей их сердца.

Тигрица с воодушевлением наблюдала, как из влагалища капает сперма.

- Кажется, я перестарался, - улыбнулся Тай Лунг, поднимаясь со шкуры.

- Ничего страшного. Главное, я забеременею от тебя. Мы оба друг у друга первые, и это очень важно. Я обязана забеременеть сразу после потери девственности, а то не избежать мне позора.

- Не беспокойся, я знаю эти порядки, - помогая её подняться, ответил Тай Лунг. – Надеюсь, ты придёшь сюда снова.

- Завтра мы уходим из Гун Меня, - с грустью произнесла та. – Ты можешь пойти с нами. Тайком, разумеется.

- Постой, ты… действительно полюбила меня? И сейчас не под действием шкуры?

- Ты о чём? – Тигрица бросила взгляд на то, что когда-то было пандой По. – Причём тут эта шкура? Не понимаю.

- Ну как же? Она… - Тай Лунг хотел было огласить свою теорию о влиянии шкуры на желания Тигрицы, но вовремя понял, что не следует этого делать. Похоже, дело вовсе не в шкуре, и Тигрица нашла его по собственному желанию. – О, не бери в голову, я слишком заморачиваюсь. Ещё не пришёл в себя после вчерашней оргии.

- Ну раз так, - улыбнулась кошка, - отдыхай. Я буду ждать тебя в Долине мира. Дай только знак, где тебя найти.

- Обязательно, - пообещал барс, и они поцеловались на прощание.

«Шкура это или нет, ты всё равно мой трофей. Я возьму тебя с собой, - говорил Тай Лунг, собираясь днём позже к долгому переходу вслед за мастерами. – Ты мой и только мой, и никакой павлин тебя недостоин, моя китайская палочка-выручалочка!»