Впервые он испытал это новое чувство весной, когда мастер играл на флейте у персикового дерева. Сочетание цветущей природы, нежной мелодии и любимого существа давало странный эффект, от которого сердце билось быстрее.

Ещё слишком мал, чтобы разбираться в этих чувствах и понимать их, барс-подросток поведал об этом тем немногим сверстникам, с которыми иногда виделся. Он считал их друзьями, хотя и вполовину не был близок с ними. Дети торговцев, к которым Тай заходил за провизией, завидовали барсу. Все они тоже хотели обучаться кунг-фу, просили Тай Лунга замолвить словечко, а когда узнали, что Шифу не собирается набирать в ученики деревенских, затаили обиду. Тай подрос, и задирать его опасались, а то ещё опробует на них какой-нибудь приём. Его просто стали недолюбливать. Когда же барс поделился с ними своим секретом, насмешки и презрение хлынули рекой.

- Тебе что, не сказали, что мастерам кунг-фу запрещены браки?

- Не говорил я ни о каком браке! – обиженно вскричал барс и получил в ответ новую порцию смеха. Все эти козы, свиньи и кролики отчего-то посмели измываться над его чувствами?! Лапы жутко чесались отвесить им всем тумаков, но от расправы Тай Лунга удерживала совесть. Он не мог предать учение Шифу о том, что кунг-фу не орудие против личных обид.

Над ним безнаказанно насмехались, а он терпел, обещая, что придёт время, и все они поплатятся. Особенно если Свиток Дракона ему не достанется.

Постигая кунг-фу, барс постигал и чувства. Они росли вместе с ним и новыми знаниями, сплетаясь в нечто цельное и неделимое, словно дополняя друг друга. Тай Лунг знал, ради чего и кого он живёт. Простые крестьяне продолжат свой род, а ему суждено стать Воином Дракона – вечным стражем земель Китая и защитником слабых.

Он ни за что не пошёл бы по этому пути и обзавёлся семьёй и домом, если б не было Шифу. Барс не променял бы его на все эти ценности. Ему нравилась нынешняя жизнь, и больше всего на свете он любил не кунг-фу, а приёмного отца.

Правда, скрывать эту любовь удавалось всё труднее. Бушевавшие в крови гормоны оставляли всё меньше места для здравого рассудка. Всё чаще возмужавший Тай позволял себе отнюдь не невинные жесты. Чаще всего объектом внимания становились уши Шифу и его хвост. Неловкие заигрывания барса чаще всего завершались наказанием. И без того вспыльчивый, мастер не собирался терпеть странные причуды повзрослевшего сына. Прикушенные уши и хвост приходилось лечить, но Тай всё не унимался. Шифу никогда его не бил, поэтому наказание заключалось в тяжёлых упражнениях в зале тренировок. Даже там, удерживая на весу тяжёлые предметы, Тай Лунг не переставал думать о Шифу. Любовь придавала сил, но не опыта, а поговорить об этом было не с кем: ни матери, ни друзей он не имел.

Помимо приставаний, барс стал делать мастеру подарки, которые делал сам. Дарил он их тайно, сам не зная, почему, да ещё и подкладывал в сумку посыльного, и Шифу думал, что странные дары присылает кто-то из деревенских.

Но однажды Тай устал. Ему надоело скрывать свою любовь и страдать от неё, довольствуясь намёками, которых мастер всё равно не понимал. Будь всё иначе, сейчас между ними была бы нежная пора, когда душу переполняет романтика первых поцелуев, где всё чисто и невинно. Прогулки вдвоём, любование цветущими деревьями, восходом и закатом, и чувственные признания в вечной верности и любви – вот чего ожидал он и не получил. Всё то, чем он так мечтал поделиться, эти искренние, добрые чувства, не нашедшие выхода, сгнили и стали иными, ужасными по своей сути.

Он хотел получить своё прямо сейчас, и ни днём позже, но когда вошёл в комнату к мастеру, понял, что не в силах признаться в своих чувствах. Вместо этого он подошёл, опустился и опять ухватил клыками Шифу за ухо.

- Ну Тай, ты уже большой мальчик, - полушутя, произнёс мастер. – Не надоело тебе так себя вести? Наказаниям ты даже рад, так чего же добиваешься?

Отпустив ухо, барс лёг рядом и шумно вздохнул. Сегодня отец снова расставил свечи по кругу, и сейчас они оба оказались в их окружении. Тай Лунг смотрел на огоньки и думал, что это выглядит довольно романтично. Это его успокоило, и вдруг нужные слова вырвались сами.

- Я… добиваюсь вас.

Он не сразу поднял взгляд, и сам испугавшись этих слов. Шифу уставился на сына, но морда его выражала не гнев, а обеспокоенность. Едва Тай пошевелился, эта обеспокоенность сменилась страхом. Кажется, мастер понял, что это не совсем шутка.

Он показал свой страх и уязвимость перед влюблённым барсом – и это Тай расценил, как призыв к действию.

Бросившись вперёд, ученик прижал Учителя к полу и быстро, жадно поцеловал. Как же он ждал этого часа! Шанса доказать свою любовь, пусть без ухаживаний, и так обречённых на провал… Зато сейчас Шифу был в его власти. Он легко мог отбиться, но не делал этого – просто лежал и глядел так, будто увидел чудовище. А после поцелуя и вовсе лишился чувств.

Испугавшись, барс встряхнул его и крепко прижал к груди, надеясь хотя бы этим растопить сердце мастера. Поцелуй не облегчил желание, лишь сильнее завёл. Слова, какими он мог бы успокоить отца и убедить его в том, как нужен им этот союз, он не смог подобрать. Очнувшись в объятьях ученика, мастер не понимал, отчего тот молчит. Он ожидал раскаяний, но так и не услышал их. Тай Лунг не разнимал объятий, а сердце его бешено колотилось в груди. Когда Шифу попросил отпустить его, барс словно очнулся, и, развернув отца спиной, другой лапой он подцепил Шифу за бок, снимая штаны.

Закричать и вырваться мастер не смог – большая лапа барса крепко держала его маленькое тельце, а пальцы ловко зажали пасть. Шершавый язык неторопливо прошёлся по шерсти на затылке.

- Я так этого ждал, - тихо произнёс барс. Дальше он делал всё молча и не торопясь. Обнажился, высвободив готовый к соитию член. Его размеры, как и у всех кошек, не могли причинить вреда Шифу.

Потянувшись за баночкой с аромомаслом, барс натёр им орган и зачерпнул ещё. Тыльной стороной ладони он провёл по шерсти на животе Шифу, ощутив дрожь своей жертвы, и слегка сжал меж пальцев его член. Шифу замычал и усилил попытки вырваться, но это не помешало барсу смазать его внутри.

Первый палец, весь в масле, он вводил медленно, опасаясь причинить боль, но на середине стало слишком туго, и палец пришлось вынуть. Второй палец вошёл сразу весь, добавив достаточно смазки. Подвигав им, Тай убедился, что немного растянуть всё же сумеет.

Второй палец погрузился внутрь с трудом, и мастер едва не вырвался. Он рвался, пытаясь кричать и бить сына ногами. Его снова лизнули, на этот раз в грудь – Тай, как мог, извинялся за боль и успокаивал отца. Его пальцы свободно двигались внутри Шифу, постепенно учащая темп, и тело начинало реагировать на эти странные ласки. Член мастера приподнялся, твердея, но желание вырваться было сильнее. Едва пальцы сына выскользнули из него, ответная похоть исчезла без следа.

Крепко сжимавшая лапа опустила его ниже. Шифу видел, как Тай раздвинул задние лапы, слышал его тяжёлое дыхание, ощущал его нетерпение в предвкушении первого секса. Охваченный паникой разум буквально взорвался искрами отчаяния, когда внутрь скользнул покрытый жёсткими шипами член барса. Горловой рык прокатился по сводам комнаты, а тело Шифу выгнулось, насколько позволяла хватка барса. Тай вошёл лишь на треть из опаски порвать Учителя. Новые ощущения оказались такими сладкими, такими дурманящими, что хотелось ещё и ещё. И он вошёл полностью, сосредоточившись на страсти и дикой похоти. Масло смягчило воздействие шипов, и толчки его члена не принесли Шифу ожидаемой боли. Тай двигался быстро и вовремя замирал, не позволяя себе рано кончить. Насладиться сексом с любимым отцом и Учителем, может, единственный раз в жизни, он хотел сполна.

Член барса сильно растягивал его, снова вызвав ответную реакцию. Шифу старался ни о чём не думать и выгадывал время, когда сын отвлечётся на инстинкты настолько, что можно будет сбежать.

Из зажатой пасти невольно вырвался стон. Шифу понял, что и он возбуждён. Ниже живота возникло ответное желание, и оно требовало выхода. Член опять приподнялся, на этот раз выше. Его тело отвечало на ласки насильника, и чем быстрее двигался Тай и чем чаще стонал в предвкушении разрядки, тем меньше мастер думал о побеге. Скоро сын кончит, и ему хотелось поторопить его, а вовсе не вырваться и убежать.

Его уши опять прикусили, и Тай, порыкивая, быстрей заработал бёдрами. Его член, такой нестерпимо горячий, казался Шифу огромным, с трудом умещаясь в нём и заполняя всю ту пустоту, которой мастер раньше не замечал. Ему захотелось вдруг, чтобы он стал больше и проник глубже, а Тай – не торопился так и продлил их общее удовольствие.

Он выстанывал эти мечты в закрытую пасть, пока Тай Лунг не замер перед тем, как спустить в него. Хватка ослабла, и лапа, что не держала пасть Шифу, переместилась к его торчащему члену. Хватило и пары секунд трения о подушечки пальцев, и сознание Шифу взорвалось сильнейшим оргазмом. Член барса, чуть выйдя наружу, резко вошёл обратно. Бёдра его резко и сильно дёрнулись ещё пару раз, и горячее семя заполнило мастера на исходе его собственного оргазма.

Струйка спермы залила ладонь барса, и он, выдохнув, растянулся на полу и неспешно облизал пальцы. Обмякший член выскользнул из свободного теперь Шифу, но он не убежал, а лёг рядом, в той же позе.

- Уж не знаю, почему ты полюбил именно меня, – сказал он, чувствуя, что барс сейчас стыдливо убежит, как только поймёт, что натворил. – Но знаешь, Тай, не с этого надо было начинать. Впрочем, давай поговорим об этом позже, а сейчас – прочь из моей комнаты!