Саске  немного ниже, дышит ему в шею, обвивает под коленями хвостом.

Его запах – земной, плотский. Наруто вспоминается ржаное поле из далекого детства. Но к чему здесь эти неуместные мысли. Сейчас его будет насиловать дракон. Однако он не спешит проявлять свою животную жестокость, и драконью ненасытность.

- Слишком громко думаешь, Наруто. Разденься.

Крылатый облизывает голого мага с головы до ног и между.

У него очень длинный, очень развратный язык. Проходится по лицу, ныряет в рот раздвоенным кончиком. Узумаки кажется, что его глотку трахают две озабоченные змейки. Вкус у них, как у крови. Парень задыхается, а Саске доволен. Вокруг его глаз кожа совсем без чешуи, собирается лучистыми сытыми морщинами.

Оставив в покое рот мага, дракон тягуче лижет его шею и плечи. Проходится влажным и шершавым прикосновением по соскам, животу – Узумаки судорожно его втягивает и пытается прикрыться рукой ниже – а потом Саске наклоняется и всей своей звериной мордой бодается, втирается в его пах.

Наруто возмущается собой: ему должно быть страшно за свой член по соседству с пастью, а вместо этого его тело предается совсем другим переживаниям. Вполне себе эротическим. Мошонка тяжелеет, зажатая между двумя концами бесстыжего языка. Член не хочет изображать приличную, подобающую случаю вялость и вздрагивает, выравнивается, словно хочет дотянуться, против воли хозяина, к причудливым губам, которые обещают удовольствие.  Приходиться признать, что он, Наруто, совсем забыл повторять мантру: «Это ради великого дела, ради великой цели, да будет дракон». А все потому, что пока ощутить себя в шкуре жертвы совсем не получается. А еще приходиться допустить, что твари земные знают толк в прелюдии.

- Можно? Саске? Можно? – спрашивает он, прежде чем ткнуться стояком между раскрасневшихся губ. Дракон благосклонно чуть приподнимает крылья.

Пока Саске имеет его своим ртом, блондин борется с искушением положить руку на уголки навостренных от возбуждения ушей. Пощекотать за ними. Погладить массивную шею. Он уже почти готов дотронуться. Или кончить. Или сойти с ума. Когда дракон, фыркнув, выпускает его член изо рта и возвращается к тщательному вылизыванию всех  изгибов мага, впадин и углов. Поглаживает языком ссадину на колене. Заставляет Узумаки поочередно поднять ноги, чтобы подержать во рту, щекотливо пососать пальцы и пятки. Наруто медленно дуреет и подчиняется. Подчиняется и подчиняется. Может быть, на него наложили особые драконьи чары?

У Саске из ноздрей струйками дымится пар. Закипает, волшебный золотой чайник. Наруто думает – главное, чтобы не загорелся, и не сразу осознает, что дракон похлопывает его хвостом по бедрам. Развернись, дурила, сил терпеть нет.

Когда язык сначала одним юрким концом, а потом и другим вхлестывается между ягодиц и оттягивает в разные стороны края дырки, втискивается в тело, Наруто призывает на помощь все свое смущение. Но по всему выходит, что его у него тоже не осталось. Остается тихо вздыхать и повторять про себя заковыристые имена героев Магического Возрождения. А внутри уже все хлюпает от слюны, тянет расставить ноги шире, упереться лбом во что-нибудь и прогнуться, чтобы заполниться полностью. Но Саске с драконьей педантичностью и неспешностью готовит его задницу для себя: исходит слюной в парня, не может наиграться с дырочкой, которая разжалась, но, того и гляди, закроется, если в нее не вставить что-нибудь помощнее дразнящего, но недостаточно толстого языка. Маг заводит руку назад, пальцами подхватывает долбящийся в него язык и сам вводит, толкает его в себя глубже. Это стыдно, это мало похоже на скрепление магической сделки, это пожар, пожирающий изнутри, это как поход в Квартал-членов-под-шелковыми-юбками, но только не по-человечески чувственно.

- Сааааскее, ну!  

- Какой же ты торопливый. Я мог бы вылизывать тебя часами, - вздыхает дракон и отстраняется. Но он лукавит, сам же сейчас взорвется. Оттого и движения у него рвано выверенные, как по битому стеклу, вибрирует от кончиков ушей до самого хвоста по гибкому саламандровому позвоночнику, рокочет пробудившимся от спячки вулканом.

Он ложится на бок, открываясь, бесстыже выставляя свое возбуждение напоказ. Наруто замирает – он-то уже успел напредставлять себе драконью эрекцию с шипами и колючками – а на деле, это член как член. Призывно яркая головка, измазанная смазкой. Ладный ствол. Но размеры.

- Это в меня не войдет, приятель, - авторитетно заявляет блондин.

- Попробуй его на вкус, и он станет еще больше. Но ты не волнуйся. Я запихну в тебя столько, сколько захочу и сколько потребуется, - голос дракона сочится самодовольством. – На колени, Наруто.

- Я натравлю на тебя горных троллей-феминисток… - бормочет маг, но опускается на колени.

Наверное, для процесса зачатия вовсе не обязательно сосать драконий член, и Саске можно об этом напомнить, но не до этого сейчас. В Наруто скопилось много похоти, спермы, глупой любознательности и драконьей алчности. Ему хочется обхватить член обеими ладонями, огладить с головки липкую смазку, разбередить пальцем щель, пересчитать перевивы вен под гладкой, пышущей жаром кожи, взвесить в пригоршне тяжелые, тугие яйца. Все это он и делает. Думает: узнает, что  и как – и его отпустит. Но нет. Член пульсирует и набухает у него в руках, а в нем самом, Наруто, ноет неудовлетворенная пустота. Он, как заведенный, гладит себя и пытается обнять член Саске губами, втянуть в рот. Но не выходит, слишком большой: уголки губ рвутся в кровь.

Терпение дракона сходит на нет. Он подталкивает парня на четвереньки. Колени и ладони упираются в гладкие вековые камни. Сплести бы какие-нибудь чары, укутать ими, как пуховым одеялом, все ощущения, но ни одного не вспомнить, в голове пусто. Больно. Боязно. Неловко под тварью земной. Под Саске. Но как же нужно. Он слышит за спиной низкий рык, а потом его накрывает тяжестью и пеклом. Дракон сверху, со всех сторон, сейчас будет внутри. Наруто чертыхается и приподнимает зад.

Саске льнет мордой к его плечу, шипит что-то бессвязное, может быть, на своем родном языке, и неспешно входит: тягучим насаживающим движением поддевает на свой член и толкается вглубь, в растянутое и голодное  тело парня. Трахает его, как свою самку. Задает монотонный, изматывающий ритм, насаживает до конца. И Наруто принимает: в нем все сотрясается, жмется и не находит себе привычного места от вторжения. Он и представить не мог, что вберет в себя всю эту плоть целиком. Должно быть, это опять проклятая драконья ворожба. Наруто бездумно представляет себе, как кончает Саске не спермой, а пламенем, заполняет и выжигает его собой. Странно, но от этой картины он закусывает губу и взбудоражено стонет. А потом думает, что, нет, он  не умрет, он выносит в себе это пламя. Оно вырастет в нем в такую же прекрасную тварь, как Саске.

Наруто кидает из стороны в сторону. Его член покачивается под собственной тяжестью, но он никак не может до себя дотронуться. Между ног вдруг услужливо проскальзывает драконий хвост. И – о, как же этого не хватало – начинает тереться о член мага. Блондин дрожит и сжимается от удовольствия. Ему так хорошо, бессмысленно и бесконечно. Саске эхом откликается его мыслям:

- Нарррруутоо... Хоррошо внутррри…

Наруто готов кончить от его рычания, оргазм близко, и он просит, еле ворочая пересохшим языком:

- Саске. Расправь крылья. Пожалуйста.

- Ты же их не увидишь, - не прекращая двигаться, в самое ухо говорит упрямая крылатая зверина. Узумаки сейчас в таком состоянии, что не увидел бы, даже если бы был в более подходящей для этого позе. Но ему надо, он тоже упрямый.

- Все равно хочу… Саске.

Слышится вкрадчивый шелест. Распрямляются. В лицо Наруто бьет заколыхавшийся от напряжения воздух. Он выпускает из уставших, истертых о камни пальцев нити. Тонкие магические паутинки. На этот раз не для того, чтобы поймать, а для того, чтобы оплести лаской, ощупать каждый зигзаг, плотность кожи, силу по-птичьему изящных костей. Маг тянет ощущения себе, свивает из них крылатые свитки, для воспоминаний. Когда Саске взмахивает крыльями, по нитям бежит ток, эта бешеная драконья энергия. Ее  так много, что  магу кажется, что вот-вот взлетит. Он негромко вскрикивает и кончает.

Оглушенный и обессилевший, он мог бы упасть, но член в нем, как штырь, удерживает тело. Но не сознание. Перед глазами становится совсем темно, и Наруто отрубается. И не чувствует, как сбивается Саске с ритма, переходит в неуемное мало-мало-мало, как изливается в парня долго, задыхаясь. Не слышит, как дракон урчит ему в ухо:

- Тебе от меня брремя… дуррак. Получай.

***

К следующей полуночи Наруто уже дома. Над потолком бьются старые добрые мотыльки. В углу за табуреткой сгнили груши. В почтовом ящике лежит пара розовых надушенных писем с проклятиями от знакомой. Парень выбрасывает письма и груши с балкона прямо на улицу и даже лениться распылить их на частички земные.

С тех пор, как он проснулся под горячим округлым боком Саске, его бросает то в жар, то в холод. Его тянет то посеребриться инеем в лунном кратере, то поджариться в солнечной лаве. Маг натягивает на себя свитер с тремя дырками и одной красной заплаткой посередине, садится на стол, длинные ноги, все в мозолях, опускает в таз с ледяной водой. Задумывается.

Взять бы в руки волшебное веретено и сплести рассказ о том, что случилось. Но цыц, ни звука. Лучше пусть это останется при нем. И никто не узнает постыдных подробностей его бегства. О том, как он трогал чешую дракона, укладывал руку на его грудь, где гулко билось главное из его сердец, пока тот спал. О том, как ушел из пещеры украдкой и с надеждой на то, что драконы врут. О том, как отмывался в первой попавшейся речушке, погружал в себя пальцы целиком и кончал с опасением, что драконы все-таки врут.

Наруто косится на покрывшиеся пылью портреты. Нехорошо, обидятся старички. А что, если с его парадным портретом кто-нибудь будет обходиться так же непочтительно? Узумаки собирается хорошенько потянуться и взяться за метелку и тряпку. Но вдруг его пронзает боль. Она зарождается где-то в животе и пробирает все тело до костей.

- Что за черт? – хрипит Наруто, обнимая всего себя руками. Потому что больно и непонятно.

***