У парадной двери Дэлит и Луизетта оказались практически одновременно. Недолго думая Дэлит толкнула тяжелые створки, и они распахнулись от ее энергичного движения.
Всегда ли у вас в поместье не запирают входа, хотела спросить Дэлит, но передумала, впившись взглядом в изуродованный остов, оставшийся от статуи у фонтана. Дождь штриховал ночную мглу, капли оседали у Дэлит на лице и плечах. Мягкая рука ткнулась в ее ладонь, и гувернантка обернулась: кто это мог быть, кроме Луизетты? Но на секунду Дэлит показалось, что… кто угодно.
И впрямь, над склоненной головой воспитанницы, на самом верху лестницы Дэлит видела силуэт Кловиса дю Приза. Под ее взглядом барон начал спускаться.
— Так поздно, а вы еще не спите. Лу, милая, тебе давно пора в постель. Мисс Вальдес, — Барон кивнул ей. — Вы продрогнете. Идемте к огню. Налить Вам хереса?
Ни одна из девушек не отвечала. Луизетта отступила в стенную нишу, прячась в полумраке от взгляда отца, Дэлит и вовсе не шелохнулась, даже не разжала пальцев на ручке двери. Ее чутье, вечно обостренное в столице, снова прошил гальванизирующий импульс. Просто ты не привыкла к дождливой ночи вне города, убеждала себя Дэлит. Однако все ее нервы трепетали в ожидании. Точно длился и длился краткий миг, когда ты видишь летящую на пол вазу и в ту же секунду задерживаешь дыхание, пока в голове вспыхивает осознание: не успеешь. Поздно, ничего уже не сделать.
Дэлит казалось, что подобная перехватывающая горло неизбежность разлита в воздухе, настолько плотная, что если заговоришь, откусишь от нее, нахлебаешься, как утопленник.
— Вы совсем продрогли, — барон принял напряженность Дэлит за скованность на холодном ночном ветру. На воротнике ее оставались еще непросохшие следы брызг дождя. — Не стоит так рисковать, за лекарем придется посылать в город.
Кловис скинул с плеч камзол и укутал в него Дэлит. Тем не менее, по-джентльменски не коснувшись ни ее волос, ни кожи. Дэлит руками стянула камзол на груди, чтобы тот не упал на пол. Луизетта по-кошачьи мерцающими глазами смотрела из своей затененной ниши.
Барон встал в дверях, сам ничуть не пугаясь брызжущих в лицо крупных капель, и Дэлит поймала себя на мысли, что, несмотря на возраст, дю Приз еще мог бы считаться завидным женихом. Отчего бы ему не найти новую жену? Пусть тут, в глуши, действительно едва ли можно выбирать знакомства, но на сезон выбираться в столицу — разве этого себе невозможно было позволить? Отчего хотя бы не посетить курорт в Ньеслу, хоть бы и тот, что подешевле? Дэлит еще думала об этом, когда рука барона оказалась у нее на плече, мягко разворачивая и подталкивая прочь от двери.
— Дождливая ночь для чего еще годится, кроме сна? — весело сказал барон, второй рукой выцепляя дочь из укрытия и так же ведя за собой.
Когда троица миновала дверь в столовую, навстречу им попался Уолтон. На одну его руку, точно перчатка, был намотан мешок, в другой же была… Дэлит нахмурилась, не веря, что воочию видит это. Барон запнулся, сжимая пальцы на плечах спутниц. Луизетта напряженно пискнула.
— Я же говорил, хоть одна, да попадется! — Успел радостно каркнуть Уолтон, прежде чем сообразил, что перед одним хозяином было бы уместно размахивать человеческой ногой. Но перед юными дамами — нет. Досадливо охнув, он принялся заворачивать конечность в мешок, разматывая тот с руки.
Дэлит не требовались пояснения. Жертва, несомненно, женщина — попала в капкан, и либо тот, закрученный сверх всякой меры, откусил ей ногу по щиколотку. Или же несчастная, точно волчица, сама предпочла конечности свободу.
— Хорошо, Уолтон. — Заиндевевшим голосом сказал барон. — Быть может, теперь ведьмы поостерегутся соваться в мои владения.
— Да, хозяин, — дворецкий склонился, прижимая к себе куль из мешка. — Теперь-то уж наверняка, Вы правы.
Из кокона дерюги еще виднелись пальцы. Между большим и остальными было некоторое расстояние: обладательница ноги не знала узкой обуви. Годами не знала. Дэлит перевела взгляд на Луизетту: та побледнела, закусила губу. Когда барон подтолкнул девушек к лестнице, Луизетта заторопилась наверх с заметным облегчением.
К изумлению Дэлит, в свою комнату воспитанница не свернула.
— Могу ли я посидеть с Вами еще немного?
Луизетта не призналась, что ей тревожно, впрочем, Дэлит видела это и так. И знала наперед, что случится: Луизетта непременно заснет. Что ж, Дэлит не возражала уступить свою кровать, сама она собиралась бодрствовать всю ночь.
Под утро Дэлит все же начало клонить ко сну. Она колебалась, но усталость взяла свое, и, не раздеваясь, Дэлит нырнула под одеяло рядом с Луизеттой. Кровать была узка, но две девушки уместились на ней так, чтобы не касаться друг друга. Дэлит старалась занимать только самый край ложа, опасаясь потревожить воспитанницу. И памятуя о том, как сторонились ее в столице те, кто знал о ней больше, чем другие. Впрочем, какая из ее тайн была постыднее? Хотела бы Дэлит оправдать хотя бы перед самой собой чувство любви, противное догмам Демиурга, просвещенно полагая, что искреннее чувство, невзирая на объект, не может считаться грехом. Но в столице она совершила слишком много такого, о чем теперь жалела, хотя ею управляла только любовь. Мысли и воспоминания чуть было не прогнали сон Дэлит, но усталость оказалась слишком велика. Дэлит уснула и проспала рассвет.
Уолтон, памятуя, какой отповеди удостоился, единожды нарушив утренний покой гувернантки, с тех пор только робко стучал в ее дверь. Дэлит не всегда даже слышала его, однако ее внутренние часы редко давали сбой, в спокойное время — никогда, и она не опаздывала к завтраку. Теперь же, утомившись за ночь, она продолжала блуждать в сновидениях, даже когда слуга поскребся в ее комнату. А вот Луизетта подняла голову. В первую минуту девушка не сразу поняла, где она, не вспомнила, что случилось накануне. Стараясь не разбудить Дэлит, Луизетта стекла с кровати, щурясь от солнца, непривычно ярко бьющего в окно. После бури нередко случается поразительно ласковое тихое утро. Луизетта потянулась, зевая, и протерла глаза. Дэлит посапывала в подушку на краю кровати, по коридору слышалось шарканье шагов Уолтона. Луизетта хотела бы остаться тихой, но изумленный и не слишком-то приличествующий леди возглас сам сорвался с ее губ.
Луизетта смотрела в лицо — в глаза — своей матери.
Осторожно протянув руку, не уверенная, что глина уже просохла, Луизетта коснулась щеки бюста. Рядом с ним на рабочем столе Дэлит стояла и фигурка поменьше, копия с портрета леди Лауретты.
— У Вас примечательно цепкая память, — сказала Луизетта, заслышав, что Дэлит садится на кровати. Босые ноги гувернантки шлепнули об пол, попав мимо домашних туфель.
— Я подумала, что статуе в саду потребуется теперь замена. — Голос Дэлит звучал за спиной Луизетты. — Если Вы не возражаете. И если удастся раздобыть мрамора.
Барышня развернулась и прянула к Дэлит, раскинув руки, готовая обнять ту… Но оборвала себя на полушаге, замерла, прижав пальцы к губам.
— Я бы этого хотела… Но отец запретит.
— Я поговорю с ним, мисс.
Луизетта не ответила. Но и не повторила, что барон воспротивится подобному новшеству в своем саду. Надежда распускалась в ее сердце весенним бутоном.
Луизетта спустилась в столовую, приведя себя в порядок, и позавтракала с отцом и гувернанткой. Дэлит не отрывала взгляда от барона, но почла за лучшее не заводить важного разговора сейчас. Только когда лорд Кловис поднялся из-за стола, Дэлит бросила недопитый кофе и поспешила за бароном в гостиную.
— Мне есть, о чем с Вами поговорить, сэр.
Лорд Кловис обернулся через плечо, недоумевая, что же может ему сказать гувернантка. Его волновало, как проходит муштра Луизетты, но, судя по тому, что он видел за завтраком, дела обстояли прекрасно. Все остальное, по его представлению, Дэлит могла устроить сама. И должна была. Собственный ее комфорт оставался полностью на ее попечении. Душевные нужды Луизетты, не касавшиеся гамм и логарифмов, за которые лорд платил гувернантке — тоже.
— О том, что случилось вчера.
Ах вот оно что. Барон посуровел.
— Я отправляюсь на прогулку. И по делам. Можете ко мне присоединиться, мисс. Но Вы… неподобающе одеты, а дамского седла мы давно не держим.
— Дайте мне минуту, — Дэлит кивнула.
То, что Луизетта не выезжает из дома, она знала. Ее сестра, вероятно, подвергалась тому же обращению. Но леди дю Приз? Ей не требовалось дамское седло?
Что ж, Дэлит тоже. Она поторопилась в свою комнату, где, наведя противный своей натуре беспорядок, нашла среди привезенных из столицы вещей и костюм для верховой езды. По кавернвальской моде, введенной в Атепатии скандальной Золотой Лилией. Надеть его было легко в одиночку, не сложнее, чем банный халат.
И все же, как бы быстро Дэлит ни обернулась, она боялась, что не застанет лорда в конюшне. Однако ей повезло. Дю Приз уже сидел в седле, когда Дэлит заступила ему дорогу. Однако теперь лорду пришлось распорядиться, чтобы ей тоже седлали скакуна.
— Мы проедем тропой, какую знаю только я. — Сказал лорд Кловис, когда они с Дэлит выехали за пределы сада. — Капканов на ней нет, и это единственный путь, каким способен пройти мой конь.
Только теперь Дэлит, в то утро необычно рассеянная от волнения и, в большей степени, недосыпа, заметила, что скакун лорда не нуждается в шорах: вместо глаз у него сияли драгоценные камни. Даже в пасмурном утреннем свете они лучисто искрились. Дэлит видела немало колдовства в своей жизни, но тут засомневалась, что тот, кто сделал подобное с конем, был скорее волшебником, нежели коновалом.
— Купил у одного князька из Мелуккада. Он только на таких и ездит, — сказал лорд, заметив, куда смотрит Дэлит.
Они ехали молча. Дэлит никак не могла найти нужных слов. Она понимала, что одна неверная фраза, и дверь в сердце барона закроется навсегда. К ее немалому облегчению, он первым начал разговор:
— Так что же, Вы желаете поговорить о том, что случилось вчера? — Он дождался ее кивка. — Разумеется. Все-то Вам надо знать, мисс Вальдес. Ну конечно, на девушку должна была произвести впечатление… э-э, конечность, отделенная от тела.
— Я желала поговорить не о том, сэр. — Лучше бы они продолжали молчать! Дэлит так и не знала, как облечь в слова свою просьбу, чтобы не вызвать гнев барона. Она все еще не знала Кловиса дю Приза достаточно, чтобы предугадывать его настроение, даже его дочь она, понятное дело, изучила куда лучше. А говорить нужно было сейчас, пока они не повернули назад. — Статуя в саду…
— Верно, — барон кивнул, прикрыв глаза, очевидно, ничуть не жалея о столь незначительной потере. — Грозы у нас случаются часто, порой что-то страдает от молний — полагаю, это ведьмы насылают их на нас. Давняя вражда, как Вы поняли…
— Если у меня будет пригодный для того материал, я могла бы заменить статую. Луизетта показала мне портрет покойной леди, у меня получится недурно скопировать…
— Вы суете свой нос, куда не следует!
Дю Приз так резко развернулся к Дэлит, что ее обдало волной его гнева, точно ветром. Иссушающим, но холодным. Кружева крон деревьев бросали на лицо барона пятнистую тень, и, казалось, его глаза в сумраке леса поблескивают, как у тигра.
Дэлит отвернулась, выдыхая в надежде, что вот-вот ей в голову придут достойные аргументы. Обычно спокойная и бойкая на язык, после изнурительной ночи она чувствовала себя разбитой. Что-то еще происходило с ней, чему Дэлит… могла дать имя, но не хотела. Она чувствовала, что у нее вновь на руках те же карты, что и прежде, и намеревалась на этот раз разыграть их иначе.
Но барон не дал гувернантке и минуты размышлений. Его слепой конь заступил дорогу зрячей кобыле Дэлит, и лошадь последней фыркнула, напряженно отступая.
— Леди дю Приз прожила недолгую, полную ошибок жизнь, и я не желаю, чтобы моя дочь смотрела на ее и вдохновлялась негодным примером! Хватило мне и одной, впитавшей больше дурного молока, чем следовало!
— Я полагала, Вы любили ее.
Барон натянул поводья так резко, что передние ноги коня на мгновение брыкнули в воздухе.
— Как Вы смеете! Конечно, я любил ее. — Дю Приз спешился и взял скакуна под уздцы. Дэлит даже на расстоянии видела, что всадник возбужден не меньше, чем его конь. Плечи барона нервно дернулись раз и другой. — Но это в прошлом. Одной дочери я лишился, другой… я не могу допустить, чтобы и она стала мне чужой.
Дэлит стало стыдно. Но она не была бы собой, если б позволила чувствам одержать победу. Своим или же чувствам дю Приза — не важно. Дэлит привыкла стоять на своем, пока не получала желаемого, и намеревалась теперь также не отступать от своих привычек.
И она говорила о леди, тогда как барон первым делом подумал о дочерях. Располагало это Дэлит к нему или же напротив, отвращало только больше, она не могла сказать. Но ей тоже была небезразлична Луизетта, как и барону, так что Дэлит вознамерилась добиться своего, чего бы ей это ни стоило. Она спешилась и намотала уздечку кобылы на ближайший сук покрепче.
— Сэр…
Она приближалась к нему со спины, но тут дю Приз развернулся так резко, что застал Дэлит врасплох. Его руки сжали ее плечи.
— Вас стоит поучить манерам! Какая Вы строптивая барышня! Вам следует унять свой нрав и слушать, что я говорю: я купил Вас.
— Вы купили мои услуги.
— Так окажите мне их.
Он встряхнул ее так неистово, что у Дэлит закружилась голова. Ее спина оказалась прижата к стволу дерева, и Дэлит поняла, что теряет контроль над ситуацией.
— Хватит ломать комедию: статуя, просьбы! Вы так хотели остаться наедине, что даже мой конь разглядел бы, в чем на самом деле соль.
Дэлит показалось, что ей не хватает воздуха. Они были одни в лесу, даже вздумай она кричать, ее услышат только птицы и ежи.
— Да бросьте, мисс. Неужто Вы не читали романов, где гувернантка влюбляется в своего хозяина?
— Если Вы хотите выразить свои чувства, пошлите коробку конфет. — Она покоcилась на руку графа у своей шеи. — А вот это совершенно излишне.
Его ладонь стиснула её ногу над коленом.
— Вас стоит вообще лишить конфет. И заставить ездить верхом с утра до ночи, а может, и с вечера до утра, если Вы понимаете, о чем я.
Будь на месте Дэлит Лилли Гиббс, она бы отвесила графу пощечину. Но она являлась самой собой — художницей, мыслительницей. Воображение она всю жизнь предпочитала грубой силе.
Нет, она могла поднять руку и от души шлепнуть барона по щеке. Больше того, она желала это так сильно, что ладонь гудела. Но что потом? Они вдвоем в лесу, и он, очевидно, сильнее нее. Нет, в такой ситуации раздавать тычки разумно, только если ты Лилли Гиббс.
Если ты Дэлит Вальдес, приходится искать другие пути.
И она попробовала воззвать к разуму.
— Может, Вы полагаете рощу приемлемой обстановкой, но я бы не стала задерживаться надолго, спешившись. Не во время, когда Вы разозлили ведьм.
Она надеялась, что ее голос не дрожит. И по нему нельзя понять, как она истово пытается извернуться.
— Ведьмы не знают этой тропы.
— Откуда Вам знать? Насколько я поняла, общение меж вами с Уолтоном и ими проходит через капканы. Что не звучит, как возможность завести добрососедские отношения. — Дэлит сделала вид, что прислушивается, и заставила себя остановить взгляд над головой барона. — Лес слишком тих, Вам не кажется?
— Это следствие бури. Такое бывает.
— Да, но… настолько?
Слава Демиургу, его руки оставили шею и ногу Дэлит. Барон вернулся к коню, пытаясь сделать вид, что не напуган.
— Вы не знаете леса, мисс Вальдес, — он не стал ждать, пока она продышится и вскочит на свою кобылу. Дэлит пришлось поспешить, догоняя барона. — Но настроение Вы мне испортили, поздравляю Вас с этим.
Они вернулись в поместье. Дэлит чувствовала себя заиндевевшей, скованной по рукам и ногам — слишком долго она была в напряжении там, на поляне. И после, во время безмолвного пути назад, крепясь, чтобы не дать телу проявить слабость. Только уже поднявшись в свою комнату, она ощутила, как обессилела. Она села на кровать, положив голову на руки, и замерла в таком положении. Все силы, душевные и физические, ее оставили.
Но, по крайней мере, она знала — ей не требовалось подходить к столу и откидывать тряпицу, прикрывавшую от пыли работу — что там лежит новая модель, разработанная ею, очередного пистолета для Лилли Гиббс.