он ломал им 
руки и ноги, 
выворачивал все суставы: 
беспощадно уродовал. 
он не знал ничего о жалости — 
только прочность металла, 
острота клинка. 
и живучесть мяса. 
всё, что не выжило — 
в яму 
или на корм 
полусобакам, полуящерам, 
полупроклятым гадам, 
которые выдержали жестокость 
его заклинаний 
и даже его ножа. 

Нрая очнулась висящей вниз головой, 
воздух со свистом рвался сквозь дыры в груди, 
кровь заливала лицо 
и руки. 
ей было страшно: 
мёртвое сердце 
больше не занимало 
места, 
спавшимся лёгким 
больше не было 
тесно, 
а её никогда не учили как правильно быть убитой, 
только как быть охотником — 
не добычей. 
она тоже не знала о жалости: 
только запах пролитой крови, горелого мяса 
и крики боли. 
пальцы касались пола, 
Нрая пыталась вспомнить 
хотя бы простые руны, 
но в голове — 
ни слова, ни знака, 
только тяжёлый давящий голос 
её короля: 
теперь она будет его неизменным стражем, 
стражем его творений. 
Нрая пыталась сбежать, 
но её не пустило сердце — 
он не пустил 
лучшего пса 
собственноручно созданной стаи. 

Нрая смотрела на мясо 
не видя мяса, 
видела тени живого, 
чем они были когда-то, 
чем никогда уже не стать им. 
и на могильных ямах проращивала васильки.