На следующее утро Марк покончил с бумажной волокитой, торопясь, насколько ему позволяла всего одна рука, и отпросился у дежурного, сославшись на боли в ране — якобы такие сильные, что разумнее было бы показаться врачу незамедлительно.

Не то что б Марк так уж рвался расследовать пропажу неизвестного мальчика, но это было лучше, чем сидеть в четырех стенах, разбирая чужие отчеты.

Тем паче, усилие это сулило некоторые радости: Кларинду в будущем, Лилли в настоящем.

Конечно, Марк не сказал бы, что Золотая лилия очаровала его своими излишне вольными манерами, но она интриговала его. Своей живостью на грани приличий, страстью влипать в приключения и, казалось бы, полным непониманием, как опасно в Атепатии. Последнее, впрочем, не было удивительно. В Ньеслу городов было куда меньше, чем деревень, да и сама столица, по слухам, отличалась неуловимым провинциальным душком. Эльзильцы ездили туда отдохнуть от суеты Атепатии, хотя, возвращаясь, все как один жаловались на едва выносимую скуку.

В общем, Марк понимал, отчего Лилли оказалась во власти… несколько превратного представления о столице.

— Вам нравится вид?

Он нашел ее на мосту. Весна хранила в себе больше памяти о зиме, чем о лете, и ветер дул, холодя воду и плечи прохожих. Лилли куталась в шаль, держа ее на груди одной рукой, вторую же пряча в карман. Но когда Марк приблизился, Лилли положила свободную ладонь на чугунный поручень моста. Столь свежим утром тот должен казаться ледяным, отметил мысленно Марк.

— Вы меня напугали, — с мягкой улыбкой Лилли медленно повернулась на голос. — Да, мне нравится вид. В моем родном городе река… иная. Мосты выше, и шелеста волн не слышно.

Марк снова покосился на испещренную мелкой рябью коричневую воду, плещущую в узкой колее канала. Он с трудом понимал, чем тут можно восторгаться. Он, как и Лилли, рос не в Атепатии, однако в Эльзиле, в отличие от нее. В приморском городке, где вода взрезывала сушу клином, так что вся столица с ее грязными доками, мелкими речушками, стремящимися к морю, загаженному судами, вызывала у него временами ощущение жалостливого презрения. А временами — тоски то ли по дому, в котором Марк не был добрых семь лет, то ли по детству, в которое он вернуться вовсе не мог.

— Атепатия — удивительный город. — Лилли взмахнула бледной от холода рукой. — Будто бы весь полностью состоящий из дворцов. Какие красивые тут дома! Каждый — как пирожное в яркой глазури.

Ее стоит сводить в трущобы, с добродушной иронией подумал Марк. Когда это будет безопасно, когда его рука заживет, именно так он и сделает.

— Столица прекрасна только здесь, где хозяева домов могут позволить себе налог на окна. Нам не пора?

Он предложил ей локоть здоровой руки, и Лилли положила на него свою крохотную ладошку в черной тонкой перчатке, вторую, голую, она вернула в карман. Марк снова подумал, что она не могла не ощущать холода от чугунных перил моста. Между полупрозрачным кружевом и рукавом платья виднелась голая кожа, белая, уже желтеющая там, где начинался край отметины, оставленной Глиндом. Марк вспомнил об этом невыносимом хаме и снова дал себе зарок найти его, чтобы проучить. Лилли не была для поручика особенной, но любую хрупкую девушку Марку хотелось защищать и оберегать. Лилли, несмотря на ее неунывающий характер, выглядела для Стила совершенно беззащитной в огромных безжалостных челюстях столицы. И ни ее знакомство с такими, как Глинд, ни с такими, как Гаго Прах или Ириен, не улучшали ситуацию.

— Вот уж не думал, что девушка из Ньеслу будет очарована Эльзилом, — мрачно вздохнул Марк, ведя спутницу вдоль вереницы розовых и желтых домов. Он успел забыть, что здания в городе стоят так плотно друг к другу, что порой приходится делать немыслимые крюки, чтобы попасть по нужному адресу. — В особенности, столицей. Хотел бы я жить в городе менее загаженном, чем Атепатия.

— Ньеслу — моя страна, моя родина, но я не уверена, что хочу туда вернуться. Я хотела бы жить здесь, в месте, полном света, даже ночью, звуков музыки и человеческих голосов.

— И запахов рыбы и сажи.

— Везде есть свои минусы. По крайней мере, здесь в любое время дня и ночи можно купить все, что пожелаешь. Атепатия — город возможностей, золотце, и мы будем дураками, если не воспользуемся хотя бы одной из них.

Пальцы Лилли неожиданно крепко и страстно сжали рукав Марка, так что он даже покосился на спутницу, не понимая, что она пытается ему таким образом рассказать, избегая слов.

Но королевская библиотека была прямо перед ними, окруженная забором затейливой ковки, так что Марк не успел уточнить, в чем состоял намек его спутницы. Гвардеец у ворот спросил у Марка ордер, но тотчас передумал и махнул рукой: проходите. Парнишка, едва ли на пару лет младше Марка, явно неистово ждал смены караула, чтобы бежать на запах сосисок, жарящихся за углом до черноты. Дэлит наверняка предупредила о гостях, а Лилли так цеплялась за руку Марка, что он мог только беспомощно шевельнуть плечом с перекинутой через него перевязью, как бы говоря: подожди, приятель, это дело небыстрое.

Вместо ордера сгодилась одна только форма: новичок у ворот и помыслить не мог, что жандарм стал бы обманывать его.

В конце концов, это была всего лишь библиотека, и король не посещал ее лет двадцать. Все, что стоило внимания Его Величества, книжница отсылала с нарочным.

— Спасибо за помощь, — пробормотал Марк, когда они с Лилли уже шагали по холодному коридору королевской библиотеки.

— За что?

— Вы так выразительно повисли на мне, что дежурный решил не быть слишком настойчив. Может, ему показалось, что Вы теряете сознание.

Лилли подняла голову и улыбнулась Марку. Разница в росте меж ними была огромная, и, когда они шли так, уцепившись друг за друга, Марк остро чувствовал, какая же Лилли крохотная по сравнению с ним.

Здание библиотеки, широкое и приземистое, с белыми колоннами, подпирающими плоскую крышу, походило на прикроватную тумбочку того оттенка розового цвета, какой в сумерках непременно выглядит серым. Внутри же стены оказались покрыты серой лаковой краской — так что, вероятно, на закате казались розовыми. Прохладно было в библиотеке, но не холодно, сухо, но не пыльно.

Впрочем, насколько пока видели Лилли и Марк, королевская библиотека отнюдь не походила на публичную. Уж точно не имея ничего общего с тем местом, куда и он, и она когда-то ходили детьми.

Это был храм искусств, при чем, всех известных человеку: какие-то двери по обе стороны коридора оставались открыты, настежь или хотя бы наполовину, позволяя увидеть за ними глыбы мрамора, из которых уже тянулись чьи-то руки, вырезанные скульптором, мольберты в великом множестве: пустые, завешенные полотном, сломанные, развернутые от двери так, что нельзя было понять, начата работа над картиной или еще нет… Должно быть, в обычные дни в библиотеке пребывала целая орда творцов, не меньше десяти человек, вот только теперь здесь оставалась одна Дэлит Вальдес.

Она рисовала Лери задолго до его пропажи, подумал Марк, глядя на очередной мольберт, виднеющийся в щелку двери, распахнувшейся от сквозняка или по небрежности. Ради тренировки своих навыков или потому, что этот мальчик действительно много для нее значил.

Марк вздохнул, качая головой. Он едва не погрузился в свои мысли настолько, чтобы не понять, что прямо им с Лилли навстречу по коридору движется сама королевская книжница. В руках у нее была стопка потрепанных томиков.

— Не похоже, что Вы нас ждали. — Марк указал подбородком на книги, грозившие сползти с крутых предплечий Дэлит, как бы старательно она ни прижимала их к груди.

— После исчезновения Лёри у меня прибавилось хлопот.

Марку хватило совести слегка покраснеть.

Дэлит скомандовала следовать за нею, если поручик и Лилли готовы взглянуть на комнату ее подручного.

— О, проза… И поэзия. Самый благородный способ сделать людям больно. А также самый достойный способ обрести власть. Соблазнительно безграничную. — Лилли чуть наклонилась и повернулась, чтобы рассматривать фолианты на руках Дэлит. Лилли показалось, что одна книга точно была по магии, но книжница так перехватила ношу, что половина названий скрылась за сгибом ее локтя. Лилли оставалось мучиться от сомнений, не почудилось ли ей. — Когда я смогу себе это позволить, непременно уеду в тихий городок и примусь там за книгу.

— О чем же Вы будете писать? — Спросила Дэлит, и в голосе ее не слышалось искреннего интереса.

— Еще не знаю. Да и есть ли разница? Столько книг, и все равно никто не прав абсолютно. — Лилли вздохнула. — Единственное, что в нашей жизни верно, так это зыбкость. Не посоветуете ли мне чего-нибудь, госпожа книжница, что может прийтись мне по вкусу?

— Боюсь, что нет. Я не читаю художественных книг, это пустая трата времени. По моему мнению, никого не хочу обидеть.

Лилли с улыбкой пожала плечами.

— Так или иначе, но ты из литературы узнаешь что-то о человеческой природе. Если автор хорош и наблюдателен, то о природе многих людей. Если плох, то о природе одного. Автора. Но это тоже может быть полезно.

Дэлит покосилась на Лилли, думая о том, что начинает догадываться, почему Гаго Прах их обеих желал себе на службу. Но сказать ничего не успела: они подошли к дверям кабинета Дэлит. Книжница толкнула створки ногой, прежде, чем ей помогли. Поручик и Лилли вошли вслед за Дэлит в просторную комнату, посреди которой стоял стол, массивный почти угрожающе. За таким принимают просителей суровые начальники, имеющие привычку перебрать пальцами, точно пересыпая песок, прежде чем действительно задуматься над словами собеседника.

Дэлит с этим образом не вязалась — очевидно, кабинет просто остался почти неизменным после предыдущего владельца.

На столе в вазочке лежали вафли: шоколадные и ванильные, уложенные кругом, вперемежку, точно клавиши пианино. Марк протянул было руку, но Дэлит остановила его взглядом. Не гневным, скорее недоумевающим, и все же Стил смутился: книжница смотрела на него так, точно он только что снял с ее головы капор и сам надел его.

— Думаю, мы уже можем начать осмотр. — Марк неловко потер здоровой рукой больную — выше раны. — С этого кабинета, ведь это в нем вы чаще всего работали с помощником?

— Вам следует сперва взглянуть на комнату Лёри. Допустим, это не последнее место, где его видели, однако там найдется все, что нужно знать о его жизни, даже то, на что я никогда бы не подумала обращать внимание.

Дэлит сгрузила книги на столешницу, подровняла их, будто бы невзначай подвигая так, чтобы гостям было сложнее увидеть названия.

— Если Вы так прекрасно разбираетесь в сыскной работе, отчего бы не вести расследование самой? — Произнес Марк, стараясь не допустить в голосе неудовольствия.

Дэлит ничуть не оскорбилась на эти слова.

— Там, где меня упрекнули бы в женском любопытстве, Вы сможете узнать хотя бы самые банальные сведения. А этого может оказаться уже достаточно. Я не жандарм. И многие двери для меня закрыты.

С этими словами она толкнула дверь в левой стене, как бы подтверждая только что сказанное, и, приподняв юбки, начала подниматься по лестнице. Марк и Лилли поняли, что им нужно последовать за книжницей.

— Она права, — с усмешкой шепнул Марк Лилли, когда они, бок о бок, поднимались, отстав от Дэлит на несколько ступеней. — Вы использовали меня именного для этого… Я только не могу понять, почему Вы и теперь здесь.

Лилли не ответила улыбкой, как он ожидал, глядя прямо перед собой.

— Может, мне нужно открыть особенную дверь. — Прозвучал ее ровный голос.

Дэлит отперла каморку под самой крышей, которая казалась еще меньше из-за скошенного потолка. Но бедняцкой эту комнатенку было не назвать: у окна стоял небольшой писчий столик, вдоль стены тянулась односпальная кровать на металлическом каркасе. Не лежанка. На стуле посреди комнаты высилась стопка книг, на другом, в паре шагов от первого, сидел плюшевый мишка, хоть и несколько потрепанный.

Марк зашел вслед за книжницей, а Лилли проскользнула в комнату за ним. И шепнула:

— А может, Гаго Прах хочет, чтобы я за Вами присмотрела.

Руки Лилли вдруг оказались на плечах Марка. Он дернулся по инерции, запоздало понимая, что девушка просто помогает ему снять мундир. Не без труда он выпутался из одежды, один раз тихо цыкнув от боли в руке, когда пришлось натянуть заживающую кожу слишком широким движением. Лилли перебросила мундир через сгиб локтя, но когда Дэлит вышла, повесила его на спинку ближайшего стула, расправив тем же движением, каким только что вела по ткани, пока она еще была на Марке. Дэлит, впрочем, не так просто удалось выдворить из комнаты. Поручик настоял на том, чтобы она покинула на время каморку, книжница попробовала возражать, и Марку пришлось сказать, что результат всего расследования едва ли не зависит от ее послушания. Только после этого Дэлит удалилась — не пытаясь сдержать гримасу неудовольствия.

— Вы подозреваете ее?

— И ее тоже.

Марк опустился на корточки, шаря ладонью по половицам. Дэлит смотрела на пол, когда они вошли. Не слишком нервно, тем не менее, вполне озабоченно. Марк не знал, какой у книжницы нашелся бы мотив, однако не исключал, что таковой существует.

Половицы не скрипели. Каждая сидела плотно, прибитая давно и прочно. Если в этой комнате и существовал тайник, Марк пока к нему не приблизился. Но — что ж? — он продолжал искать.

— Скорее уж, наоборот. Это я должен присмотреть за Вами. — Пробормотал Марк, уверенный, что угадал. Гаго Прах не был так сентиментален, как он сам, и, тем не менее, поручик полагал, что достаточно изучил бывшего командира. Он не терпит, когда кто-то страдает незаслуженно, и, быть может, защита наивной, чуточку неотесанной, хрупкой девушки вполне подходит под его понимание справедливости?

Лилли иронически хмыкнула, будто бы могла слышать мысли Марка, и он очнулся от своих дум. Несколько секунд его рука бездвижно опиралась на половицу, только когда девушка вырвала поручика из его размышлений, он вернулся к тщательному исследованию пола.

— Зачем бы Вам было необходимо присматривать за мной? Не я с увечной рукой пытаюсь угрожать бандитам.

Сделав несколько шагов по комнате, Лилли оказалась рядом с Марком, оперлась руками о столешницу, осторожно и неплотно прислоняясь к ней турнюром. Марк отметил это, и, к собственному неудовольствию, вовсе не так бесстрастно, как ему бы хотелось. Лилли была слишком вызывающей, и он, молодой, полный жизни мужчина, давно не знавший женской ласки, откликался на ее зов. Ложный и, хотелось верить ему, невольный.

— Не знаю, как у вас в Ньеслу, но в Эльзиле корсет не носят только женщины определенного сорта.

Линии ее тела с беспощадной соблазнительностью показывали, что на Лилли и впрямь нет корсета, в особенности, когда она пыталась найти как можно более расслабленную позу. Девушек в Эльзиле было принято сравнивать с ланями и кошками, но в Лилли не было ничего ни от тех, ни от других. Не так-то просто оказалось понять, на кого она похожа, принимающая эти вольные, неприличные и в то же время столь естественные позы… На цветок? Пресловутую лилию? Пожалуй. Что объяснило бы, как мать рискнула дать девочке ведьмовское имя.

— Правда? Тогда обещаю, что в следующую нашу встречу я буду уже в корсете. — Лилли запрокинула голову, чтобы видения, сотканные ее фантазией, парили на фоне беленого потолка, как на экране театра теней. — Чтобы Вы не отвлекались от расследования.

Марк подсунул плечо под стол, чутко щупая пол двумя пальцами. Он нажимал на половицы, точно врач, ищущий у больного пораженное место.

Как бы невзначай поручик бросил взгляд на ноги Лилли, но ее обувь так и не показалась из-под подола.

— Корсет нужен женщине, чтобы она не уставала держать спину прямо.

— Ничего, мне повезло с позвоночником, он справляется сам.

Марк смотрел на пыльный пол, с головой подсунувшись под стол, и все же образ Лилли стоял перед ним, а край ее платья в паре дюймов от его бедра, казалось, излучал тепло.

— Что ж… пусть Вы достаточно стройны, чтобы не утягиваться…

Лилли ответила презрительно вздернутым краем губ.

— Меньше рассматривайте чужие талии, сэр.

От неожиданности Марк стукнулся головой о стол. Он не ожидал, что Лилли так резко оборвет его. Но боль в макушке оказалась на пользу делу: мысли прочистились, пошутил про себя поручик. А еще он нащупал крохотный замочек, впившийся ему в волосы.

Припав еще ниже к полу, Марк пошарил по столешнице над головой, пока ему не удалось отомкнуть замочек. Тотчас на него посыпались бумаги: фантики, марки, скомканные (и потом разглаженные под прессом) афиши… И в секунду, пока бумажный ливень падал ему на плечи, Марк почувствовал, что ему улыбнулась удача.

— Кажется, мы напали на след!

Марк поворошил ладонью то немногое, что обнаружил, схватил в щепоть несколько корешков от билетов, и принялся выползать из-за стола. Когда он распрямился, то успел увидеть, как Лилли терла носком туфли радужное пятно на одной из половиц.

— Вот. Все, что я нашел, довольно однообразно. — Марк бросил на стол корешки билетов и обрывок афиши. — Прошлогодняя, позапрошлогодняя и вот… билеты датированы этим месяцем! Наш пропавший мальчик отчего-то страстно интересуется прорицательницами!

— Ох, очаровательно! — Лилли захлопала в ладоши. — Мы едем в цирк!