Лилли не назначала Марку ни времени, ни места, и потому он ехал к поместью ди Ардуа, не вполне уверенный, что будет принят. Лилли могла устать дожидаться недавнего приятеля, и бросить его разбираться с привратником самостоятельно. Марк уже воображал, как мог бы перелезть через ограду в роскошный сад ди Ардуа…

Однако поручик обнаружил Лилли у ворот, беседующей с Дэлит Вальдез. Рыжая книжница одарила Марка скептическим взглядом и отвернулась.

Лилли же не стала изображать холодность.

— Поручик, это вы! — Воскликнула она с неподдельной радостью и заспешила к нему навстречу. Перо на ее шляпке весело подпрыгивало при каждом шаге девушки.

Марку показалось, что Лилли… изменилась. Что-то определенно было с нею не так. Точно она выпила — однако алкоголем от нее не пахло. Глаза у нее горели… зрачки зияли бездонной беззвездной ночной мглой.

Он подумал, что мог бы сказать точнее, если в танце ему доведется прижаться носом к волосам Лилли. Но когда он (отдельно от Лилли) прошел в ворота, то понял, что такого случая ему не представится. Ди Ардуа давали прием в саду, а к вечеру гостям предполагалось развлечься за азартными играми. Танцев не предполагалось.

— Пикник! Восхитительно. — Лилли хлопнула в ладоши. — Я бы не хотела заходить в дом ди Ардуа снова. Он большой, и темный, и холодный. Мне неуютно в нем.

— Не стоит бояться атепатийских домов, мисс Гиббс. — Марк улыбнулся. — Они прекраснее, чем где-либо в Эльзиле. И куда красивее того, что строят в других странах.

— О, вам есть, с чем сравнить?

Марк склонил голову. В общем-то, он мог судить только о Ньеслу, кроме Эльзила. И эти воспоминания коробились под тенью обстоятельств, в которых Марку доводилось гостить под чужой крышей.

— Так или иначе, в саду мне спокойнее. Сами смотрите: сколько стражи. — Лилли повела рукой. — В каждом имении теперь целый отряд вооруженных до зубов молодых мужчин. Мне кажется, если пересчитать всех, выйдет, что их больше половины.

— Половины чего?

— Населения столицы, конечно же.

— Лилли, Вы… — Марк собирался напомнить ей, что война едва закончилась, и аристократия, разумеется, все еще является мишенью для бралентийских лазутчиков. Однако мысль, что прямо сейчас кто-то из них действительно мог пробраться в дом ди Ардуа, украла на несколько мгновений его дыхание.

А Лилли подумала, что ему нечего сказать. Она мимолетно коснулась кончиком пальца рукава Марка там, где прежде была перевязь, и сделала шаг назад.

Он снова понял, что она еще рядом, пока он видит ее. Но он уже потерял ее.

— На этом я вас покидаю, — сказала Лилли учтиво. — Не буду докучать, слишком хорошо представляя себе, для кого вы проделали столь долгий путь.

Марк только беспомощно потянулся к ней здоровой рукой (что вошло у него в привычку, хотя он снова снял уже перевязь). Но коснуться Лилли Марк не решился. Она шагала прочь, вскинув подбородок, и желтый шелк впитывал солнечные лучи на ее прямой спине.

А потом вдруг Лилли обернулась — стоя на таком расстоянии, чтобы Марк еще мог рассмотреть ее лицо. Часть ее щеки скрывало приподнятое в смущении плечико, кружева терзал налетевший вдруг ветер… Лилли улыбнулась Марку, и это было послание, которое он, казалось, вполне точно понял. «Я еще злюсь, но я прощу.» — говорила Лилли. А потом она действительно ушла, оставив его в одиночестве. Как будто давая ему время поискать леди Кларинду. Как будто он и впрямь стал бы ту искать.

Да, Марк снова упустил Лилли. Но теперь он знал, что как бы надолго она ни пропадала, он не потеряет ее навсегда.

Семейство ди Ардуа не поскупилось, планируя прием. Роскошный от природы сад был причесан садовниками так, чтобы соответствовать последней моде, принятой при королевском дворе (брошюры, по которым можно было составить представление о вкусах монарха в этой области, широко расходились в свете, даже среди тех, кто не мог бы принять у себя короля ни при каких обстоятельствах или вовсе не имел сада). Играл оркестр, а поодаль, там, где звук рассеивался в потеплевшем весеннем воздухе, исполнял другую популярную мелодию другой. Где-то вдалеке старался на весь гонорар и третий, насколько Дэлит могла рассмотреть — звуки таяли в гудящей какофонии на расстоянии. Тут и там, стараясь не попадаться на глаза, сновала стража, зорко следя за безопасностью гостей. Слишком много важных шишек собралось в одном месте — и все они пытались разбрестись кто куда. Дэлит показалось, что стражники с тоской смотрят на загончики за золочеными веревками, в которых топтались павлины, привезенные прямиком из Кавернваля. На месте диковинных птиц, вероятно, стражники представляли гостей лорда ди Ардуа, да и его самого с домочадцами. Насколько б проще стала тогда их работа!

Дэлит попробовала улыбнуться, но губы воспротивились. В другое время и в другом месте эта мысль ее, возможно, повеселила бы. Она слонялась по саду, никому не интересная и откровенно скучающая. Сад был красив, но не живописен, как невеста, слишком туго затянутая в корсет, и потерявшая возможность наслаждаться как танцами, так и яствами на празднике в собственную честь. Дэлит не жалела, что у нее нет возможности делать наброски с натуры.

Разумеется, до тех лишь пор, пока не нашла глазами принцессу Шевонн.

Дэлит плыла на волнах музыки, глубоко дыша расцветающей свежестью подступающего лета, и боролась с желанием снять туфли и ощутить новорожденную траву если не босой ногой, то хотя бы всего лишь через тонкую ткань чулок. Глаза книжницы скучали, так что иные чувства обрели внезапную ясность. Уже почти решившись, Дэлит нагнулась, потянувшись к пятке — непростой трюк в корсете, и тут ее окликнули голосом принцессы. Дэлит выпрямилась, смущенная, и обернувшись, нашла глазами Ее Высочество. Мраморная рука Шевонн махала из полумрака увитой кампсисом беседки. Дэлит мимоходом отметила, что цветы — результат трудов садовника, а прежде того, кто доставлял их не в сезон из Кавернваля.

Кроме принцессы в беседке находилась лишь сама Кларинда ди Ардуа, обмахиваясь веером. Дэлит в замешательстве остановилась, не зная, не будет ли против правил этикета присесть рядом, хотя ее мучили подозрения, что уж точно нарушением правил поведения является то, что устроительница пикника не интересуется всеми гостями, кроме одной-единственной персоны. С другой стороны, это был Эльзил. Королям и принцессам здесь принадлежало всё. Должно быть, если б Шевонн приказала Кларинде залезть в фонтан и трижды прокукарекать, та с радостью бы это исполнила. Хотя Дэлит не могла себе вообразить, что Шевонн взбредет в голову нечто столь жестокое и бессмысленное.

— Посидите с нами, мисс Вальдез! Леди ди Ардуа стало дурно. — Пояснила Шевонн. — И потому она до поры не лучшая собеседница.

Когда Дэлит вошла в беседку, то поняла, что принцесса шутила. Кларинда действительно выглядела бледнее обычного, и глаза ее блестели, как у простуженной. Но в остальном устроительница приема казалась просто утомленной, не больше. Роскошное персиковое платье, расшитое жемчугом, казалось немного неуместным на пикнике, однако по-настоящему шло Кларинде. Она пыталась кому-то понравиться, подумала Дэлит.

Шевонн, впрочем, куда меньшими усилиями удавалось выглядеть даже изысканней Кларинды. На ней снова было платье самого простого покроя, с кружевным воротником, а волосы были уложены в косы и подняты от висков. Принцесса выглядела без малейшего труда столь безупречно, что казалось сложно смотреть на нее прямо и долго. Дэлит порой чувствовала нечто сродни рядом с произведениями искусства. Пялиться даже на самые великолепные полотна она полагала святотатством. Гениальная живопись слепила ее, как солнце, и Дэлит остро чувствовал свое собственное творческое несовершенство.

— Вы пришли с Лилли Гиббс? — Спросила Кларинда резко, вскинув на Дэлит глаза. Сама она будто не осознавала, как нервно звучит.

— Да, с Лилли… — Дэлит неловко указала туда, где ей показалось, блестел в толпе желтый шелк платья ее подруги. — Мы ждали ее… ох, ее жандарма.

 Словно получив сигнал, Кларинда накрутила ниспадающий от виска локон на палец и отпустила, заставляя его круче кудрявиться. Затем решительно устремилась вон из беседки. Дэлит проводила хозяйку вечера взглядом и с изумлением заметила, что та поторопилась приветствовать Марка Стила, замешкавшегося у фонтана. Дэлит прищурилась.

— Она пряталась здесь от Алена ди Шарентона, — сказала принцесса, догадываясь о мыслях Дэлит. — Насколько я поняла. А теперь пытается расстроить свою с ним помолвку, флиртуя с этим жандармом, который ей даже не нравится.

Дэлит обернулась на принцессу, все так же неловко стоя посреди беседки.

— Не будь она так чопорна вследствие юности и неопытности, я бы сказала, что ей следует выбрать того, кто лучше в постели. И, повинуясь интуиции, я ставлю на жандарма.

— Его зовут Марк… — пробормотала Дэлит, чтобы хоть что-то сказать.

— Он, по крайней мере, не распространяет молву о том, какой он искусный любовник. Вы явно торгуетесь чаще моего, мисс Вальдез. Как оно, каков обычно на деле оказывается товар, что нахваливают пуще всего?

Шевонн смотрела на Марка и Кларинду с любопытством натуралиста. Полные радуги струи фонтана скрыли их на несколько секунд, превращая в видение, являющееся пробужденному сновидцу в мгновение, когда он готов уже открыть глаза, но медлит. Замечала ли Дэлит страсть между ними? Она сомневалась. Марк обернулся, точно почувствовав, что на него смотрят, но увидев Дэлит за спиной, снова обратил лицо к Кларинде.

— Батюшка продает дочь. — С пониманием протянула Дэлит. — Достойно сожаления, как много браков стало заключаться в Эльзиле без малейшей склонности супругов друг к другу.

— Что ж… Может быть, мне стоило уговорить крошку Кларинду бежать со мной. Это взволновало бы общество, а мисс ди Ардуа стала бы чуть менее невыносима, вкусив приключений. Впрочем… — Шевонн провела рукой по лбу. — Я слишком хорошо известна. И даже если бы решилась обрезать волосы и переодеться в мужчину, не думаю, что пропутешествовала бы инкогнито даже до Шоме.

Дэлит почувствовала во рту кислый привкус. Шевонн говорила так свободно… кто еще мог позволить себе подобную вольность? Лилли, пожалуй, но только наедине с Дэлит, разнеженная своими свиданиями с мошенником из опиумного притона. Несравнимые вещи.

— Бегут в отчаянии, — сказала Дэлит. — Или от отчаяния, Ваше Высочество.

А Вы, кажется, вполне устроены, подсказал ей полный зависти внутренний голос. Дэлит чувствовала себя школьницей у доски, стоя перед принцессой. Желудок ее сжался в горький комок.

— Моя жизнь лишена любви сейчас и обречена быть такой еще долгие годы. — Едва слышно произнесла Шевонн. — Может быть, до самого дня моей кончины.

— Вас любит все королевство, Ваше Высочество!

— Так ли это? А что до Вас, мисс Вальдез?

— Я согласна с мнением всего Эльзила, бесспорно. — Дэлит попыталась сказать это как можно более бесчувственно. — Но отчего Вы решили…

— Потому что это очевидно. Мой будущий супруг любит только самого себя и свою протеже — так давно, что я боюсь предположить. Не лгите, что не видите этого.

— Я… — Дэлит не знала, может ли быть честной. Конечно, она знала. Принцесса не из пустой лести носила звание умнейшей женщины столицы.

— Я выйду замуж за Гаго Праха, и он причинит мне боль, потому что он не любит меня. И вот тогда, любезная леди Вальдез, вы меня подхватите. — Шевонн перевела взгляд с фонтана вдалеке и окруживших его людей на книжницу. — Я буду искать место, где смогу забиться в угол и зализывать раны. Не упустите свой шанс, будьте наготове.

— Вы говорите так, словно я худшая из хищниц.

Лицо принцессы побледнело, веки устало опустились. Она снова провела рукой по лбу, едва касаясь, остро чувствуя, как холодна ее кожа — и руки, и виски.

— Вы правы, мисс Вальдез. Я жестока. Но я видела, как множество молодых девушек в столице…

— Совершают глупости. Да. — Дэлит поджала губы. — Те, кто бегут, и те, кто дают приют. Мы все не святые, и порой решаемся на себялюбивые, непохвальные поступки.

Дэлит помолчала.

— Я… честно говоря, не знаю, как говорить с Вами об этом в Эльзиле, Ваше Высочество.

— Сама не знаю. — Принцесса грустно усмехнулась. — Хоть я и Высочество. Однако восхищаюсь Вашим хладнокровием, мисс Вальдез. Вам приходится непросто в столице, я полагаю.

— Я не заслужила этого комплимента, мое спокойствие напускное. В противном случае мне пришлось бы усмирить мой творческий дух, а я слишком тщеславна, чтобы сделать это.

На деле Дэлит мечтала сказать «Вы из иного теста, и незачем отщипывать от таких, как я, по кусочку, пытаясь слепить из того, что получится, матерь, какой у Вас никогда не было», но сдержалась. Она не хотела и не дерзнула бы грубить принцессе. Во всяком случае, не сейчас, пока Гаго Прах не наложил на нее еще своих чар и своих цепей, как на них с Лилли. Пока еще он не держал принцессу в кулаке и на поводке.

— Простите мой длинный язык, мисс Вальдез. — Шевонн улыбнулась, но брови ее пытались изогнуться в мучении. Она держала лицо. — Мое несносное поведение, виной чему воспитание наследницы трона. Все-то мне кажется, что вокруг одни наперсницы, готовые к моим бессвязным излияниям. Порой полезно напоминать себе, что это не так. Хотя бы для того, чтобы не опозориться в будущем.

Когда Шевонн разменяет перспективу трона на мезальянс, взамен получая холодного мужа. Дэлит без труда прочла подтекст в словах принцессы, потому как та и не пыталась его скрыть.

Дэлит вдруг стало стыдно. Как могла она вообразить, что Ее Высочество может не отдавать себе отчета в том, что чувствует и в чем нуждается? Самая умная женщина столицы — это значило, женщина более умная, чем какая-то затворница-книжница, провинциальная купеческая дочка.

— Но если… — Дэлит запнулась. Принцесса отвернулась от нее и готова была уйти из беседки. Книжница поймала край ее рукава пальцами, бледная от собственной наглости, и онемевшими губами прошептала едва слышно: — Если Гаго Прах обидит Вас по-настоящему…

— Нет. Такого не будет. — Со слабой улыбкой ответила Шевонн, глядя в сторону. — Он не любит меня — и только-то. Но он не будет жесток ко мне.

Кружево ее рукава исчезло из несмелой хватки Дэлит.

К счастью, тут лорд ди Ардуа пригласил гостей в дом, и Дэлит оказалась освобождена от мучительной надобности длить этот неловкий и рискованный разговор.

Внутри особняка оказалось не меньше стражи, чем в саду. Лилли подумала даже, что, может быть, ее шутка насчет половины жителей столицы отчасти верна — пускай в малом масштабе. Казалось, на одного гостя приходится по одному стражнику. Что ж, неудивительно, раз уж на прием приглашена принцесса, пусть ее больше и не считают наследницей трона — с тех пор, как ее помолвка с Гаго Прахом была принята как неизбежный путь к свадьбе, никто не верил, что Шевонн когда-нибудь станет королевой.

Впрочем, все так же прекрасно понимали, что это значило. Король намеревался обзавестись прямым наследником. Теперь гадали только, как это случится. В том числе, гадали прямо здесь и сейчас. Лилли слышала, как шепотки расходятся, точно круги от брошенного в воду камня.

Лорд ди Ардуа пригласил всех сразу в игральную комнату, вопреки ожиданиям, что гостей позвали ко времени ужина. С одной стороны, было достаточно яств на пикнике. С другой… Так-так, подумала Лилли, а лорд ди Ардуа поиздержался. Это объясняло павлинов в загонах — их планировали отослать назад, к тому, у кого брали на вечер. И озаряемая свечами игорная комната в золотых и коричневых тонах выглядела богаче, чем столовая при дневном свете, не так ли? Лилли подумала, что самое время улизнуть и побродить по поместью, чтобы удостовериться. Она поймала взгляд Гаго: тот стоял с вдовушкой Робишо, болтая у стола с закусками (довольно бережливо накрытого). 

Гаго поднял бокал, и на лице Лилли невольно расцвела улыбка. Она ответила благодетелю зеркальным жестом, напомнив себе, что ей запрещено пить на приемах вроде этого. Лилли коснулась игристого вина губами, едва чувствуя вкус, и опустила бокал. Ей предстояло бродить с ним, не выпуская из рук, до конца празднества. И смотреть. И слушать.

Таков был план.

Но Лилли отвела глаза от Гаго, и поняла, что в этот вечер не знать ей покоя, и не следовать своим планам: ни в этот, ни в следующий, ни во многие, многие вечера, дни и утра, что придут.

В толпе она видела лицо, которое узнала тотчас, ибо никогда не смогла бы забыть. Крохотный шрам от ожога, тянущийся от виска, скрадывала завитая пшеничная прядь, уже пересыпанная солью первой седины. Но когда дама наклонялась или оборачивалась, розовая гладкая кожа смутно сияла в свете свечей. Высокая и статная, какой Лилли ее и помнила, дама переходила от одной группки гостей к другой, обмахиваясь пушистым веером из перьев и улыбаясь закрытым ртом. Лилли могла бы поклясться, что та явилась только сейчас, пропустив пикник. Тем досаднее Лилли было, что она не могла назвать точное время, когда эта женщина вошла в поместье ди Ардуа.

Пришлось обратиться к единственному человеку, кому Лилли была здесь представлена, и кто, по ее наблюдениям, разговаривал с дамой с ожогом. Алену Ди Шарентону.

— Леди Наиг — путешественница. Она быстро становится популярной. — Сказал Ди Шарентон, издалека рассматривая даму со шрамом.

— Неудивительно, — отозвалась Лилли.

— О, Вас стоит представить друг другу. Уверен, вы обе останетесь в восхищении!

— Несомненно, — все так же мрачно обронила Лилли, и Ален нахмурился.

— Леди Наиг, конечно, может, не так рафинированна, как Вам бы хотелось, согласно новоприобретенным привычкам, мисс Гиббс. Однако она достойная женщина. Пески Межевых Земель, быть может, выдубили кожу ее щек, но она доброжелательная и милая женщи…

— А, к демонам. Оставьте это. — Лилли залпом осушила бокал и посмотрела на Алена. — Ну? Представьте нас.

Когда они продрались через толпу к леди Наиг, та уже заняла место за игорным столом напротив Эверарда ди Ардуа. Тот тотчас предложил уступить свое место Лилли. Та не стала отнекиваться.

Леди Наиг медленно взяла из колоды карту, затем еще одну и еще. Каждое ее движение с идеальной точностью повторяло предыдущее.

— Что, девочка, ни вопроса старой знакомой? — Спросила Наиг.

Лилли улыбнулась.

— Как там Долли? Сто лет ее не видела.

— Жива, насколько мне известно. — Ответила Наиг неохотно. — При нашей профессии это уже немало.

Лилли отвела глаза. По паркету полз паук, и Лилли наблюдала за его неспешным движением на темном дереве пола. Шаг, шаг, шаг. Паук едва ли понимал, куда попал, но имел намерение узнать как можно больше о том, что его окружает, и сплести паутину, там, где ему покажется безопасно прикорнуть.

— Ваше Преосвященство, — сказала Лилли еще до того, как обернулась. Ее рука застыла над колодой.

Как оказалось, тени под глазами у Ириена были при любом освещении, оставаясь неизменной чертой его облика. Может, виной тому было недостаточное пристрастие к воде против вина и кофе, а может, Ириен каждое утро размазывал под глазами сурьму, отправляясь к Онфруа. Чтобы король не усомнился, что ночь его ручной колдун провел в алхимических трудах.

— Ах, леди ди Ардуа! Вы все-таки пригласили для меня этого ньеслийского звереныша. — Воскликнул Ириен на весь зал и сел за стол с непринужденностью хозяина, оставив леди Наиг по правую руку. — Видите, мисс Гиббс, вы действительно производите фурор в свете. Не только красавицам купаться в славе. Вот только… не воображайте, будто вас обожают.

Лилли снова опустила взгляд на пол. Паучок скрылся под ботинком Ириена. И когда тот придвинулся к столу, скрипнув стулом, отвел ногу, на паркете осталось только смазанное темное пятнышко.

— Видите ли, в чем загвоздка, юная мисс Гиббс. Вы создаете себе репутацию ведьмы. Полную угрозы. Но… — Ириен поднял свой бокал, сделал долгий глоток, помолчал, катая вино на языке. — Вы не колдунья, и я не вижу, чем Вы могли бы мне навредить. Сейчас Вы вольны злиться. Тем не менее, потом скажете спасибо.

— Мою бабку звали Лилли. — Она опустила голову, но подняла глаза. Обычно мужчины находили это соблазнительным. Некоторые, впрочем, считали подобный взгляд полным вызова.

— Она была настоящей ведьмой? И чему же она научила Вас, дитя?

— Найди самого хитрого отъявленного негодяя и служи ему.

— Кому же служила она сама?

— Королю.

Ириен хмыкнул. Внезапно Лилли поняла, что угадала, чем может ему понравиться. Она полагала, что сплоховала, когда язык снова опередил ее дальновидность, но, казалось, Ириен вдруг стал вовсе не так враждебен, как прежде.

— Если Вы всегда так же забавны, мисс Гиббс, я рискну изменить свое первоначальное мнение о Вас. И даже приглашу на одну из тех оргий, какие, по слухам, даю в своем особняке каждый месяц. — Ириен не по годам развязно подмигнул. — Вам понравится.

— Без сомнения! Если Вы не забудете подать креветки.

С другой стороны к столу подошел Гаго Прах. Никто не заметил, как он раскланялся с обществом. Ириен смотрел только на Лилли, а Лилли на Ириена. Наиг наблюдала за ними, тихая, точно тигрица в засаде.

— Уверен, Вы будете прилежной ученицей. — Ладонь Ириена легла поверх руки Лилли. — Ньеслийцы восхищаются Эльзилом. Всю историю копировали то одно, то другое. Не всегда удачно, но…

— Нет. — Лилли поборола желание отшатнуться.

— О, вы давно не были дома, мисс.

Гаго Прах взял карту из колоды, и шелест картона о картон заставил всех невольно повернуться на звук. Гаго бросил на Лилли предупреждающий взгляд.

Но она и так не видела смысла спорить с Ириеном. Не столько играло роль то, что она была ньеслийкой, и устпала Ириену в возрасте в два с чем-то раза. Она была женщиной, он же мужчиной, и в Эльзиле это значило, что он имеет право поучать ее. Он был прав, а она нет, только из последнего обстоятельства, не говоря уж о первых двух.

Это не слишком ее обижало. Не оставляло равнодушной, но наука Наиг вытрясла из нее ровно столько самовлюбленности, чтобы Лилли могла мыслить разумно там, где прежде взорвалась бы гневом. Но вот о чем Лилли думала, так это о том, что если она покорится, быть может, это поможет ей достичь цели. Но одной. А затем она совершенно потеряет уважение Ириена, и все станет бесполезно. Она должна была показать зубы, чтобы он не решил, будто игра закончена.

Лилли следила за тем, как Ириен выбрасывает карты поверх лежащих на сукне карт Гаго. Они оба были азартны. Значит, у Лилли был шанс.

— Пока что ты не больше развита, чем насекомое. Как и все в этом зале. — Скользнув по ней взглядом искоса, продолжил колдун. — Но я могу научить тебя… сделать чуточку, но все же лучше.

— Так Вы завоевываете себе приверженцев, сэр Ириен — оскорблениями?

Ее лицо мгновенно — не застыло, нет — но перестроилось. Ириен почувствовал это, не вполне уверенный в том, что он видел. А вот наблюдавшая издалека Кларинда могла принести присягу, что Лилли только что смяла свое лицо и расправила, точно газету. Актриса. И не слишком хорошая. Но золотистые кудряшки помогали: даже подозрительный Ириен не хотел верить, что девушка перед ним лицемерит.

Кларинда же не обманывалась. Лилли не слишком ей нравилась, и потом, Кларинда с детства уяснила, каковы женщины вокруг нее. Каждая обманщица и вредительница, и если на секунду кажется, что это не так, это означает только то, что девица — или старуха, почему нет? — перед тобой непревзойденно хороша в своем лицемерии.

— Я, может быть, кажусь Вам жестоким, мисс, — Ириен качнул бокалом так лихо, что вино чуть было не плеснуло на Лилли. — наверняка кажусь. Ох уж это вечное непонимание между полами… Мужчины не жестоки, только прямолинейны. Я говорю с Вами сейчас так же бескомпромиссно, как стал бы с мужчиной.

— Я польщена.

— Не перебивайте. Надеюсь, моя правда не ранит Вас так сильно, чтобы Вы не смогли заснуть этой ночью, а?

Лилли держалась непринужденно, однако чувствовала, как сильно стиснула зубы. Совершенно невольно. Близость леди Наиг нервировала Лилли. Выдержать и ее, и Ириена разом едва ли удалось бы без помощи… хотя бы вина.

Лилли жестом подозвала служанку, и взяла бокал игристого, намереваясь игнорировать собственное правило не пить много на балах.

—  Ньеслийцы непроходимо тупы, но в Вас есть потенциал к разумности. — Ириену пришлось взять еще карт, расклад на руках заставлял его хмуриться. — Очевидно, пребывание в Эльзиле благотворно на Вас влияет, мисс Гиббс. Вы умны, как мужчина, но как ньеслийский мужчина. Пока что.

Лилли отвернулась, выдыхая: губы и зубы ее при этом двинулись так, будто в ту минуту она воображала себе укус.

— Когда Вы вернетесь в Ньеслу, Вы могли бы поспособствовать распространению правды среди своих соотечественников, Вы так не думаете? Я полагаю, Вы бы с таким справились.

Лилли чуть было не ответила колкостью. Но ей хватило хладнокровия понять, что на свой напыщенный и пресыщенный манер Ириен — как недавно лорд ди Ардуа — пытается оказать ей милость. Он на свой лад был к ней расположен — теперь. И очень немного. Но в ее деле и этакая малость могла сыграть роль.

— Так повлияйте на меня! Не бойтесь замарать руки о мое происхождение, возьмите меня в ученицы.

— Я подумаю.

Лилли подала знак служанке с подносом, и как только та приблизилась, взяла себе еще один бокал игристого вина. Гаго Прах тотчас выразительно кашлянул, однако Лилли сделала вид, что не услышала.

— Мы должны вразумить их. — Ириен немного повеселел. Вскинул брови, увидев свои карты. Удача, наконец, начала ему улыбаться. — Наших младших братьев. Разве я неправ? У них даже нет короля, но обычаи, религия — те же, что и у нас. В Ньеслу бежали худшие из эльзильцев, когда на престол взошел король Лодинн, и за века они не стали лучше. Но мы можем им помочь в этом.

Лилли даже не вздохнула в ответ. Хотя покривила бы душой, сказав, что не зла. Не настолько, чтобы сделать глупость, но достаточно, чтобы замереть и ждать, пока это пройдет. А оно не могло не пройти. О, злость! Лилли хотела бы научиться ее не испытывать, но вряд ли это было возможно. Она не могла убить в себе человеческую природу, и сомневалась, что хоть кто-то в мире мог. Но она научилась с ней управляться, точно с лошадью. Более или менее строптивой, в зависимости от того, о чем шла речь — о ярости, слезах или вожделении.

— Ньеслу предает нас. — Слова Ириена шумели для Лилли прибоем. Далеким и мерным. — Страна предателей. Если бы каждый житель этой жалкой странишки перестал пачкать штаны и помог нам в войне с Бралентией, мы бы выиграли.

Она слышала, что иногда люди рождаются совсем без чувств, некоторые умеют в себе это воспитать. Ни первое, ни другое к Лилли не относилось. Она умела только приберечь чувства до тех пор, пока не будет безопасно обратить на них внимание. Иногда они до того времени успевали выветриться.

Но иногда ее сила воли не успевали навесить свои крепкие замки. Как правило, на ярость. Иногда чувства, конечно, брали над ней верх. Но не так уж часто.

— Вы нервничаете, мисс… простите, забыла, как Вас представили, — Наиг откинулась на спинку стула, и ее шрам стыдливо выглянул из-за кудрей. Взгляд ее вонзился в Лилли. — Неудачные карты на руках?

— О нет! Я вполне ими довольна.

Лилли поставила уже третий пустой бокал рядом с двумя предыдущими.

— Ньеслийцы пользуются нашими природными ресурсами. — Ириен упорно пытался вернуть себе всеобщее внимание.

— Нашими? — Лилли искренне изумилась.

— Золотая жила, из которой они добывают золото, тянется из Эльзила.

Ярость била изнутри в глаза Лилли. Крутила ее язык, сводя челюсть и заставляя шею гореть. Лилли боялась того, что еще одно слово из уст Ириена — и она схватит его за шкирку, как шелудивого кота. И сделает что-нибудь непоправимое. Воображение напомнило ей, как она держала нож у горла Минуки, но теперь подставило вместо лица разбойника раскрасневшееся пьяное мурло колдуна. От сладости этого видения у Лилли свело пальцы.

Она бросила карты на стол.

— Я всё.

У нее не осталось козырей. Лилли опустила руки на стол, признавая поражение. Злость, разогретая вином, ураганом плясала у нее в голове.

— Сопутствующий ущерб. — Наиг улыбнулась и подтянула фишки Лилли, оставленные ей в дар лордом ди Ардуа, к себе. — Разве кто-то из вас не согласится, что это неизбежно?

Лилли сделала неопределенное движение головой: то ли кивнула, то ли мотнула ею. Да, она была согласна с Наиг, но никогда не сказала бы того же вслух.

— Ньеслу запирает свое золото, таит свою руду так, как красивая девушка — свои губы, когда отказывается поцеловать пригожего парня на танцах. — Ириен подмигнул. — Это глупо, и глупо вдвойне, раз уж ты расфуфырилась: Ньеслу не следовало делать свои богатства предметом торга, если уж они намеревались приберечь большую часть для себя.

— Прошу меня извинить, сэр. — Гнев лишил Лилли сил, она почти шептала. — Я хочу станцевать следующий танец, и если Вы не согласны составить мне пару…

Ириен махнул рукой перед ее лицом, пытаясь отмести слова Лилли в сторону, точно мух.

— Вас заставляет бежать сознание своей неправоты, мисс.

Ириен протянул руку, намереваясь взять Лилли за подбородок, но ее пальцы сомкнулись на его запястье. Жестко, и непривычный к такому обращению маг скривился от боли. Лилли, конечно, не хотела его наказать. Только собиралась дать понять, что не потерпит подобного с собой обращения.

Когда Ириен сморщился, вздергивая верхнюю губу, Лилли ослабила хватку. Ее собственное лицо все эти несколько секунд не менялось, и, сидя так близко, маг не мог не обратить на это внимание. С еще одного человека в столице спала пелена чар Золотой Лилии.

Она знала, какое производит впечатление, несмотря на все ее усердное актерство. Маленький злобный крысеныш, к тому же, ньеслийка. И никого еще никогда ей не удавалось переубедить.

И так она перестала стараться.

С ней что-то не то, и сильно не то, понял Ириен. Дело было не в том, что она остановила его руку, но в том, как привычно сделала это.

Его не напугало это открытие. Не заинтриговало также, но Ириен запомнил, какие предположения принялись роиться в его мозгу в тот момент. Ее следует изучить и, возможно, использовать, подумал он.

Гаго попытался пнуть Лилли под столом, но промазал, только ткнув носком в складки юбки. 

— Что ж, никогда не отрекусь от убеждения, что поистине красивые девушки на танцах должны дарить себя на радость всем. — Сказал Ириен, упорный в своем желании закончить мысль, раз уж начал говорить. Он почувствовал, что получил вовсе не столько же удовольствия, как обычно. Потому что Лилли не покорилась ему. Даже если бы она принялась огрызаться, он бы порадовался. Но она выслушала его, точно звук его голоса был не больше, чем лай собаки в соседнем квартале. Ни одно его слово, догадался Ириен, не затронуло ее души.

— Вскрываем карты, Ириен. — Окликнул его Гаго, давая Лилли время ускользнуть. Толпа и гул музыки скрыли ее от колдуна за несколько секунд.

Карты легли на сукно рубашками вниз. Наилучший расклад оказался у леди Наиг. Гаго цокнул языком с досадой и двинул свои фишки к ней так резко, что они разлетелись по столу.

— Вы не умеете проигрывать, Прах. — Сказал Ириен.

— Потому что я никогда действительно не проигрываю, Ваше Преосвященство.

Наиг растворилась в тенях еще быстрее и проворнее Лилли. С той лишь разницей, что с собой она уносила изрядный куш.

— Мой дорогой Ириен, Вы избрали неверную тактику с этой женщиной. — Гаго прищурился. Они с колдуном остались за столом наедине. — Она никому не верит и самое сладкое для нее — отказать.

А ты, старый дурак, обхаживаешь ее как плаксивую дурочку, подумал он, но не произнес вслух.

Ириен пожевал губами.

— И Вы выдаете действительно важную информацию бесплатно? Нетипично для Вас, Прах.

— Просто знаю, что Вы не внемлите голосу разума. Моего разума. И предвкушаю потрясающее зрелище Вашего падения, сэр.

Когда Ириен отошел, Лилли вернулась и присела рядом с Гаго.

— Вам следует научиться этому. — Сказала она вполголоса. — Проигрывать.

— Я плачу тебе не за советы.

— Разумеется. Я говорю это сейчас бескорыстно и бесплатно. — Лилли обвела глазами зал. — Научитесь проигрывать, иногда намеренно.

Ее палец ткнулся в карту, прижимая ее к столу. Лицо валета пик пряталось под тенью от ее руки.

— Вы говорите, что готовы идти к цели любой ценой. Иногда это означает буквально… игру в поддавки.

— Тебе лучше знать, моя милая золотая лилия. Проигрывай вместо меня.

Он улыбался, точно его это уже не заботило, но Лилли чувствовала, что Гаго зол. И она последовала собственному совету.

— Как пожелаете, сэр. Вы платите, я подчиняюсь.

Она поднялась. Гаго смотрел на ее беззащитные бледные ключицы, со спустившимися на них пышными золотыми кудрями.

— Твоя проблема в том, милая Лилли, что ты не сука. Тогда как тебе платят за то, чтобы ты была ею. И наоборот. Ты не держишь себя в руках. А это долгий забег.

— Он и так слишком долгий. — Отозвалась она. — Это невыносимо.

Гаго усмехнулся.

— Балы и приемы? На которых ты только хлещешь вино и пляшешь?

— Ты знаешь, о чем я. — Лилли смотрела на Гаго без прежней игривости. — Каждый день без Нинон — пытка для меня. И еще. Избавь меня от надобности таскаться с Марком Стилом. Он вызывает у меня слишком много чувств.