Адора просыпается как от кошмара. Всё тело дрожит, что-то душит, за плечи цепляется, и остаётся только сесть, свесив ноги с кровати, закрыться, скукожиться и лицо в ладонях спрятать — так хоть слабое ощущение реальности появляется. Она касается висков пальцами, трёт их и повторяет шёпотом — сон, сон, это всё неправда. Слова быстро заканчиваются, потому что Адора ощущает их приторную лживость и, в первую очередь, свою слабость.

Размеренный смех каждого в Орде раздаётся в голове; потому что этот сон, повторяющийся уже который день, даже близко кошмаром не был.

Адора выучила его наизусть ещё в первую ночь. Сон был явственный, настолько живой, что сердце даже спустя несколько минут после подъёма успокоиться не могло, и его тяжёлый стук перекликался с неумолкающим смехом. Или то был не смех, а звон? Её же мысли? Всё в кучу, кроме сна, смешалось. Всё, кроме Катры. Адора протягивала руку и касалась её кожи, ощущала живое тепло, жар даже, Катре свойственный, чертила пальцами линию до плеча и видела мурашки на коже. Всё было детальнее, чем могло быть когда-нибудь в жизни, и ощущалось уж точно реальнее.

Потому что в жизни у них не было и не будет их общего идеального будущего.

Во сне всё ведь так просто. Дотянись, почувствуй, притяни к себе, погрузись в потаённое желание. Адора даже игнорировала тот факт, что вокруг них ничего, кроме пустоты, не было, так с головой в омут ныряла. Ей плевать было — на всё, кроме Катры.

Это ощущение болезненной одержимости определённо было слабостью. Слабость была её кошмаром.

Благо, кошмары (к счастью, вместе с одержимостью) развеиваются с рассветом.

Адора с тихим вздохом ложится обратно и пытается устроиться удобнее. Сон всё ещё держится за её плечи, ластится к ногам, и в этом угадываются привычки Катры. И сквозит неподдельная ирония жизни; раньше Катра была рядом и — вроде как — спину прикрывала. Не давала подобраться ни кошмару, ни опасности. Теперь она так далеко, что достигает по шкале оценки «существо из другого мира», из мира, что Ткачиха Теней когда-то сплела, и возвращается за долгом во снах.

Она мстит?

Она играет?

Она настолько её ненавидит?

Адора больше не может заснуть и даже закрыть глаза; под веками образ Катры надолго отпечатался. Отвлечься нечем, заглушить — тоже, и Адора взглядом хватается за крошечную точку на стене, чтобы хоть как-то переключить внимание с подступившего голода. 

А сердце отчаянно хочет насытиться чем-то настоящим.

Днём они с Катрой пересекаются вновь — это аксиома, закон вселенной, в котором они играют в догонялки то во снах, то наяву. Адора сосредоточена, сердце занято то ли ненавистью, то ли долгом, ей не до старых эмоций, а Катра скалится как самая настоящая кошка.

— Что, Адора, нравятся новые сны? Я особенно люблю ту часть, где ты гладишь меня по позвоночнику. Прямо урчать хочется, — Катра сидит у неё на груди, ладонью почти перекрыв трахею. — Или ты больше любишь, когда касаются тебя?

Адора тихо рычит, как бессильный загнанный зверь. Глиммер сейчас подкинет ей меч, она отгонит Катру, почти убьёт, но остановится на полпути, и молча будет смотреть, как Орда отступает — и всё равно победа останется не за ней. И всё равно последнее слово скажет Катра, и проявит себя лучше тоже Катра. Проявит себя как настоящий солдат Орды, которого с детства приучают на сны внимания не обращать. 

А Адора всё равно останется одна.

— Я предпочитаю жить в реальности, — сухо отвечает она, скинув с себя Катру и сжав меч в своей руке.

Всё происходит ровно так, как Адора предсказывает. Всегда происходит.

Замкнутый круг прекратится со снами. Сны прекратятся, когда она убьёт Катру — или перетянет на сторону Восстания.

Адора крепче сжимает в руке меч.

Должна же она хоть раз оказаться сильнее?

***

Катра просыпается как от кошмара. Вокруг — смятые простыня и одеяло, мирно спящие кадеты и холод. Всего секунду назад она будто целовала солнце. Адора была тёплая, сияющая и живая.

Адора действительно была рядом хоть раз в этой жизни.

Катра раздражённо вздыхает и кутается в одеяло. Ей не согреться и не спрятаться, но она любит игнорировать очевидное. Ещё больше она любит притворятся.

Что всё хорошо, например. Что она сильная.

Что эти сны, невозможные, навязчивые, приторные, не ломают её каждую чёртову ночь.