В доме царила тишина. Мать уже спустилась в прачечную, в субботу у нее всегда было много работы. Натянув на голое тело старый белый свитер, Джереми наскоро плеснул в лицо водой и прошел на кухню. Залив молоком цветные колечки, Джереми уселся с ногами на стол и положил на колени миску и телефон, просматривая сообщения. Он мог себе позволить спокойно насладиться этим детским завтраком. Когда Сайхем покупал очередную цветастую упаковку в супермаркете у школы Черритауна, никто не смел бросить на него косой взгляд…
На полке светлел прямоугольник. Джереми бросил миску в раковину и, потянувшись, достал незнакомую коробку. Прочитав технические характеристики роутера, он присвистнул: мощности этой штуки должно хватить не на один этаж, а на несколько окрестных домов… неужто больше не придется, чертыхаясь, в сотый раз за день перезагружать нагревшуюся пластиковую штуковину?
Захватив по дороге свой компьютер, Джереми направился к лестнице, тихо пройдя мимо запертой двери номера, сел на пол у розетки и открыл ноутбук. Узкое окно пропускало в коридор серый утренний свет. Джереми выдернул старый пыльный провод и достал из коробки новый. Он уже заканчивал настройку, когда дверь номера открылась.
— Доброе утро.
Слова прозвучали неразборчиво. Сайхем поднял голову и встретился с чуть насмешливым взглядом черных глаз. От удивления он растерялся на миг: постоялец был решительно не похож на то, что ожидал увидеть Джерри. Вместо бесцветного шпика в галстуке, с квадратной челюстью и уложенной волосок к волоску прической, перед ним стоял молодой латинос с волосами до плеч, одетый в обыкновенную темную майку и спортивные штаны.
— Привет, — ответил, наконец, Джерри.
Вытащив изо рта резинку, латинос собрал на затылке пучок и, закинув на плечо полотенце, направился в ванную, перешагнув через разложенные провода.
К тому времени, как Джереми затолкал в коробку старый роутер и поднялся с пола, агент уже вернулся к себе, оставив дверь номера открытой. Проходя мимо, Джерри невольно замешкался, справляясь с болезненным любопытством.
— Ты сын миссис Сайхем? — обернулся мужчина, — меня зовут Луис, — он встал и протянул руку.
— Джереми, — настороженно ответил Сайхем, пожимая ее.
Агент успел переодеться, волосы были зачесаны в аккуратный хвост. Сайхем посмотрел на покрытый бумагами стол, за которым сидел Луис, и, увидев фотографии тела Брауна, поспешно перевел взгляд на ворох вещей на кровати. Из-под стопки рубашек торчала рукоять метательного ножа. Агент встал и, потянув за кольцо на конце гарды, вытащил весь набор целиком и подал Джереми.
— Нравится? — улыбнулся он. — Это мое маленькое хобби. Когда нож летит в цель, мысли в голове встают на место… Правда, я давно не тренировался, в городе трудно найти подходящий уголок.
Луис потянулся к звякнувшему мобильнику, повернувшись к Джереми спиной, и у того мелькнула дурацкая мысль прикончить агента прямо сейчас. Холодная рукоять жгла ладонь. Судя по репликам латиноса, прижавшего к уху телефон, его срочно вызывал Уотерфорд. Неужели они что-то нашли?!
При этой мысли у Сайхема заныли зубы. Ему необходимо узнать, о чем идет речь, но оставаться в комнате дольше было нельзя. Он сделал над собой усилие, положил ножи на стол и тихо вышел из номера.
***
Джереми сел в машину и врубив музыку, выкрутил регулятор громкости на полную. От басов зазвенело в ушах, а в грудной клетке будто появилось второе сердце.
“Что угодно, лишь бы не думать об этом”.
Мысли должны были рассыпаться, смешаться со словами знакомых песен и увести разум в сторону от опасного края. Края, к которому Джереми, не смотря на отчаянное сопротивление, оказывался все ближе с каждым днем. Там, за гранью, полыхал единственный вопрос.
“Что будет дальше?”
Сайхем застонал и сжал голову руками, уткнувшись в руль.
Все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось вначале. Скоро им придется встать с этим вопросом лицом к лицу. И ближе всех будет стоять он сам.
Когда-то давно он часто приезжал в центр города, надевал наушники и садился на скамейку в городском парке. Поток людей вокруг помогал ему ощутить себя в одиночестве. Тогда эта порция уединения казалось привилегией, знаком отличия от простоватых одногодков, которым не требуется время для самоосмысления. Чем-то вроде кулинарного изыска, понятного лишь гурманам. Теперь же одиночество прочно поселилось внутри Джереми, покрыло кожу невидимой ледяной коркой.
Мимо проплыла зеленая вывеска. Когда-то он любил сидеть в этом кафе и громко обсуждать с Таккером проходящих по улице девчонок. Те не могли слышать обращенные к ним сквозь стеклянную стену слова, зато их прекрасно слышали посетители кафе. Иной раз какой-нибудь поборник нравственности делал парням замечание, которое те выслушивали с серьезными минами, а потом корчились от беззвучного хохота, сползая под стол… Казалось, это происходило с кем-то другим, в другой, лучшей жизни. Тогда она казалась ему серой и скучной, а люди — ограниченными существами, только и ждущими, как бы накинуть сеть сухих правил на всех остальных. Джерри видел знакомых школьников, сидящих за стеклом, но уже не мог представить себя среди них.
Он развернул Шевроле и втопил педаль газа. Мимо замелькали дома, потом сменились деревьями. У обрушенного моста Джереми затормозил и вышел из машины. Ему хотелось дышать, жить… но не получалось.
“Я хотел быть свободным…”
Горло сжали раскаленные прутья.
“Но это не свобода... Это персональная клетка”.
“Выходит, все зря?”
На скальном карнизе уже лежали новенькие металлические части, лежали свернутые бухты кабелей и трепетали на ветру полосатые ленты. Даже памятное место, где он впервые почувствовал, что не всесилен, превратилось в обычную строительную свалку.
***
Таккер открыл глаза, потянулся и ткнул в пульт, тяжелые шторы поднялись, впуская в спальню холодные лучи. Нужно собираться, сегодня Джер просил прийти пораньше. Школьные субботние курсы начинались в два часа дня, но Таккер придумает какой-нибудь предлог…
Он принял душ, лениво подумав, как все-таки здорово иметь свою собственную ванную комнату — главный предмет зависти приятелей, у которых такой роскоши не было, зато были младшие братья, вечно устраивающие в туалете потоп, и старшие сестры, занимающие единственный душ в доме на полтора часа…
Таккер вернулся в спальню и вытащил со дна шкафа темную толстовку. Он любил одеваться ярко, его идеалом была гавайская рубашка, светлые шорты и ворох цветных шнурков на запястье. Раньше Сайхем не упускал возможности пошутить над страстью Гарсиа к “попугайским” цветам и безделушкам. Но положение члена “Крепости” обязывало… Таккер взглянул на дверь гардероба и усмехнулся. Из зеркала на него смотрел чернокожий парень в черном — пятно мрака в светлой комнате.
Он забросил рюкзак на спину и потянул дверную ручку. Заперто. Таккер нахмурился, и в этот момент зазвонил телефон. Судя по обстановке, мать была в фитнес-клубе. На идеально уложенных волосах спортивная лента смотрелась смешно, как в дешевой рекламе средств для похудения.
— Доброе утро, дорогой.
— Что за чертовщина, мам? — рявкнул Таккер, еще раз дернув дверь, — мне надо идти на курсы...
— Не держи меня за дуру, Таккер, — в голосе миссис Гарсиа зазвенела сталь, — я ждала, что ты все же одумаешься, но, видно зря… До самого отъезда ты останешься под домашним арестом.
— До отъезда?! — переспросил Таккер и рванулся к окну.
У задних ворот стояло несколько грузовиков, рабочие таскали вещи.
— Пожалуйста, не делай глупостей. Нам пришлось поступить так ради твоей безопасности, — продолжала мать, — теперь я понимаю, зачем архитектор настаивал на крепких внутренних дверях в доме…
Таккер в ярости швырнул об пол телефон и, сбросив рюкзак, достал из-под кровати спортивную сумку. Побросав в нее вещи и вывернув из карманов рубашек и брюк всю имеющуюся наличность, он накинул теплую куртку и повернулся к выходу. Дверь вынесло вместе с косяком, в облаке белой пыли Таккер вышел в коридор и сбежал с лестницы. У главного входа его поджидал Арам. Увидев Таккера, он загородил двери и вытянул руки вперед, пытаясь остановить его.
— Миссис Гарсиа предупреждала, что вы найдете способ выбраться… И дала четкие инструкции на этот случай. Не заставляйте меня применять силу, мистер Таккер, — добавил он, увидев, что хозяйский сын и не думает снижать скорость.
Громадная передняя стена гостиной представляла собой ажурное окно четырехметровой высоты, по центру которого сияла дверь с витражами — гордость матери, ее собственный проект, над которым долго трудились дизайнеры.
— Отойди, Арам, — рявкнул Таккер.
Охранник сокрушенно покачал головой и двинулся навстречу. Через мгновение он отлетел в угол, сверху рухнули осколки.
Таккер с мстительным удовольствием смотрел на осыпающиеся цветные куски стекла, на месте узорных розеток осталась лишь серая паутина. Гарсиа смел ее одним движением, обломки металлических профилей рухнули во двор. Пройдя по дорогущему шахматному газону, Таккер сел в машину, выломал главные ворота и выехал на дорогу. Оставив у центра Черритауна помятый “мустанг” с ключами в замке зажигания, Таккер пешком добрался до ближайшей хайкерской тропы, которая вела в более или менее верную сторону. Примерно на середине ему пришлось свернуть в лес. Эту дорогу к пещере он знал плохо и несколько раз терял направление, так что до места добрался лишь на закате.
Спускаясь в знакомый ручей, он молился о том, чтобы в лагере оставался хоть кто-нибудь. Надежды на это было мало, сбор назначали на утро, в последнее время встречи были короткими, парням становилось все труднее вырываться из дома. Разбитый телефон Таккер оставил в комнате, к тому же сюда все равно не доходил сигнал сети… Это означало в лучшем случае несколько дней полного одиночества, в худшем — неделю.
Сумерки опустились на ущелье, Таккер достал фонарик и безо всякой надежды подал условный сигнал. Тьма провалов галереи была ему ответом. На него тяжелой плитой навалилась усталость, пальцы в кожаных митенках онемели от холода, Таккер ободрал их об острые гранитные грани и не почувствовал боли. Зверски хотелось пить, он вспомнил, что в спешке забыл взять с собой воду. Таккер снял с валуна пригоршню крупитчатого снега и сунул в рот. По горящей гортани разлился вкус хвои и низкого зимнего неба. Гарсиа с трудом подтянулся, залез на обледенелый валун и направился ко входу в пещеру, оскальзываясь на заиндевелых камнях.
Угли жаровни уже подернулись пеплом, но внутри еще хранили тепло. Таккер аккуратно положил сверху растопку и раздул огонь, мысленно воздавая хвалу Сайхему, которой в свое время долго бился, обучая Таккера разводить костер даже под проливным дождем. Тогда это казалось Гарсиа просто очередной блажью… Руки болели от резкого перепада температуры. Убедившись, что огонь горит как следует, Таккер положил в жаровню несколько поленьев, подтащил ближе один из спальных мешков и, свернувшись, улегся, глядя на медленные языки пламени.
***
Когда Таккер открыл глаза, мимо неровных каменных арок текла тьма пополам со снегом. Огонь весело потрескивал, по другую сторону жаровни сидел Джереми Сайхем и смотрел на него.
— Ну ты и навел шороху…
Таккер сел и недоуменно нахмурился, плохо соображая со сна. Джереми поднял палец и закрыл глаза, прислушиваясь. Только тогда Таккер уловил отдаленный стрекот вертолетов. Он поежился и с опасением глянул на Сайхема. Но беловолосый просто глядел на пламя, не впадал в бешенство, не пытался отчитывать Таккера. И молчал.
Гарсиа давно не видел друга таким тихим, почти спокойным. Собранным и немногословным — да, но спокойствием это назвать было нельзя, под маской внешнего бесстрастия всегда тлел огонь, готовый вспыхнуть от малейшей искры.
А сейчас Джереми наконец-то выглядел, как когда-то. Простым школьником, парнем, с которым Таккер дружил больше десяти лет… Надо сказать, Таккер вообще давно не видел его вот так — наедине, и забыл, когда в последний раз разговаривал с Джереми дольше трех минут. Став лидером “Крепости” Сайхем отдалился от всех и закрылся наглухо, прекратив обычные для них с Таккером полушутливые беседы о жизни.
— Мать хотела увезти меня силой, — просипел Таккер, и прочистив горло, продолжил: — У меня не было выбора. Хотя можно было улизнуть тихо, но…
— Это уже неважно, — перебил Сайхем, перевел на Таккера взгляд и усмехнулся.
Гарсиа понял, что Сайхем видит его страх. Джереми встал, и Таккер невольно подобрался, готовый ко всему. В глазах Сайхема на миг промелькнуло что-то болезненное, он повернулся и стал выкладывать из рюкзака вещи.
— Как ты узнал, что я здесь? — спросил Таккер, чтобы разрушить тяжелое молчание.
— А есть варианты? — не оборачиваясь, отозвался Джереми. — Я принес еду. Немного, но все, что было. Остальные придут позже, мы договорились, что кто-то будет навещать тебя каждые три дня, пока все не кончится. Наши наизусть знают, что говорить копам.
Таккер взял из его рук упаковку сосисок и едва смог сдержать рвущиеся наружу эмоции. Они не бросят его. Не оставят одного. Все они. “Крепость” окружила его надежной стеной.
Джереми поспешно отвернулся и, накинув капюшон, бросил:
— Я за дровами.
Глядя вслед фигуре, скрывшейся за пеленой падающего снега, Гарсиа пришла в голову ошеломительная мысль, что, возможно, не Сайхем отдалился от него, а наоборот, сам Таккер бросил своего лучшего друга, в страхе перед ответственностью, которую тот взвалил на себя. Сосредоточился на собственных переживаниях и проблемах, не желая озадачиваться решением еще и чужих. А Джерри понял это и не стал настаивать, из гордости, из вечного опасения показаться слабым…
Принимая решение, Джереми всегда выглядел абсолютно убежденным в своей правоте, и это позволяло остальным чувствовать себя спокойно и уверенно. Но что чувствовал сам Джерри? Таккер поежился, представив себя на его месте.
Он налил в чайник воды из бутылки и повесил его над огнем. Сайхем вернулся с охапкой обледенелых веток и положил их в стороне. На белых волосах таял снег. Таккер смотрел на Джереми новым взглядом и видел темные круги от недосыпа у него под глазами, тонкие пальцы так сильно сжимали горячую чашку с чаем, словно Сайхем хотел скрыть дрожь.
— Каково это — убить человека? — вырвалось у Таккера.
Джереми вскинул на него взгляд и тут же вновь опустил его. Он молчал долго, так долго, что Таккер уже решил, что вопрос останется без ответа.
— Просто.
Слово упало, как кусок льда, и осталось лежать между ними, на дне пропасти, которую не преодолеть никакими силами. Слишком поздно. Это Таккер понял теперь совершенно отчетливо.
***
Воздух в кабинете инспектора искрился от напряжения, бумаги на столе, казалось, готовы вспыхнуть костром. Уотерфорд был бы только рад, он уже давно мечтал сорвать со стены огнетушитель и направить на эту разъяренную фурию, что истошно орала здесь вот уже битых полтора часа, то срываясь на визгливую истерику, то падая в картинный обморок на руки своего мускулистого охранника.
Голос миссис Гарсиа раскаленным сверлом ввинчивался в мозг инспектора. Выбрав себе точку сосредоточения — одну из кнопок на куртке бесстрастного телохранителя, Уотерфорд монотонно бубнил одно и то же: “Успокойтесь, миссис Гарсиа, вашего сына ищут, мы найдем его, пожалуйста, идите домой и ждите, мы свяжемся с вами, как только что-то станет известно…” Пока она переводила дыхание, инспектору иногда удавалось воткнуть всю фразу целиком, а иной раз лишь половину, ровно до того момента, как стены кабинета содрогались от очередного вопля.
— Вы знаете, что мой муж сделает с вами, когда вернется из Испании?!
Инспектор был уверен, что все самое страшное с ним уже случилось в тот момент, когда леопардовые сапоги на шпильках переступили порог кабинета, а потому лишь устало вздохнул и потер лицо ладонями.
— Мы делаем, что можем, мэм.
— Делайте больше, — воскликнула миссис Гарсиа, — отправьте людей в лес, перетряхните каждый сантиметр этих проклятых гор! Найдите моего сына! Почему ваши вертолеты вернулись на базы?!
— Пошел мокрый снег, надвигается буря, мэм, — терпеливо объяснял полицейский, изо всех сил цепляясь взглядом за блестящий кружочек.
Миссис Гарсиа вновь зарыдала, размазывая по лицу густой слой косметики. Инспектор невольно подивился количеству получившихся оттенков и поднял страдальческий взгляд на неподвижную физиономию телохранителя. Тот, похоже, умел отключаться от происходящего и выполнял свою работу машинально, то подхватывая свою хозяйку, то подавая ей носовой платок.
— Его похитили! Моего медвежонка похитили, а вы сидите здесь и оправдываетесь какой-то бурей!
Уотерфорд глубоко вздохнул, сунул в рот сигарету, и тут же, спохватившись, отложил ее в сторону.
— Версию похищения мы пока не рассматриваем, мэм, отпечатки пальцев вашего сына на руле машины, доказывают, что он сам пригнал машину в город. Вы же сами сказали, что заперли парня в комнате. Возможно, это обыкновенное подростковое бунтарство...
— Что-о?! У меня в доме был взрыв! Это вы как объясните?! Тоже подростковым бунтарством?!
Инспектор обреченно пожал плечами. Она замахала на него руками и, выхватив у охранника платок, шумно высморкалась. Воспользовавшись паузой, инспектор торопливо договорил:
— …Сначала нужно допросить его друзей, возможно, он у кого-то из них…
— Так допросите их, черт вас дери!
— Обязательно, мэм. В понедельник…
Она взвыла, вновь попыталась рухнуть на заранее изготовившегося охранника, но в последнюю секунду передумала, оставив его стоять с нелепо растопыренными руками. Опершись о стол инспектора, миссис Гарсиа придвинулась к его лицу и прошипела:
— Если с Таккером хоть что-то случится, я возложу на вас личную ответственность за это, Уотерфорд! Я позабочусь о том, чтобы вас…
Женщина не успела договорить, что именно она собирается сделать с нерадивым инспектором, как в кабинет решительно вошел агент ФБР.
— Спецагент Луис Фернандес, — представился он, на миг блеснув карточкой. Миссис Гарсиа всплеснула руками.
— Хоть что-то разумное вы успели сделать, Уотерфорд, — сверкнула глазами женщина, — наконец-то здесь появился профессионал!
— Надеюсь, он оправдает ваши ожидания больше, чем я, мэм, — кивнул инспектор, делая вид, что не замечает бешеного взгляда Фернандеса.
Женщина тут же повернулась к Луису, заговорив совершенно другим тоном:
— Какое счастье, что вы здесь! Найдите моего мальчика!
— Конечно, мэм, моя первейшая обязанность... — мягко начал агент.
Миссис Гарсиа страстно застонала и рухнула ему на грудь. Луис, не ожидавший такого драматического эффекта, с трудом устоял под натиском, и бесшумно выругался сквозь зубы, когда женщина повисла на нем всем весом. Инспектору на миг показалось, что в следующую секунду затянутый в черное агент Фернандес выпустит клыки и яростно вопьется в гладкую от бесконечных подтяжек шею.
Луис перехватил женщину поудобнее и проговорил:
— Миссис Гарсиа, теперь, когда я здесь, вы можете не волноваться. Идите домой.
— Я хочу, чтобы именно вы руководили следствием. Заставьте их работать, — злобно прошипела она, наконец отрываясь от Фернандеса.
— О, непременно, мэм, они у меня попляшут, — оскалился тот, бросив взгляд на дернувшегося от неожиданности инспектора, и, довольный этой маленькой местью, подвел женщину к двери.
Мадам попыталась было еще раз открыть рот, но Луис внезапно схватил ее за плечи, заставив занервничать охранника, и, устремив на миссис Гарсиа свой самый жгучий взгляд, прошептал:
— Верьте мне, синьора!
Та издала какой-то полузадушенный писк, Фернандес сунул ее в руки подоспевшему телохранителю и, наконец, вытолкал обоих из кабинета.
— Какого дьявола вы меня в это втянули? — прошипел агент, закрыв за посетительницей дверь и подойдя к столу, — вы что, не в состоянии справиться с экзальтированной бабой без помощи ФБР?! Я приехал сюда не гоняться за раскапризничавшимися детьми, а расследовать убийства!
Уотерфорд махнул на него рукой, раскуривая долгожданную сигарету.
— Поймите меня правильно. Ее муж ворочает миллионами и вертит здесь всех на одном месте… Просите у меня что угодно за эту маленькую подлость, Луис… если бы не ваше своевременное вмешательство, в деле появился бы еще один труп.
Фернандес вынул из внутреннего кармана пальто свернутую папку и бросил на стол.
— Дело Стюарта? — поднял брови инспектор, — но это же рядовое самоубийство. Неужели вы полагаете…
— Вы сказали “просите что угодно”, — поднял бровь агент. — Пока я не исключаю даже самых странных версий и хочу вновь опросить свидетелей.
— Конечно, как только разберемся с Гарсиа. Иначе они устроят нам веселую жизнь, будто и без этого мало забот… Командуйте, вы ведь теперь главный, — насмешливо закончил Уотерфорд.
— Несомненно, — прошипел Луис.
С его приезда прошло меньше суток, а информации уже поступило столько, что не разгрести и за месяц. Наконец, выяснив, что девочку удочерила одна из жительниц этой же деревни, Луис чуть не рассмеялся от радости. Сегодняшнее происшествие казалось очередной потерей времени. Он чувствовал себя кладоискателем, попавшим в капкан в шаге от входа в сокровищницу.
***
Таккер перетащил вещи в один из внутренних коридоров. Там не было окон, но темнота окупалась отсутствием ветра. Гарсиа услышал шаги и на всякий случай отошел за выступ стены. Увидев Патрика, сбивавшего с ботинок снег, он облегченно вздохнул и вышел навстречу.
— Привет, беглец, — ухмыльнулся Пат, протягивая ему руку, — скоро и мы присоединимся к тебе. Мать с ума сходит, стоит мне выйти за порог, — добавил он с кривой ухмылкой, — а после сегодняшнего и вовсе запрет, как Терренса.
Сбросив с плеч сумку, он достал и бросил Гарсиа объемистый пакет.
— Вот книги, чтоб не умереть со скуки, а еще теплые шмотки. Мы скинулись, роскоши не жди, но…
— У меня все есть, — возразил Таккер.
Патрик рассмеялся и покачал головой. Он был самым старшим и рассудительным из них и разыгрывать Така не стал бы. Гарсиа нахмурился, поднял свой рюкзак и с удивлением обнаружил, что тот стал намного легче, чем был. Внутри не обнаружилось перемены одежды и еще кое-каких личных мелочей вроде любимого браслета, который Таккер упрямо носил если не на запястье, то в сумке. Гарсиа поднял недоуменный взгляд на Патрика.
— Поздравляю, братишка, ты мертв.
— Что?!
Патрик вздохнул и уселся у жаровни.
— Ну посуди сам — каким еще образом можно было сбить их со следа? Джер предупреждал, что тебе это может не понравиться...
— И это его идея, да? — прорычал Таккер, сжимая кулаки.
— Он у нас самый умный, — усмехнулся Патрик и протянул руки к огню.
— Сука! — взревел Гарсиа, ударив в стену рукой.
Гранитный угол ухнул с обрыва, жаровня опрокинулась, Патрик задержал летящие угли в воздухе, отбросив их в сторону, подошел к тяжело дышащему Таккеру и успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Не переживай, Так… Все там будем. Но хоть компания соберется неплохая, — грустно улыбнулся он.
***
Засидевшись до поздней ночи, Луис спал, пока его не разбудил телефон. Взглянув на сообщение, агент облегченно вздохнул. Одной головной болью меньше… У ближнего берега реки поисковой отряд обнаружил свежий пролом во льду. Ниже по течению нашли зацепившуюся за обледенелые камни толстовку. В кармане был плетеный браслет, с которым, по словам убитой горем миссис Гарсиа, сын не расставался никогда. Несколько свидетелей — друзей пропавшего показали, что видели его в субботу, в нетрезвом состоянии.
Можно было наконец заняться настоящим делом. Следить за Эвансами, не привлекая к себе внимания, было трудно, — жители деревни смотрели на агента пусть не с подозрением, но с раздражающим любопытством. Однако Фернандес очень скоро выяснил об этой семье многое: где они любят гулять, что заказывают в Черритаунском кафе, с кем чаще всего Эбби проводит время и сколько длится рабочий день Дины Эванс. Все, кроме главного — девочка, как и ее опекунша, вели себя совершенно обычно. В сердце Луиса даже закралось сомнение в том, что он идет по верному следу.