Он вернулся домой раньше чем планировал. Включил свет, развязал галстук свободной рукой, бросив портфель на диван, и подошёл к высокому окну. Городские огни подобно мотылькам кружили под ночным небом, освещая его словно церковную мозаику. Но в них есть один большой минус.

— Из-за них не видно звёзд.

Тэхён аккуратно повесил плащ на вешалку и поставил осенние туфли на место. Тишина всегда его пугала, она давит словно прессом и пробуждает первобытные страхи. Включив на телефоне музыку, парень вышел с ним на балкон и достал пачку сигарет из тайника за кирпичом. Какая это была попытка бросить?

— Двадцать третья.

Наверное, просто нужен хороший повод, чтобы наконец-то перестать портить своё здоровье.Тэхён присаживается прямо на пол и смотрит на беззвёздное небо, пытаясь найти в нём хоть какой-нибудь смысл. Он тихо смеётся, выдыхая ртом клуб дыма, и вспоминает одну неутешительную цитату:

— Вселенная не обязана иметь смысл в наших глазах.

Он опирается спиной о бетонную балконную стенку и прокручивает в голове сегодняшний день, который он планировал хандрить, как и все предыдущие. Но его планам помешала странная девочка, которая насильно вытащила Тэхёна из тягостных раздумий о бытие, нравственности и морали. Девочка лет двенадцати уверенно заявила, что Тэхён занял её с каким-то Чонгуком место, поэтому ему стоит немедленно найти себе другую лавочку. Как самоуверенно! Они решили уладить это недоразумение и договорились, что Тэхён может нарисовать её портрет, пока она ждёт своего друга, на что та охотно согласилась. И впервые за долгое время Тэхён действительно получил удовольствие от процесса рисования. Он всегда рисовал только взрослых, но ребёнка… впервые. Своенравная девочка с длинными черными волосами напомнила Тэхёну о том, что он тоже ещё очень молод и смерть вовсе не собирается забирать ещё кого-то из его жизни. И пока он водил длинные линии, чтобы повторить карандашом форму её волос, то Саран, так она представилась, рассказала Тэхёну не только, как прошёл её день в школе, но у про каждую свою одноклассницу, которые не шибко дружелюбно к ней относились, поэтому девочка уверенно заявила, что в этом мире никому кроме как Чонгуку доверять невозможно.

— Как вас зовут? — внезапно поинтересовалась она.

— Мафусаил, — соврал и не соврал Тэхён.

— Впервые слышу о таком имени! Звучит… эпично, словно босс из видео-игры, — Тэхён не сдержал смех и чуть не испортил рисунок. — А оно что-то значит?

— Ну один парень позавчера, — он штриховал девочкин нос, — сказал мне, что оно означает долголетие. Ещё это имя принадлежит древнейшим звезде, дереву и даже пророку.

Это прозвище ассоциировалось с вечностью, в которой не существует смерти. Он думал, что если будет так себя называть, то сама мысль о яркой смерти должна отступить. Мафусаил — это творческое бессмертие, и парень не отпустит его руку до тех пор, пока наконец-то не решит для себя, как ему хочется двигаться дальше в теле Ким Тэхёна.

— Вау! — девочка таращится на готовый рисунок.

— А как тебя зовут, чудной ребёнок?

— Я вообще-то уважаемая леди, а не ребёнок! — заявила она, подняв пальчик вверх.

— Прошу Вас простить моё невежество.

— Ладно. Меня зовут Саран.

— О, а ты знаешь, что означает твоё имя на корейском?

— Конечно же, мне Чонгук рассказал. Оно означает любовь.

Тэхёна заинтересовал этот Чонгук, потому что, во-первых, зачем это взрослый парень общается с двенадцатилетней и, во-вторых, что он ей такого наобещал, что Саран ему так безоговорочно доверяет? Чонгук взволновал художника ни на шутку, хотелось бы задать ему пару вопросов при встрече. Но когда эта самая встреча состоялась, то Чонгук, а в особенности его голос, взволновал (вдвойне) втройне. Так сильно, что не теперь не выходит из головы. Они перекинулись буквально парой фраз, но его такое доброе «Всё хорошо, извините мою сестрёнку», его типичный поклон, его заботливый тон и корейское имя оставило отпечаток на его сознании, что Тэхён думал об этом Чонгуке весь оставшийся день.

И теперь, сидя в дорогих брюках на балконе, он снова думает об этой странной встрече.

— Чингу… Чонгук, — говорит он себе вслух, строя нелепые догадки.

Тэхён тушит сигарету об кирпич и поднимается на ноги, выключая классическую музыку на телефоне. Его квартира-студия достаточно просторная, но только сейчас Тэхён прозрел и увидел ужас творящийся у него на полу: немытые кисти и тряпки, бутылки из-под растворителя, грязная посуда, картонные коробки от пиццы и лапши.

— Потом, — снова говорит он сам себе и плюхается в одежде на кожаный диван.

Любопытство его не оставляет. Ему хочется сравнить голоса Чонгука и Чингу. Достав из встроенного в быльце минибара бутылку газировки, он набирает одной рукой телефон «горячей линии». Скорее всего Тэхёна сейчас пошлют куда подальше, ведь ему не совсем плохо, он балансирует между «что мне делать дальше» и «как справиться с этим всем одному», поэтому надеется попасть на своего друга, который неплохо так помог ему позавчера не натворить непоправимых дел.

Когда трубку поднимает парень и это явно не Чингу, то Тэхён трусливо сбрасывает и падает на бок, накрывая голову подушками. Ему снова хочется услышать добрый голос друга, получить его поддержку и попросить дельного совета, но Мафусаил понимает, что в данный момент хочется чего-то ещё, до чего он сам ещё не догадался, будучи человеком весьма неразборчивым в собственных эмоциях.

Тэхён казался себе неуклюжим, болезненно-чувствительным, даже пересахарённым, без стремления к логической опрятности и совершенно бессмысленным. Но теперь ему хочется за кого-то зацепиться своими руками, которые ему сейчас кажутся оголёнными проводами.

— Чингу… Чонгук.

Он пытается вспомнить героя сегодняшнего дня: Чонгука. Они примерно одного роста и, возможно, ровесники. У Чонгука такие же глаза как и у Саран: большие, блестящие, стеклянные. В таких глазах искрится жизнь, в них нет места для отчаяния, в таких глазах глубина и живость, которую прямо сейчас хочется передать кистью на холсте.

Мафусаил даже не замечает, как оказывается на стуле около мольберта и передаёт сажей газовой ту самую глубину. Лишь бы не забыть их, лишь бы только успеть до того момента, как память предательски сотрёт последние воспоминания.

У Чонгука аккуратные маленькие губы, ярко-розовые и блестящие, а ещё у него острая и точечная линия подбородка. Интересно, а как выглядит Чингу и похож ли он хоть немного на Чонгука? На этот вопрос он не знает ответа. Но очень желает узнать.

— Завтра попробую ещё раз, — обещает себе то ли Тэхён, то Мафусаил, — он ещё сам не решил. — Я должен попробовать ещё раз дозвониться.

* * * * *

От мирской суеты, от гнетущих мыслей и проблем на работе ничего не помогает лучше чем распивание пива с родным человеком.

Чонгук сидит в своей полосатой пижаме с морковками и скромно пьет из горла, в то время как Чимин уверенно расселся на его диване, расставив колени в разные стороны.

— Тебе нечего мне рассказать или ты ещё недостаточно выпил?

— Та нечего рассказывать.

— Врёшь, я же вижу, как глазки бегают. Пытаешься подобрать слова, думая с чего бы начать, но милый Чонгук, со мной думать не надо — просто говори как есть.

— Ну, — тянет он, отводя взгляд в сторону двери, возможно, подсознательно желая сбежать от разговора по душам, — это всё из-за новой работы. Я полагал, что менее восприимчив к чужому горю, чужим эмоциям, но на меня свалился этот Мафусаил как гром среди ясного неба.

— Кто, прости?

— Ма-фу-са-ил. Так представился парень, которому я пытался помочь. А сегодня утром я возможно, совершенно случайно, — оправдывался Чонгук, положив ладонь на грудь, — встретил его на улице.

— Что? Да ладно, я думал вам нельзя видеться с собственными клиентами.

— Конечно же нельзя, но он никак не мог узнать меня. Я распознал его, потому что он представился Саран этим странным именем, но на самом деле его зовут Ким Тэхён. И я пытаюсь найти себе оправдание, почему он не выходит у меня из головы последнюю ночь и почему я так отчаянно жду его звонка. Ах, он ведь мог позвонить сегодня, а я выходной как некстати. Чёрт.

Чимин изогнул бровь в недоумении и сделал глоток побольше. Чем это заболел его лучший друг?

— Действительно, я тоже не понимаю этой твоей обсессии по малознакомому человеку, с которым ты перекинулся парой фраз и видел краем глаза. Что в нём такого, Чонгук?

Действительно, что? Ведь он такой же художник как и миллионы других по всему свету, которые в той или иной степени переживают творческие кризисы и не совсем хорошо вписываются в современную систему ценностей, где человек предпочтет набить холодильник едой чем купить картину. Как и убеждал себя Чонгук ранее, Тэхён просто стал его «первым», поэтому ему удалось занять особую нишу в его сознании и удобно расположиться на ней свесив ножки, которыми он стучит по голове и напоминает о себе. Его образ джентльмена невольно всплыл в сознании: Тэхён протягивает руку, зовёт к себе, улыбается. Кто-нибудь, помогите.

— Ну, он один из нас.

— Чонгук, возвращайся домой, там таких Тэхёнов миллионы, — Чонгук поднял свой стеклянный и пустой взгляд, чтобы Чимин увидел в них «ты же знаешь, я не могу». Чимин отставил бутылку в сторону и обнял Чонгука за плечи, положив на них свою маленькую голову. — А ещё чем он тебе запомнился?

— Он сказал, что предпочтёт ярко умереть, чем существовать вечность подобно камню в небе.

— Как можно желать умереть? Мне таких ребят никогда не понять.

— Чимин, из-извини, пожалуйста, я не имел в виду, что… — запнулся Чонгук, обнимая друга в ответ.

— Всё хорошо, это же не твои слова, — он ущипнул парня за бок и тот вздрогнул. — Продолжай.

— А ещё у него своя студия и он пишет городские пейзажи и людей. И ещё он очень одинок, так сильно одинок, что скоро сойдёт с ума. Мне так хочется ему помочь…

— Чонгук, в мире миллионы одиноких людей, ты же не можешь помочь каждому. Творческие гении воздают огромную плату за свой талант, они отрекаются от других занятий и людей, жертвуют временем и эмоциональным здоровьем. Снисходить к людям и держать своё сердце открытым — это, безусловно, благородно. Ты выбрал довольно стрессовую работу, смотри, чтобы их беды не проходили сквозь тебя. Им станет легче, но твоя психика превратится в решето.

— Ты прав, — кивает Чонгук, — я уже сказал себе, что должен относиться к людям проще. Тем более, — Чонгук прижался к Чимину своей покрасневшей от алкоголя щекой, — я должен заботиться о тех, кто рядом, а не призраках из телефона.

— Наконец-то я слышу моего друга, а не влюбленного сопляка!

— Пошёл ты! — Чонгук толкнул локтем смеющегося Чимина и вместе они допили оставшееся сливовое пиво из жестяных банок.

Чимин остался спать на этом же диване, заботливо накрытый одеялом и в обнимку с мягкими подушками. Чонгуку даже стало стыдно за свои нелепые откровения, тем более перед Чимином, которому явно было неприятно слышать о чужом человеке, образом которого он так быстро увлёкся. А ещё эти упоминания о жизни и смерти, когда Чимин… Как отвратительно получилось. Чонгук уходит в свою комнату вместе с недопитым пивом и выключает в гостиной свет.

«Я должен заботиться о тех, кто рядом, а не призраках из телефона».

У него довольно пустая комната, если не считать разбросанных по полкам книг и коллекции рюкзаков в углу комнаты. Его кровать стоит у широкого и большого окна, на котором почему-то нет штор. Парень взбирается на заваленную подушками кровать и ложится грудью на подоконник, пытаясь рассмотреть ночное небо, но из-за городских огней…

— Совсем не видно звёзд.

Он допивает последние капли и крепко засыпает на холодной подушке. Ему как и всегда ничего не снится, потому что он парень у которого нет мечты. А людям без мечты снится только темнота, они вечно бродят в ней, блуждают, скитаясь в полном одиночестве, в надежде, что из чёрного горизонта родится свет мечты.

* * * * *

Чонгук провёл свои выходные относительно продуктивно. Ему удалось и прогуляться с девочкой, купив ей любимых желейных мишек и отпраздновать приезд Чимина. Он так и не спросил его за здоровье, по взгляду было видно, что он не желает обсуждать эту тему с Чонгуком прямо сейчас. Но Чимин выглядел бодрым и крепким, у него горели глаза, его кожа сияла здоровым блеском, он постройнел и даже подкачался, хвастаясь твёрдыми как камень икрами. Чимин — божественно красив, влюбиться в него очень и очень просто. И это аксиома.

Настал понедельник. Когда парень вернулся на работу, то обнаружил, что в рабочей чашке появился горячий капучино. Неожиданно и приятно!

Когда в комнату вошёл Хосок, то по его широкой улыбке было понятно, что это был он. Молодой коллега похлопал Чонгука по плечу, отбил «пять» Юнги и плюхнулся в рабочее кресло. Сегодня он выглядит как настоящая поп-звезда, который только что записал свой первый микстейп. Нужно будет аккуратно спросить, не увлекается ли он музыкой в свободное время или просто любит стильно одеваться. На Хосоке белоснежный спортивный костюм и несколько серебристых цепочек на шее. Но ногах у него такие же светлые кроссовки от nike из которых выглядывают носки цвета авокадо.

— Спасибо за кофе.

— Мне только в радость, Чонгук! — искренне ответил он, а в его карих глазах зажёгся свет. — В этой комнате принято друг о друге заботиться.

— Я учту.

Когда солнце свалилось за горизонт, а уличные бары включили музыку погромче, то Чонгук уже успел принять около восьми звонков. И он признался себе, что люди сегодня показались ему совершенно не интересными, а их проблемы — вполне решаемыми. Чонгук прекрасно отдавал себе отчёт в том, что обесценивать чужое горе нельзя, потому что каждый человек тащит за собой накопленный жизненный опыт, который всегда уникален. Но, возможно, это даже к лучшему, что их проблемы не задевают Чонгука, он может выслушать людей, помочь и жить дальше, не вспоминая по ночам комплименты в стиле «у вас приятный голос». Комплименты в стиле Мафусаила. Тэхёна?

Мужчина тяжело переживал развод с любимой женщиной, которую судя по их дальнейшему разговору он никогда и не любил, а был расстроен тем, что ушла не просто Клэр, а его «трофей», его «драгоценная статуэтка», в которую он вложил много зелёных, а она посмела сбежать от такого идеального него. Второй звонок был от девушки лет семнадцати, которая мечтала стать театральной актрисой, но родители нарисовали ей карьеру адвоката. Чонгук предложил ей поговорить с родителями, доказав, что из неё выйдет самый бесполезный адвокат, но самая талантливая актриса. Девушка даже зачитала Чонгуку выученные реплики и рассказала, что собирается пригласить всю семью на выступление.

— Отличный план, — согласился парень, — докажи им, что ты одержима тем, что так сильно любишь. Театр — это ведь твоя страсть и твоя жизнь. Родителям нравится, когда их дитя знает чего хочет от этой жизни.

— Да, именно! Мне кажется я поставила знак равенства между собой и театром!

«…парень между своей жизнью и творчеством поставил знак равенства, поэтому каждая неудача ощущается как смерть…»

— Лучше так не делать. Вы — это вы, а не театр. Опасно отдаваться чему-либо так рьяно, иначе можно остаться с порванной в клочья душой.

— Ох, наверное вы правы, друг. Спасибо большое, в любом случае я попробую, но если ничего не получится, то попробую ещё раз.

— Отличный план, — снова согласился он, — вашим родителям стоит гордиться за свою дочь.

Остальные звонки прошли так же гладко и даже без слёз, и после каждого Юнги поднимался с рабочего места, чтобы похвалить Чонгука, закидать его «супер», «идеальный звонок», «у тебя прекрасно получается» и всячески вдохновлять молодого коллегу. Хосок не оставался в стороне и также вступил в группу поддержки, заварив для Чонгука очередную кружечку кофе. Чонгук признался себе, что ему уже давно не было так комфортно в окружении людей, и ему действительно повезло оказаться с Хосоком и Юнги в одной комнате, где все друг о друге заботятся. Их нужно будет познакомить с Чимином, пригласив в хороший бар после работы.

— Хорошо, — тихо говорит Хосок на корейском и смотрит на Чонгука. — Это тебя.

— В смысле меня? — он с прищуром взглянул на Хосока. — Кто это?

— Он представился Тэхёном, просит поговорить с Чингу. Перевожу звонок на тебя, — серьезный взгляд Хосока вполне читаемый. Чонгук чётко видит в нём строгое «ты же помнишь о чём мы с тобой разговаривали». Да, помнит.

— Я могу поговорить с ним… наедине? — скромно спрашивает Чонгук, опуская взгляд в пол, чтобы скрыть своё волнение. Ну вот и всё, Чонгук снова становится уязвимым от одного только имени.

— Без проблем, мы пойдём с Юнги поужинаем внизу, — он кивает брюнету и тот кивает в ответ. — Мы верит в тебя Чонгук и доверяем, — он кладёт руку на его плечо и шепчет на ухо: — Удачи.

Разве после таких слов можно облажаться или сдать назад? Ему доверяют, и нужно быть глупцом, чтобы разочаровать своих коллег. Но сердце предательски колотится и вырывается из груди, как птенец из скорлупы, а лицо наливается алой краской, когда из трубки доносится шёпотом:

— Привет, Чингу.

— Здравствуйте, Мафусаил. Спасибо, что позвонили сегодня. Как я могу вам помочь? — Тэхён такой же человек как и остальные, кто звонили ему сегодня, и не стоит клеймить его титулом «особенный».

— Во-первых перестать выкать, друг мой. Я не настолько стар!

— Ох, — в тэхёновом голосе столько энергии. Он кажется таким… довольным. — Как тебе будет удобно.

— Извини, — выпаливает он. — Извини, что не перезвонил на следующий день! Мне очень жаль.

Почему он перед ним извиняется? Почему ему жаль?

— Ты не обязан был перезванивать. Этот номер телефона существует для тех, кому…

— Мне плохо каждый день, — он чётко проговорил каждое слово, пытаясь донести свои чувства как можно ярче. — Но когда я слышу твой голос, то мне становится немного легче. Словно проблемы становятся настолько малыми и ничтожными, что их невозможно рассмотреть под микроскопом, но, когда я бросил трубку, то они вновь обратились тяжелыми камнями в груди.

— Я действительно рад, что мой голос успокаивает, но он не способен решить твои проблемы, Тэхён. Давай поработаем над ними?

— Хотел поделиться с тобой важным открытием, — он запнулся, ожидая одобрения. И продолжил, когда Чонгук его об этом попросил своим мягким голосом. — Я говорил тогда, что мне трудно вновь взяться за рисование, потому что из-за бабушкиной кончины, я смотрел на людей и представлял, что они тоже рано или поздно умрут, но вчера в парке я наткнулся на одно очаровательное существо лет двенадцати.

«Саран. Он определенно говорит про Саран».

— И она, — задорно продолжил Тэхён, — что-то пробудила во мне! Смотря на её счастливое лицо и рисуя большие и такие яркие глаза, я совсем не думал о смерти. У девочки впереди целая жизнь, море возможностей и приключений. Мне пришла в голову идея о том, что я хочу сохранить эту жизнь на холсте, отсрочив этим смерть, омолодив весь остальной мир.

— Это… просто прекрасно. Дети действительно очаровывают своей энергией, — Тэхён вдруг неистово закашлялся. — Ты в порядке?

— Ага, просто надымил у себя в комнате, а окна открыть забыл. Я всегда их закрываю, если нужно кому-либо звонить, потому что так я чувствую себя в безопасности. Глупо, да?

— Совершенно нет. Ты куришь сейчас?

— Да, — очень тихо отвечает Тэхён тоном провинившегося ребёнка. — Сам не знаю зачем. Я даже удовольствия не получаю. Мне стоит бросить?

— Ну, это не моё дело.

— Просто скажи.

— Если тебе интересно моё мнение, — а Чонгук даже не представляет насколько сильно он ему интересен, что Тэхён готов принять на веру любое чонгуково слово и исполнить любой его приказ, — то если ты бросишь курить прямо сейчас, то прибавишь к своей прекрасной жизни минимум десять лет.

— Хорошо, я так и сделаю.

— Правда?

— Чингу, послушай меня, пожалуйста. Я на самом деле позвонил не только за тем, чтобы рассказать о встрече с ребенком и о прелести вечной жизни. У меня есть для тебя загадка. Пожалуйста, выслушай её.

— Это моя работа — слушать. И я люблю загадки.

— Место… водяные лилии. Год… время.

— Что?

— До скорого свидания, друг.

— Мафусаил, постой! — Мафусаил бросил трубку.

И вот что это могло всё значить? И что ему сказать на это Хосоку, если тот прослушает звонок?

Остаток рабочего дня прошёл в нервном оцепенении. Он попрощался с коллегами и сразу же побежал домой. Место… водяные лилии. Год… время. До скорого свидания?

Чонгуку совершенно не до сна. Он запирает за собой дверь и не снимая ботинок мчится к домашнему ноутбуку, — на работе было бы слишком рискованно заниматься разгадыванием загадок, потому что это тянет на нарушение рабочего устава. К чему Тэхён сказал это? Что это могло значить? Место. Он хочется встретиться с ним? Пауза. Водяные лилии. Где в Чикаго есть водяные лилии? Чонгук просматривает одну страницу за другой в интернете и не может понять какой из прудов больше всего подходит под описание. Год. Время. Тогда как тут вяжутся пруды с водяными лилиями? А что если дело и вовсе не в прудах?

— Моне, — прозревает Чонгук, округлив стеклянные глаза. — Он рисовал лилии.

«Вы ошибаетесь, Клод Моне — мой фаворит. А ещё я восхищаюсь маринистами и обязательно схожу на выставку в этом году», — вспоминает он собственные слова и понимает, как ловко Тэхён закрутил своё послание да так, чтобы его понял только Чонгук.

Он набирает вслепую в браузерную строку:

Клод Моне. Чикаго. Водяные лилии.

И получает невероятный результат на первой же странице:

Чикагский институт искусств. Выставка: Моне и Чикаго. Ждём вас с пятого сентября до восемнадцатого января.

Год? Год картины. Тысяча девятьсот четырнадцатый. Или же в семь вечера четырнадцать минут если перевести в 24-часовой формат.

— Я определенно сошёл с ума, — говорит Чонгук пустым стенам, покупая билет на завтра.

Он отбегает от стола и падает спиной на кровать, хватаясь за дурную голову.

«Какого чёрта я творю, меня же уволят!»

Тэхён, тот самый красивый Тэхён из парка назначает ему (встречу) свидание. Догадался ли он, что Чингу и Чонгук один и тот же человек или же решил поглумиться над его наивностью и просто назвал четыре случайных слова? Чонгук делает глубокий вдох и на выдохе расстегивает брюки и снимает всю оставшуюся одежду. Он голый бежит через всю квартиру и прыгает прямо под прохладную воду; она мелкими ручьями скользит по его коже и разбивается у ног. Это Чонгук разбивается прямо сейчас. Он моет голову и лицо, стараясь не думать о своём странном поступке, который граничит с увольнением, но так вышло, что Тэхён не просто особенный, он самый особенный, он та яркая звезда в небе, которую ни за что нельзя упустить, иначе она упадёт и разобьётся в одиночестве. Чонгук моет живот и ноги, вспоминая красивое тэхёново лицо и его запредельный образ, от этой картинки в голове начинает тянуть внизу живота. Он обессилено падает на кафельный пол и ловит губами холодные капли; парень пытается успокоиться, прийти в себя, доказать себе свою неправоту, но что если он действительно при встрече сможет помочь Тэхёну и спасти его от одиночества? Впервые в жизни Чонгук не понимает самого себя.

Проснувшись рано утром, Чонгук принимает очередное глупое решение. Он звонит Юнги и просит отгул, ссылаясь на тошноту и головную боль. Добродушный начальник говорит своё однозначное «да» и даёт Чонгуку зеленый свет. В семь вечера коллеги будут на работе, музей в другой части города, Саран останется дома, а Чимин работает в мотеле.

Он никогда не задумывался над тем, что надеть, ориентируясь лишь на погодные условия, а теперь он должен выглядеть достойно перед мистером Тэхёном в его денди-образе. Чонгук находит на самом дне шкафа красивую лазурную рубашку и заправляет её в узкие чёрные джинсы. Теперь парень смотрит на себя в зеркало уже по-другому, пытаясь оценить собственную красоту, но он по-прежнему не видит в себе ничего примечательного.

На экране ноутбука горит черновая глава его книги, которую он всё никак не может дописать. Folie a Deux, он подбирал синоним: безумие на двоих, созависимость, эмоциональное заражение, унипатия.

Чонгук заболел. Тэхёном.