— Я немножко меньжуюсь, — чуть застенчиво признался Арсений, отпивая из бокала коньяк.

Дождь всё не унимался, лило как из ведра, и если бы не давным-давно установленные на окна заглушающие чары, было бы слышно, как тяжёлые капли громким маршем тарабанят по металлическому откосу подоконника. С такой погодой ни о каком хорошем самочувствии не могло быть и речи, голова болела даже у временно лишившегося магии Шастуна — то ли за компанию с клыкастиком, то ли волшебство начало постепенно возвращаться к исконному владельцу. В итоге они забили на все дела, ибо срочных больше не было, а остальные вполне могли и подождать, и устроили в спальне эдакое укрытие для огневиков: включили сушащий воздух кондиционер, зажгли множество свечей, не забыв и призракам поставить палочку благовоний, и теперь непринуждённо сидели на кровати, вполголоса беседуя и попивая хороший французский коньяк.

— Почему? — не сразу сообразил Антон. — А, из-за Елика, что ли?

На алкоголь он старался не налегать — как-никак, раньше всё спиртное, попадая в его тело, тут же шло на растопку внутреннего пламени; теперь же, когда его огонь пульсировал в голубоватых венах Арсения, Шастуну предстояло впервые в жизни впитать и переварить коньяк самостоятельно, и непривыкший к такой нагрузке организм мог и взбунтоваться. Именно поэтому он цедил напиток очень медленно, понемногу, редкими маленькими глотками, и планировал одним бокалом и ограничиться. Клыкастик же допивал уже третий — всё ему нипочём, Арс и как нежить к алкоголю не восприимчив, если с кровью не смешивать, и теперь вот из-за пламени в его жилах эта невосприимчивость только усилилась.

— Ну да, — подтвердил вампкуб, мягко улыбаясь. Он улыбался почти всегда, даже если ему не было весело, это казалось Антону частью его сущности, и как же маг был удивлён недавно, когда Воля мимоходом поведал ему, что Арсений такой только при нём.

— Не беспокойся, он нормальный парень, — заверил Шастун, неуклюже пытаясь подбодрить своего нежитя, слишком уж расклеившегося из-за непогоды и вынужденного ожидания. — Вот приедет, расколдует нам Димку с Лукерьей, и мы сможем наконец вплотную заняться расследованием…

— Звучит так, будто он палочка-выручалочка, — заметил Арсений, отправляя в рот дольку чёрного шоколада: закусывать коньяк лимоном он отказался напрочь, мол, это убивает тот особый привкус. Наверное, ему — с вампирскими-то обострёнными чувствами — виднее.

Отставив опустевший бокал, Антон откинулся на кровать, с удовольствием потягиваясь, дожидаясь, пока нежить закончит с очередной порцией шоколада и вернётся к разговору.

— Есть у меня такое опасение, что мы с ним не найдём общий язык, — вздохнул клыкастик, поправляя пальцем покосившийся фитилёк свечи.

— Я и сам далеко не всегда с Еликом в ладах, так что какая разница? — дёрнул плечом Шастун, не торопясь возвращаться в сидячее положение.

— И всё-таки. Он тебе важен и по-своему близок, он член твоей второй семьи, его мнение имеет вес для тебя.

— Ну Тине же ты понравился, значит, и с ним получится, — заверил его Антон. — А не получится, ну и хуй с ним.

Он практически ожидал чего-нибудь в духе «Хуй всегда с ним, это неотъемлемая часть любого мужчины», но вампкуб отчего-то лишь негромко произнёс, что понравиться обычной доброжелательно настроенной девушке легче, чем кому-то из своих, да не абы кому, а магу с боевым опытом и весьма своеобразным характером.

— Что, так сильно голова болит? — сочувственно заломил брови Антон, вновь садясь на кровати.

— Как будто вот-вот взорвётся изнутри, — поморщился Арсений, прикрывая глаза.

— Нужно выпустить огонь, станет легче.

Признаться честно, у Шастуна и самого ломило в висках и давило на макушку, но это, конечно, не шло ни в какое сравнение с тем, что сейчас испытывал полный магии вампкуб.

По настоянию Антона Арсений взобрался с ногами на кровать, сам же маг сел напротив него, так, чтобы соприкасаться коленками. Благодаря тому, что клыкастик был привычно одет только в халат поверх белья, а Шастун ограничивался футболкой и шортами, контакт голой кожи их ног позволял использовать магию, оставляя руки партнёров свободными.

— И что теперь? — сдержанно полюбопытствовал вампкуб.

— Смотри, — Антон создал крохотную, едва заметную искорку, песчинкой золотящуюся на его правой ладони. — Вот искорка. Почти как в твоей сказке, разве что рождена не из спички.

Маг перехватил его левую руку, притянул ближе и осторожно ссыпал крупинку огненного волшебства на подставленную ладонь.

— Почувствуй её. Не просто как нечто маленькое и горячее, а как часть чего-то большего, отзвук текущей по твоим венам стихии. Сконцентрируйся на том, как тебе хочется, чтобы она продолжала гореть, чтобы искорка набралась сил и выросла во что-то большее, чтобы имела будущее. Сосредоточься на этом и переложи её с левой руки в правую.

Арсений покорно исполнил его инструкции, но ничего не изменилось. Впрочем, когда это у новичков что-то получалось как надо с самого первого раза?

Шастун подставил левую ладонь, и клыкастик послушно вернул ему искорку. Вновь переложив огненную точку в правую, чтобы сохранять правильный круговорот, Антон сосредоточился на миг, соизмеряя силу, и влил в искру ещё немного магии, помогая ей увеличиться до размеров спичечной головки, после чего вновь отдал Арсу. И снова ничего не получилось, зато на третий раз, после того как искра разрослась до уровня горошины, дело сдвинулось с мёртвой точки: в ладонях нежитя она тоже прибавила в габаритах, рывком достигнув размеров крупной черешни.

— Ооо, пошло́, — довольно протянул маг, в свою очередь добавляя в получившийся шарик пламени ещё немножко сил, чтобы совсем чуть-чуть нарастить его объём.

Пожалуй, искорку уже можно было переименовать в огонёк.

— Арс, ты лучший, — с улыбкой констатировал он двумя попытками спустя, когда клыкастик впервые сумел увеличить огонёк не рывком, а плавным вливанием. — Мои одногруппники-самородки только к концу пары наловчились контролировать поток силы.

— Вы в Академии перебрасывались огнём, будто горячей картошкой? — поднял брови вампкуб, снова помогая огоньку прибавить в размерах.

— Нет, что ты, — со смешком возразил Антон. — Магия чужих не любит, особенно огненная. Это потом, с опытом, ты получаешь достаточный контроль, чтобы слить потоки с собратом по стихии, а на раннем этапе обучения ты и сам себя-то обжигаешь, если нет хорошей несгорайки, а у самородков её, разумеется, нет, ибо откуда у вчерашнего школьника такие деньги или связи? Нет, на первых тренировках мы просто надевали огнеупорные перчатки, создавали искру на правой руке, перекладывали в левую, заводили её за спину и там вновь возвращали в правую. Ну, левши, соответственно, наоборот, магию ведь легче направлять ведущей, более ловкой рукой, а принимать — более слабой.

Приземлившийся на ладонь огонёк был уже размером с мандарин.

— То есть ты совместил упражнение для новичков с более сложным, на взаимодействие напарников?

— Почти, — улыбнулся Шаст, ещё чуточку укрупнив шарик огня, — фишка в том, что у тебя нет своих магических потоков. То есть тут не нужно пытаться подружить разные виды огня, свой и чужой, в нашей ситуации весь огонь — свой. Так что, по сути, мы функционируем как единая магическая система, будто эдакий странный волшебник с четырьмя руками, две из которых ведущие.

Фаербол уже дорос до размера апельсина, когда Антон решил, что пора:

— Ну что, как голова?

— Голова? — рассеянно переспросил клыкастик и вдруг улыбнулся, светло и ярко, будто солнце выглянуло: — Не болит!

— Замечательно, — одарил его ответной улыбкой Шастун и посмотрел за окно. Сквозь серый частокол пронзающих воздух струй даже отблеск молнии было видно так себе, ливень будто ещё сильнее стал, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. — Вот только чтобы и дальше так было, придётся продолжать упражнение, чем дольше, тем лучше.

***

Они лениво перебрасывались фаерболом до поздней ночи. Конечно, приходилось хвостиком таскаться друг за другом, куда бы они ни направлялись, будь то туалет или кухня, однако выбор между раскалывающейся головой и столь незначительными неудобствами был очевиден.

Антон в очередной раз порадовался возвращению Матвиенко в человеческий гномский вид: если б не он, как бы они ужин готовили, когда руки обоих попеременно заняты, да ещё и для сохранения нормального самочувствия нежелательно задерживать пас более чем на пятнадцать секунд? А так, подумаешь, десять минут объяснял Серёже, что от него требуется, зато гном-оборотень такой обалденный плов приготовил, пальчики оближешь!

Ужин закончился несколько часов назад, уже и Серёга ушёл спать, случайно вновь обернувшись волком (что поделать, первые несколько дней ношения контролки с непривычки ликантропов мотает туда-сюда, это потом они уже понимают, как закрепить ипостась или наоборот отдать телу приказ трансформироваться), и насыщенный магией фаербол дорос до размеров крупного арбуза, а Елика всё не было.

— Ну когда ж он приедет уже, а? Спать хочу нестерпимо, — жалобно и сонно протянул Арсений, потирая глаза и вновь подставляя руки огненному шару.

— Я тоже хочу, клыкастик, — сочувственно пробормотал Антон, титаническим усилием воли удерживаясь от зевка. — Но нужно дождаться, а то если сейчас уснём, то нас и пушкой не добудишься.

Вампкуб вложил в его руки пылающую сферу и хотел что-то сказать в ответ, но его перебил негромкий звонок домофона.

— Наконец-то! — Шастун впитал огонь и спешно разорвал контакт, чтобы магия осталась внутри него, а не ушла к нежитю через их соприкосновение.

Едва ли не бегом помчавшись к входной двери, он снял трубку и выдохнул:

— Кто там?

В трубке домофона послышалось насмешливое хмыканье.

— Ты лицом словил букет, — будучи менталистом, Елик прекрасно знал, насколько легко выдать себя за другого и обманом проникнуть в защищённое место, так что первой же фразой дал понять, что он это действительно он, а не кто-то, мастерски скопировавший его голос.

— Фак за Шастуна, привет, — продолжил Антон в рифму, фыркнув и нажав на кнопку открытия входной двери. В висках потихоньку просыпалась боль, а кисти рук, до этого согреваемые циркулирующей благодаря их с Арсом соприкосновению магии, начинали замерзать, но уж пару минут-то потерпеть можно.

Шастун отомкнул дверь и на всякий случай перебрал в памяти все стоящие на их доме контуры и печати. Когда он ставил защиту, уже было ясно, что в деле замешан менталист, так что чары он подбирал в расчёте на необходимость противостоять ему. Печати получились на славу, комар носу не подточит, да только вот закавыка — провести в дом другого мага, да ещё и менталиста, было гораздо хлопотней, чем оборотня или ведуна.

— Арс, шея, — скомандовал он последовавшему за ним вампкубу, и тот даже несмотря на сонливость всё правильно понял, тут же подходя ближе и касаясь рукой его шеи сзади, вплотную к легко прощупываемому под кожей позвоночнику, вдоль которого магия идёт быстрее и более мощным потоком. В голове тут же поселилась боль, но Антон игнорировал её, выплетая огненно-воздушную заготовку пропускающих чар.

С лестничной площадки послышался звук открывающихся дверей лифта, а потом тишина — ходил Елик бесшумно, плавно, словно перетекая с одного места на другое. Типичный водник.

Антон легонько толкнул ногой входную дверь, и их взглядам предстал боевой целитель. Хотя сейчас боевым его язык не повернулся бы назвать, разве что уставшим и сонным, а в остальном всё как всегда: всё та же ехидная усмешечка, всё та же знакомая сумка на плече, полная зелий, артефактов и прочих профессиональных инструментов, всё тот же демонстрируемый Шастуну фак.

Некоторые вещи никогда не меняются.

— Проходи, гостем будешь, — коварно улыбнулся ему огневик, хватая насмешника за палец и сбрасывая подготовленные чары на столь удачно подставленную часть тела.

Елик зашипел, как вода на раскалённой сковородке. На но́гте столь опрометчиво подставленного среднего пальца проявился ярко-алый символ, по сложности не уступающий китайскому иероглифу — пропуск в их с вампкубом обитель.

— Предупреждать же надо! — скривился он, тряся рукой, будто это могло убрать боль от воздушно-огненного клеймления.

— Я тебе то же самое года полтора назад сказал, когда ты мне кинулся перелом рёбер вправлять, но ты разве послушал? — хмыкнул Антон. Огневики обычно не злопамятны, вспылят и забудут, но для Елика он делал исключение — не одному же воднику на мозги капать?

Рука вампкуба незаметно покинула его шею, и Шастун задумался, как их с целителем общение выглядело со стороны.

Он протянул ладонь для рукопожатия, и они впервые за всё время не стукнулись кольцами — здесь, в защищённом похлеще любой крепости доме, Антон не видел смысла носить при себе дополнительное оружие.

Крепко держа боевого товарища за руку, он потянул на себя, втягивая Елика внутрь, чувствуя, как защитные контуры всколыхнулись, натянулись, как мыльный пузырь, и на долю секунды расступились, пропуская гостя.

— Хренасе у тебя тут бункер! — не преминул прокомментировать целитель, прекрасно ощутивший количество и качество слоёв защиты.

— Жизнь заставила, — развёл руками Шастун.

Он заметил заинтересованный взгляд Елика поверх его плеча и спохватился, что надо бы представить гостя хозяину дома.

— Мой собрат по оружию из Пятёрки, менталист шестой ступени и водник четвёртой, более известный под прозвищем Елик, — Шастун хорошо помнил, что Елик при любых знакомствах назывался именно сокращённой формой псевдонима. Неужто сам, как и остальные члены Пятёрки, путался, Елисей Елизаров он или Елизар Елисеев?

Боевой целитель приветливо кивнул, и Антон перешёл к представлению своего нежитя.

— Арсений, мой близкий друг, — на контрасте с длинным предложением, которым он представил Елика, эта фраза звучала куце, и Шастун не раздумывая добавил: — Мы живём вместе.

— Мы как Шерлок Холмс и Джон Уотсон — друзья и соседи, — с улыбкой пояснил Арс, протягивая гостю руку. — И можно просто Арс.

Целитель устало кивнул, тут же поинтересовавшись, куда здесь можно повалиться и заснуть, и Антон осторожно провёл его к дивану в гостиной, не зажигая свет и стараясь не шуметь — впервые за всё время пребывания у них в гостях Серый, волчий слух которого, в отличие от гномьего, сохранился и вынуждал чуть ли не на цыпочках ходить, заснул прямо на ковре, так что спальное место было свободно.

Елик опустил вещи на пол и улёгся на диван, заснув, кажется, ещё в процессе укладывания — видать, утомился в дороге.

Шастун тихо прокрался в спальню. Вампкуб уже готовил их спальное место: поправлял простыню, раскладывал по местам разбросанные по всей кровати подушки…

— Зачем ты Шерлока-то приплёл? — не удержался от вопроса маг, прикрыв за собой дверь.

— Без этого уточнения звучало так, будто мы с тобой любовники, — пожал плечами нежить, не отрываясь от своего занятия. — Мне, конечно, подобное лестно, а вот тебе это вряд ли прибавило бы очков в глазах товарища.

— Он устал после долгой поездки, так что не стал бы вдаваться в детали, — возразил Антон, снимая шорты. — Да и в любом случае завтра я ему расскажу про истинность и обмен, так что какой в этом смысл?

— Догадываюсь, что он подумает, увидев утром, как мы выходим из одной спальни, — многозначительно протянул Арсений, снимая халат. Он всегда проделывал это очень изящно: плавно тянул за конец пояса, развязывая узел, а потом красивым движением опускал руки и поводил плечами, позволяя гладкому шёлку соскользнуть с его тела. Стриптизёр хренов.

Сразу видно — суккуб.

— Да класть мне, что он там подумает, — беззаботно фыркнул Шастун и тут же возмутился: — Ээй, ты уже лёг? А замерзающего меня подпитать перед сном?

— Выключай свет и ложись, согрею, — Арсений был изрядно измучен недосыпом, раз упустил такой удачный шанс заострить внимание на том, что именно собрался класть на чужое мнение его истинный.

Пять секунд спустя Антон уже прижимался к его горячему телу, грея озябшие руки, сонно отвечая на поцелуй и балдея от медленно разливающегося по венам тепла.

***

Тревожный шум подорвал его с кровати на рефлексах. Прежде, чем он успел окончательно проснуться и осознать происходящее, Шастун выбежал на звук, в гостиную.

И прифигел.

Елик прижимал к стенке полностью обнажённого Матвиенко, и спросонья Антону даже показалось, что он помешал чему-то весьма интимному, но потом заметил обвившуюся вокруг шеи гнома водную удавку и кинулся усмирять боевого — пожалуй, даже слишком боевого — целителя.

— Ель, отпусти его, — Шастун чуть ли не кричал в ухо воднику, пытаясь достучаться до него и заставить развеять чары — оттаскивать держащего удавку боевого мага значило бы своими руками затянуть петлю на горле друга.

Целитель-душитель его не слушал.

— Кто ты?! Как сюда попал?! На кого работаешь?! — бомбардировал он вопросами несчастного глухого гнома, который, ничего не понимая, с хрипом пытался спросить, что вообще происходит.

Антон услышал характерный хрустящий щелчок костей, с которого обычно начиналось превращение у Кожевина.

Блять.

— ЕЛИК, БЛЯТЬ, ОТПУСТИ НАХУЙ!!! — заорал он, ударяя целителя по одной руке и за неимением магии вцепляясь зубами в другую. Менталист, зашипев, ударил его в ответ, но водную удавку выпустил, и она стекла на пол лужицей воды.

С шумом втягивая воздух (удар левой у целителя был что надо), Антон, уцепившись за Елика, рывком оттащил его через всю гостиную, впечатывая в противоположную стену и заслоняя собой от быстро обрастающего шерстью и увеличивающегося в размерах ликантропа. При трансформации, вызванной страхом за свою жизнь, даже контролка не поможет — первые пару минут человеческое сознание будет в шоке, и управление телом возьмёт зверь.

— Тих-тих-тих, Серёж, это просто недоразумение… — пытался утихомирить волка Шаст, но успокаивающий тон не удавался: слишком уж заполошно билось сердце, слишком уж учащённым было сбившееся дыхание.

Мигом спустя перед ними уже стоял громадный скалящийся волк.

— Бляааать, — охуело донеслось из-за спины голосом Елика.

«Пиздец», — мысленно согласился с ним Шастун. По всем признакам выходило, что зверь готовится к атакующему прыжку.

Буквально за мгновение до того, как волк и вправду прыгнул, к нему метнулась знакомая фигура вампкуба, бесстрашно остановившись перед ощеренной мордой.

— Тихо, тихо, мой маленький. Испугал тебя злой дядя, да? Бедняжка, перепугался, обратился, сам всех перепугал… Ничего, мы всё исправим, верно, хвостатик? Всё хорошо, милый мой, никакие злодеи тебя больше не тронут, мы с ангелом тебя защитим, — нежно, будто с ребёнком, ворковал Арсений, безбоязненно прикасаясь к чёрному волчьему носу и поглаживая зверюгу по переносице чуть ли не до самых глаз, другую руку запуская в пушистую шерсть на шее зверя и тихонько почёсывая. — Не бойся, Серёженька, это просто недоразумение, всё хорошо, я с тобой, мы с тобой, тебе ничего не грозит. Всё хорошо, золотко, всё хорошо…

Потрясённые маги ошалело наблюдали, как под воздействием уговоров, изрядно приправленных чарами и гламором, оборотень успокаивается: сморщенный нос разглаживается, по-собачьи чёрные губы, растянутые было в оскале, опускаются, скрывая способные легко пропороть человеческую плоть острые клыки, поза из агрессивной постепенно перетекает в обычную, загнанно-яростный взгляд сменяется слегка затуманенным с проглядывающейся через дымку чар гуманоидной — не волчьей! — осознанностью.

— Ангел, ты в порядке? — не оборачиваясь, спросил вампкуб всё так же негромко, но уже обычным своим голосом — мелодичным, но без этого завораживающего эффекта.

Антон угукнул, не видя смысла в подробном ответе: острый нюх и без того сообщил нежитю, что он не ранен, а адреналиновую взбудораженность можно не считать, пройдёт ведь.

— Что за нахуй это было? — шёпотом поинтересовался Елик где-то за спиной Шастуна.

— Эм… Казус? — пожал плечами Антон.

…

Спустя несколько минут все четверо сидели в гостиной, попивая чай из разномастных чашек и кружек. Серёжу, вновь принявшего гномское обличье, закутали во всё тот же плед, что и вчера, и усадили от греха — и Елика — подальше на кресло. Арсений самолично заварил их хвостатому другу какой-то особый успокаивающий травяной сбор, от которого пахло мятой. Шастун мяту не любил, его огненной стихии претило ощущение холодка во рту, так что пил обычный чёрный чай. Точно такой же чай в точно такой же чашке из па́рного набора выбрал и сам клыкастик, а вот Елик предпочёл большую кружку с зелёным чаем — оно и понятно, водники всегда пьют больше других.

— Правильно говорят, с кем поведёшься… — задумчиво протянул Арс, глядя на то, как его истинный залечивает чёткий след зубов на руке боевого товарища.

— В смысле? — кажется, Елик до сих пор не заметил в хозяине дома ничего сверхъестественного. Антону стало смешно: он и сам когда-то давно принял Арсения за обычного, пусть и настырного, человека…

— В прямом, — ответил вампкуб, обнажая зубы в многозначительной улыбке.

Исцеляемый изменился в лице, но ничего не предпринял. Может, вспомнил, что Шастун представил Арсения как своего друга, а значит, достойную доверия личность… А может, ощутил, как Антон предупреждающе сжал пальцы на его плече.

— Все, кто вхож в этот дом — мои друзья, которым я без сомнения доверю свою жизнь, — с нажимом произнёс Шаст, заканчивая исцеление и убирая гематитовую капельку в прихваченную из спальни рабочую сумку.

— Нечисть и нежить — друзья? — недоверчиво переспросил Елик, и Антон тяжело вздохнул. Ну да, когда по долгу службы десятилетиями сталкиваешься с самыми неадекватными представителями нелюдей, поневоле обретаешь привычку судить о них слишком пристрастно.

— Именно, — отрезал Шастун. — И вампир-суккуб, и гном-оборотень, и ведун из соседнего дома, и привидения… Кстати, что-то я их не вижу, а ведь обычно на движуху слетаются как мухи на мёд. Паааш? Ляаась?

Из боковой стены степенно выплыл призрак бывшего учителя.

— Мы не хотели вам мешать, — усмехнулся Воля. — А Ляся не выйдет, она от вида нашего клыкастика, нянчащего здоровенного волка, пробормотала что-то про имя сына, расплакалась и улетела утешаться в двадцать шестой дом, так что в ближайшее время её не ждите.

Антон разблокировал телефон, чтобы посмотреть время и дату. Позднее утро понедельника, значит, Дима на работе и выловить его получится только вечером, а Лукерья наверняка занята домашними хлопотами или разводит детей по куче кружков и секций. Значит, ими нужно заняться позже, а пока следовало ввести Елика в курс дела.

Узнав, что у этого вампира бьётся сердце, целитель пришёл в большой ажиотаж и с разрешения Арсения измерил его пульс. Шастун объяснил, что сей ранее неизвестный магической науке феномен, вероятнее всего, проистекает из нелюдского происхождения клыкастика, сообщил о ещё нескольких важных для дела нюансах его физиологии — например, о том, что суккубий голод выражается похолоданием рук, а серебро обжигает его только после нескольких часов соприкосновения, и скороговоркой перечислил всё, через что Арсу пришлось пройти: истощение, ожоги, использованные на нём целительские методы… Закончив с этим, Антон поведал и о не так давно свершившемся обмене и его необычных побочных эффектах.

Шастун чувствовал на себе слегка удивлённый взгляд Арсения. Ну да, подобная болтливость обычно была боевому магу несвойственна, но в данном случае он намеренно поделился максимально полным объёмом информации. Антон отдавал себе отчёт в том, что его целительские познания и навыки значительно уступают таковым у профессионального целителя, и очень боялся, что при лечении друга по незнанию упустил что-нибудь важное.

Если Елик-товарищ был невыносим, то Елик-целитель, молчаливый и собранный, производил чуть ли не чарующее впечатление. Антон внимательно наблюдал за тем, как давний соратник производит полную магическую диагностику его вампкуба, внимательно осматривает его шрамы, задаёт вопросы, вызнавая необходимые для дела нюансы. На какие-то вопросы отвечал Антон, ибо откуда нежитю знать названия применённых магом заклинаний, на какие-то уже Арсений, а на некоторые они оба лишь пожимали плечами, понятия не имея, что сказать.

Закончив с обследованием нежитя и вынеся вердикт, что Шастун сделал всё правильно, однако не помешает для укрепления здоровья и профилактики побочек попить кое-какие зелья, Елик перекинулся на нового пациента — самого Антона. Дескать, они с вампкубом единая магическая система, и потому стоит обследовать обоих, да и разве не интересно узнать всю полноту последствий обмена и дальнейшие перспективы?

В принципе, ничего кардинально нового Елик не сказал, но лишний раз убедиться в благополучном исходе и впрямь не помешало. Теперь Антон точно знал, что побочные эффекты обмена уже потихоньку пошли на спад и в ближайшие три-пять дней должны исчезнуть полностью, что очень обнадёживало — пусть Арс и был неимоверно понятливым напарником, всё-таки магическая зависимость от его прикосновений была крайне неудобна и неуместна. К примеру, в утреннем казусе, будь огонь Шастуна при нём, ему не понадобилась бы помощь вампкуба: он порывом воздуха развеял бы водную удавку, оттолкнул Елика от Серёжи и разделил их воздушно-огненным барьером, чтобы никто никому не навредил. А там со временем, глядишь, успокоились бы, пришли в себя, поняли, что это всё недоразумение…

Честно говоря, в утреннем происшествии виноваты были все.

И Арсений с Антоном, из-за сонливости забывшие вчера вечером предупредить, что в гостиной помимо Елика спит ещё один их друг.

И сам целитель, который вместо того, чтобы применить ментальную стихию и легко считать отсутствие дурных намерений в разуме Серёжи, спросонья выбрал воду, за что и поплатился парой неприятных минут.

И Матвиенко, растерявшийся при атаке водника: крикнул бы первым делом что-то вроде «Я здесь живу» или хотя бы позвал хозяев дома на помощь, тем самым косвенно подтверждая своё право находиться здесь, глядишь, и Елик бы успокоился.

Ну да ладно, чего попусту прошлое мусолить со всеми этими «если бы да кабы»? Как случилось — так случилось, этого уже не изменить, можно лишь сделать выводы из своих и чужих ошибок, принять их к сведению и жить дальше.

***

После обеда они все вчетвером заглянули к Лукерье. Дети были очень рады повторному визиту «дяди Волчека» (по прогнозам целителя бесконтрольные превращения туда-сюда могли продлиться даже дольше обычного, так что пришлось захватить с собой плед, дабы не смущать детвору наготой взрослого мужчины, если того вдруг опять перекинет в гномский облик), так что остальные без труда смогли уединиться с Лукерьей на кухне.

Вообще вампкуб изначально собирался возиться с детьми вместе с Серым, но Елик рассудил иначе:

— Раз уж ты, Шаст, — с момента повторного знакомства былое «Тёмыч» кануло в Лету, и все члены Пятёрки привыкли звать Антона по прозвищу и фамилии, — ударился в менталистику, есть смысл посмотреть, что ты там наворотил в её разуме, а заодно и показать кое-какие приёмы на будущее, мало ли, вдруг пригодится. Такие навыки лишними не бывают.

В итоге они все вчетвером стояли на кухне, и со стороны это наверняка смотрелось довольно странно: Елик придерживал лицо Лукерьи в ладонях, кончиками пальцев касаясь висков, Антон встал за его спиной и положил руки поверх бицепсов целителя, поддерживая контакт с его кожей, а позади него устроился Арсений, горячими ладонями привычно обхватывающий своего мага за талию.

— Бля, Шаст, убери подальше огненный поток, жжёшься! — поморщился Елик. — Ага, так лучше. Лукерья, смотрите мне в глаза и не сопротивляйтесь, вы и не почувствуете ничего. Тох, я сейчас скользну, а ты по моим следам, справишься? Или как маленького за ручку провести?

— Справлюсь, — фыркнул Антон. По следам менталиста высокой ступени погружаться в чужой разум проще простого: ты не теряешь себя, не рискуешь заплутать в пограничной зоне, просто становишься на проложенную более умелым товарищем колею и вмиг оказываешься в нужном месте. А по окончании совместного погружения с точно такой же лёгкостью выныриваешь.

По прошедшему через руки целителя импульсу ментальной магии Антон понял, что тот уже на месте, и, взглянув Лукерье в глаза и покрепче вцепившись в плечи друга, привычно скользнул по его следам, вмиг обнаруживая себя в том самом зале с попорченным вражеским менталистом шаром.

— Так-так-так, что тут у нас? — риторически проговорил Елик, и шар послушно продемонстрировал ему изолированное шастунскими щитами пятно чужого вмешательства. — Хм, оригинальный подход. Немного топорно, но для не-менталиста на удивление недурно.

В ответ Антон лишь пожал плечами. Ладони вампкуба, будто откликаясь на его движения, скользнули по коже, меняя положение для пущего удобства. Было странно находиться в чужом разуме и в то же время ощущать прикосновения Арса, не просто смутно чувствовать поддержку кого-то близкого, как при самостоятельном погружении, а точно знать, что это именно он стоит здесь, совсем рядом, помогая уже самим фактом своего присутствия.

Легко развеяв его щиты, целитель снял кусочек липкой мерзости, изолировал его каким-то особым заклинанием и засунул себе в карман — видимо, решил на досуге изучить образец магии загадочного врага. После этого Елик несколькими лёгкими движениями растворил лиловую гадость и принялся перебирать пальцами, будто играя на невидимом рояле, и в такт причудливому танцу его кистей перепутанные нити развязывались, отклеивались с неправильных мест, медленно меняли направление и срастались по-новому, именно так, как должны быть. Антону оставалось только любоваться его профессионализмом, запомнить хоть какие-то приёмы он и не пытался — столь тонкая работа по зубам только прирождённому менталисту.

Когда шар ассоциативных связей был приведён в порядок, Елик, улыбнувшись, сказал, что в присутствии Шастуна больше нет необходимости, и заявил, что сам он ещё немного задержится, чтобы поработать над чувством вины и прочими последствиями вмешательства злодея, а заодно и попытаться воспоминания глянуть. Антон, так и не покидавший его след, выглядевший как проложенная в асфальте лыжня, хотел было развернуться в обратную сторону, но не успел — с громким «THIS IS SPARTA!!!» целитель толкнул его в грудь ногой, придавая ускорение, и Шастун так и полетел спиной вперёд, прочь из чужого разума.

— Всегда хотел так сделать, — донеслось напоследок из скрывающего Елика холма, а в следующую секунду Антон уже врезался спиной в своего нежитя.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Арсений, удерживая его в объятьях и тем самым помогая сохранить покачнувшееся из-за резковатого выхода равновесие.

— Всё как надо, — улыбнулся Шаст, наконец обретая баланс. — Елик скотина, конечно, но Лукерью в норму привёл.

— Я всё слышу! — заявил целитель, не разрывая визуальный контакт с девушкой. Всё-таки у менталистов в плане погружений значительное преимущество.

***

Ближе к вечеру Шастун вновь начал замерзать, так что поспешил воспользоваться возможностью согреться без лишних свидетелей — Елик ушёл расколдовывать Диму. С утра этот извращенец настоял на своём присутствии при сём интимном процессе, мол, надо измерить температуру рук Шаста до, во время и после подпитки, исследовать то да сё… Бррр! Антону было дико неудобно, как морально, — попробуйте-ка поцелуйтесь с парнем, в то время как боевой товарищ неотрывно на вас пялится! — так и физически: Елик как клещ вцепился в его кисть, ибо заклинание действовало только при тактильном контакте, а Шастун, забывшись, пытался привычно положить её на спину Арса, погладить по шее или зарыться пальцами в густую шевелюру своего нежитя, и его дико раздражала невозможность сделать это.

Сейчас, заперевшись в спальне, — какое счастье, что Арсений не ограничился обычным поворотным механизмом ручки, а вставил в дверь комнаты полноценный крепкий замо́к, позволяющий закрыться на ключ! — они могли наконец-то чувствовать себя комфортно во время поцелуев. Антон, уже более-менее свыкшийся с суккубьестью, всё отчётливей различал даваемые разными эмоциями ощущения. Поначалу в касаниях губ Арса чувствовалась лёгкая досада вперемешку с облегчением, и Шастун поспешил приободрить его лёгкими нежными поцелуями. Затем в ласки вампкуба вплелась тихая радость и благодарность, и Антон невольно улыбнулся в поцелуй, но не слишком широко, чтобы натянувшиеся в улыбке губы не выскользнули из горячего плена Арсова рта. А потом будто плотину прорвало, и они жадно накинулись друг на друга, всем своим существом показывая, как сильно соскучились, даром что провели этот день рядом. Рядом, но не вместе, не в привычный полный контакт, а порознь, почти не прикасаясь друг к другу — вот и навёрстывали сейчас…

Их прервал звонок в дверь — хоть Елику и был выделен ключ, сам он провести Диму внутрь не мог, для пропуска любого нового гостя внутрь требовалось прикосновение одного из хозяев, Арса или Антона.

На прощанье чмокнув своего нежитя в кончик носа, Шастун пошёл открывать дверь. При виде друга Дима просиял и, дождавшись, пока Антон, не разрывая рукопожатия, втянет его внутрь квартиры, заключил в объятия.

— Шаааст! Я так соскучился! — наплевав на обычную сдержанность, воскликнул Позов, сжимая вновь обретённого друга так, что у Антона чуть кости не захрустели.

— Я тоже скучал, Дим, — заверил его маг, обнимая в ответ. Наконец, наконец-то последняя часть его исковерканной жизни вправилась на место, наконец-то все его друзья снова в порядке! Пусть на месте его прежней квартиры до сих пор пепелище, пусть многое изменилось, но самое ценное — его близкие — наконец-то вернулось на кру́ги своя́! Наконец-то всё стало почти как было!

В обнимашках в честь воссоединения друзей участвовал и закутанный в плед Матвиенко, ничерта не слышащий, но и без слов понявший, что наконец-то всё стало как надо, и Арсений, с удовольствием воспользовавшийся поводом лишний раз прижаться к своему истинному, и даже Паша с Лясей, даром что от их призрачных прикосновений по коже пробегали мурашки. Для полноты компании недоставало разве что Макара, но он человек семейный, зачем его без весомого повода от жены с детишками отрывать?

Когда восторги поутихли, Антон пригласил друзей в гостиную, заявив, что теперь, когда все в сборе, нужно по свежим следам собраться с силами и поразмыслить над делом, в которое они все оказались замешаны. Две головы лучше, чем одна, а уж семь и подавно!

Проследив взглядом за отправившимися в гостиную друзьями, Шастун заметил, что Елик не сдвинулся с места.

— А ты чего стоишь? Проходи, твоя квалификация менталиста очень пригодится.

Вздёрнув бровь и лукаво прищурившись, целитель странно улыбнулся:

— Ты что, серьёзно думал, что я прибыл один?