Лань Ань смерил их ледяным взглядом и отвернулся, делая вид, что не знает этих двоих.
— Ну же, брат, нам скучно вдвоём, присоединяйся!
— Даже не обсуждается, я не переношу алкоголь.
Цзян Янь демонстративно закатил глаза и залпом осушил чашу с вином:
— Зря.
Бао Шань расположилась рядом и осторожно держала фарфоровую чашу с прозрачным, словно вода, вином. Она уже поняла, что идеально продуманный план терпит крах, и от этого её настроение окончательно испортилось. Девушка начала корчить рожицы ещё старательнее, дабы Цзян Янь проявил больше настойчивости, но тот только развёл руками.
— Извини, сестричка, но тех, кто не умеет пить, всегда очень сложно уговорить, не так ли, А-Ань?
Глава клана Лань бросил на подстрекателя изничтожающий взгляд, как будто хотел обратить его в пепел, и продолжил аккуратно выводить иероглифы.
Глаза юной госпожи загорелись от возбуждения, и она полюбопытствовала:
— Твой старший брат не умеет пить? Ты видел его пьяным?
Юноша не спеша наполнил алкоголем опустевшую чашу и, подмигнув левым глазом, ответил:
— Ха-ха, конечно видел! Мой братик совсем не умеет пить, пару глотков и всё — здравый смысл отключается, не спасают даже наши особые способности, да, брат?
— Цзян Янь. Пей своё вино.
— Не злись, не злись! Я правда больше не буду!
На лице Бао Шань расцвела злобная улыбка: «Надо же, как здорово получается, значит, даже у этой ледяной глыбы есть слабое место».
С этими мыслями девушка вцепилась в пурпурный рукав Цзян Яня так, словно желала разорвать крепкую ткань. От этого юноша пролил полчаши вина на пол.
— А как? Как твой брат ведёт себя, когда напьётся? Расскажи мне!
Глава клана Цзян досадливо смотрел на пролитую «Улыбку Императора» и недовольно цокал языком.
— Прости, но думаю, А-Ань очень на меня обидится, если я скажу, — почувствовав опасность, юноша молниеносно сменил тему разговора. — Сестрёнка, я спросить хотел, почему ты с ног до головы в белом, что это за траурные одежды, кошмар просто. Я понимаю — мой старший брат, он всё время в трауре, но мой тебе совет, не копируй его дурные вкусы, лучше одевайся во что-нибудь яркое, больше идущее юной девушке.
Бао Шань злобно заскрежетала зубами:
— Одежду. Для. Клана. Выбирала. Я.
Глава клана Цзян раскрыл рот: «Попал…»
— Ууу, то есть… я хотел сказать: какая замечательная одежда, выглядит так утончённо и благородно, у тебя замечательный вкус! Кхм.
— Я убью тебя.
—…
Цзян Янь неловко улыбнулся. Аура ненависти и жажда расправы окружали его со всех сторон, не желая отступать. Юноше совсем не хотелось злить эту вспыльчивую девушку ещё больше, но, к несчастью, дразнить людей было его врождённым профессиональным навыком. Нужно было срочно искать выход из положения.
— Брат, сыграешь для нас на гуцине?
— М?
— С бумажной работой ты и после сможешь разобраться, а я так хочу послушать твою музыку, ну пожалуйста!
— Хорошо.
Юная госпожа бросила на Цзян Яня испепеляющий взгляд. «Неужели ты думаешь, что я не пойму, чего ты добиваешься? Хочешь избежать заслуженной расплаты? Ладно, в конце концов, я ни разу не слышала, чтобы эта ледяная статуя играла ради музыки, а не для сражения». С этими мыслями девушка залпом выпила наполненную чашу и сразу поморщилась. Она раньше не пробовала алкоголь и решила выпить всю чашу одним большим глотком так же, как Цзян Янь, что стало большой ошибкой.
Пока Бао Шань думала, каким способом лучше прибить раздражающего инициатора, заставившего её попробовать вино, до её ушей донёсся нежный мелодичный звук.
Лань Ань уже находился возле гуциня и мягкими грациозными движениями касался струн. Его тонкие пальцы летали над музыкальным инструментом, создавая чистую и невероятно красивую мелодию. Она завораживала любого, кто её слушал. В ней чувствовалась печаль и тоска, нежность и привязанность, а так же любовь. Музыка словно рассказывала о далёком, давно ушедшем прошлом, рассыпавшимся пылью в непрерывном течении времени, о потерянной и забытой всеми истории.
Девушка наполнила чашу вновь и поднесла её ко рту. «Как странно, мне казалось, что они примерно моего возраста, но почему сейчас я не могу избавиться от чувства, что они гораздо старше, что они знают то, чего не знаю я, и это знание ужасно? Интересно, хочу ли я это знать, или всё же нет?»
Девушка наклонила голову. В её памяти всплыли воспоминания детства, сохранённые глубоко в сердце. Бабушка была единственным человеком, кто по-настоящему любил и заботился о ней. Она жила в самом отдалённом и старом поместье Ордена, так как отец юной госпожи недолюбливал мать женщины, на которой его заставили жениться. Бао Шань запрещали часто навещать свою бабушку, но в те редкие дни встреч они вместе сидели возле старого пруда, находящегося внутри поместья, и рассказывали друг другу истории. Бабушка была больна и умерла, когда девушке исполнилось семь лет. Но юная госпожа лелеяла глубоко в сердце воспоминания о времени, проведённом с ней. Та любила рассказывать своей внучке сказки. Её самой любимой была история о двух богах, сошедших в мир живых.
***
Когда-то давным давно, когда человечество только появилось на свет, мы не обладали никакими силами и выживали с огромным трудом. Дикие звери, наводнения, холода и другие катастрофы преследовали нас повсюду. Так люди оказались на грани вымирания, и последние из выживших молили небеса о помощи.
Увидев беды человечества, два Бога, хранившие жизнь и смерть, сошли с небес, дабы помочь смертным. Они передали человечеству свои знания и открыли секреты Небес, научив контролю светлой энергии. Шло время, те, кто научился управлять светлой энергией, начали называть себя заклинателями и, используя полученные от Богов знания, создали города и империи. Люди жили в мире, помогая друг другу и передавая своим потомкам божественные знания.
Но однажды всё изменилось.
— Почему же мы, раса, обладающая огромными силами должны, подчиняться законам Небес? Разве мы не достойны того, чтобы жить вечно так же, как Боги? Зачем просить их о защите? Нам больше не нужна помощь, они уже не в праве зваться нашими учителями, мы превзошли их!
Люди не сумели справиться с собственной алчностью и пожелали большей силы. Они решили убить бога Смерти, ведь тогда человечество получит вечную жизнь. Но жизнь и смерть всегда вместе и не могут существовать друг без друга. Если исчезнет смерть, то исчезнет и жизнь. Монахи и отшельники, понимающие это, приняли сторону своих учителей.
Так началась война.
Землю покрыли бесчисленные тела умерших, и даже воды океана окрасились в кроваво-красный. Но тех, кто понимал истину, было гораздо меньше, чем тех, кто алчно жаждал силы. Они проиграли эту битву, и враги вторглись на священную гору, которую Боги выбрали своим пристанищем.
Когда два Божества сошли с небес, они приняли обличия живых, и в сражении Бог Жизни, пытавшийся остановить войну, был ранен. Увидев, что натворили люди, Бог Смерти разочаровался в них и, забрав Бога Жизни с собой, исчез.
В этой битве погибло множество людей, и их души, пропитанные ненавистью и обидой, не сумели найти покой. Так появилась тёмная энергия, противоположная светлой.
Святая гора, бывшая местом сражения, была пропитана Тьмой насквозь и стала самым гиблым местом в нашем мире. Она получила название Луань Цзан.
Прошли века, тысячелетия. Появление тёмных тварей, стало расплатой за грехи людей. Двое Богов исчезли из истории, а само их существование стало легендой.
Но ходят слухи, что они так и не вернулись на Небеса и всё ещё живут среди людей, наблюдая за нами с большой печалью, видя, как мы убиваем друг друга, вновь и вновь совершая те же самые ошибки.
***
Бао Шань опустила пустую чашу на стол, окружающие её предметы расплывались. Почему сейчас, слушая нежную музыку Лань Аня, она вспомнила эту сказку? Хотя, какая разница? Глаза слипались, и ей очень хотелось спать. Как же так получилось, что она напилась быстрее Цзян Яня? Уже сквозь сон и мягкую мелодию она услышала нежный голос юноши, одетого в пурпурное ханьфу:
— Брат, знаешь, я на самом деле очень рад. Наконец-то ты сумел сблизиться с другими людьми.
— Я не сближался.
— Даже если так, я всё равно рад. Кажется, наша сестрёнка заснула, нужно отнести её в кровать.
— Мгм, я сам отнесу.