Твои руки касались воды. Рассвет разошелся ситцем по морю, солнечный луч плел нить — так соткано было платье, так по телу ползли сады. Раскованы льды, внутри — только тепло и свет, и звезды тебе покорятся — покоиться будут в глазах-сундуках; на концах пальцев — судьбы людей; в стане туманном вижу апрель. Моей любви — в руках невидимых тьма, да только их, верилось, не коснешься ты; мои руки остры — твое платье-сады не порвать бы. Борясь с искажением мглы, ты шла, и луна тобой любовалась, закрыв глаза (ослепляла твоя ходьба). Тобой, смелой, гордились львы; тобой восхищались жрецы. И слезы твои обернулись бы пылью, и пыль превратилась б в цветы, но, надеюсь, не будет слез, будут только мои стихи. Твое платье я шнуровала, но небеса одарили тебя зарями, время запутали в волосах. Людям дан лишь взмах — то ли крылом, то ли мечами; момент — на один восход; один миг на то, чтоб убить; чтобы создать — времени мало. У тебя ж за спиной теперь — вечность, а у меня — лишь один исход: (пусть времени нет и не хватит), тебя любить (и страдать от тебя).