Почему о минусах человеческого организма еще не слагают баллады? Как лежать в одной позе несколько часов?

Экубо честно пыталась дождаться подъема Рейген и не покидать диван: та до сих пор сопит и вряд ли поблагодарит за шум с утра. Раны от напряженной недели надо зализать долгим сном на выходных.

Кстати о ранах…

Бинт на ладони напомнил о вчерашнем вечере: он закончился шипением Рейген в свете зажигалки что-то про «ум, который явно не прилагался к телу» и забавное подражание медсестре.

Во втором часу дня Экубо готова взвыть от затекшей спины и понимает, что вот она – та грань возможностей. Время прыгать на чужую кровать.

Рейген ворчит и натягивает одеяло на голову, сонно молит о пяти минутах и отбивается от щекотки. Экубо не выглядит озабоченной или унылой – она шутит, подкалывает и дерется с Рейген подушками во имя справедливости, хотя есть кое-что, о чем она умолчала.

Сегодня это тело умрет.       

Рейген поет в душе и жутко фальшивит.

Насвистывает незнакомую Экубо мелодию себе под нос, пока они идут из супермаркета, возвращается за кошачьим кормом и убивает добрую четверть часа рядом с облезлым беднягой.

Выбирает галстук из двух идентичных фиолетовых, гадает, какой тип клиентов попадется завтра: доверчивые богатеи или трусливые скептики. Вторые, кстати, не такие уж и нигилисты – тратят деньги с хмурыми лицами, будто это не у них все внутри дрожит от страха увидеть духа еще раз.

«Я, конечно, Вам не верю, но заплачу внушительную сумму, только бы избавиться от призрака моей убитой прабабки. Но ваша контора бесполезна».       

Хоррор занимает Экубо и Рейген до вечера: они смеются в голос над недогадливым убийцей и над тем, как он сам не умер до событий фильма с таким интеллектом. Им уютно в домике из пледа, хотя и недостаточно тепло.

Рейген разливает саке, пародируя богатую даму в мехах, и говорит, что надо купить новый чайник: она пьет только кофе из турки, а Экубо приглянулся зеленый чай.

«В кастрюле воду кипятят только дилетанты».

Алкоголь приятно согревает, тело Экубо кажется ей не таким деревянным, и она не сопротивляется, когда Рейген тянет ее за руку танцевать. Кухня выглядит еще меньше, Рейген – слишком притягательной, ее прикосновения по отмирающей коже пускают новую волну огня.

Суставы еле поддаются. Экубо больно.

Рейген прижимается ближе, они качаются под медленный трек; его мотив уже бросает попытки побороть отказывающий слух, но Экубо не останавливается, она не хочет останавливаться. Экубо приятно, когда губы Рейген касаются ее шеи.

Они засыпают в одной кровати посреди книг и рабочих журналов.

Воздух со свистом влетает в комнату, покачивая шторы, а у ночника перегорает лампочка.

Луна отражается от лица Рейген, и оно будто светится в темноте; Экубо думает: Это самое, блять, прекрасное зрелище на свете.

В понедельник утром это тело вздыхает в последний раз, а Рейген больше не видит Экубо в обличии духа.