Саша выглянула в окно и радостно крикнула: "Яш, тут закат совсем золотой! Посмотри на этот свет, он же волшебный!" Для Яны последнее слово было не просто красивым эпитетом. Она позвала Сашу на кухню и поставила на стол два бокала. Саша, чтобы не сидеть без дела, взяла с подоконника акварель и чудом уцелевший среди череды набросков обрывок бумаги. Яна достала с верхней полки над раковиной изящные водяные часы и, перевернув, поставила посередине стола.

— Они что, не работают? — спросила Саша, увидев, что вода в часах не переливалась, а застыла каплей.

   Яна наливает в бокалы вино из света, собранного с виноградных листьев. Грани старого хрусталя играют лучиками прошлогоднего солнца, перебрасывают их одна другой. Саша осторожно старается их поймать кистью, прижать к листу акварельной бумаги, но они ускользают, оставляя только свою яркую цветную тень. Звук укулеле в Яниных руках гонит по поверхности вина мелкую рябь, Саша смеётся: теперь сначала ловить разбежавшиеся вспышки света. Вину нравится эта игра, оно переливается в такт мягким струнам, и Саша, глотнув, поёт о солнце и тягучих, как патока, волнах летнего жара, на которых можно плыть, даже не доходя до моря. Или это, как Яна и говорила, поёт само вино?

— Тебе стоит петь чаще, — говорит Яна. — У тебя хорошо получается.

— Это не я, — смеётся в ответ Саша. — Это всё твоё вино. Когда мы откроем дождливую настойку, я охрипну и буду каркать, как ворона на сосне.

— Когда-нибудь будет время прозвучать и вороне, — говорит Яна и начинает новую мелодию. Летнюю, мелодию скворцов и жаворонков, не воронью.

   Дрожащая капля сорвалась и упала на стеклянное дно нижней части клепсидры, вода закапала, отсчитывая время. Ярко-жёлтое закатное солнце опустилось пониже, обрело малиновый оттенок, обрызгало крыши города алой бронзой, и золотая виноградная магия закончилась. Для Яны и Саши чуть позже: им не хотелось оставлять песню лета недопетой. Укулеле возвратилось на место на стене, и Яна убрала в шкаф гранёные бокалы и водяные часы. До следующего правильного заката.