Под вечер бессмертный встретился с Бэрси и эльфийкой. Они решили, что переговоры лучше назначить на полдень через день – все успеют отдохнуть и выспаться. Элиан пребывала в восторге, разве что в ладоши не хлопала. Она счастливо рассказывала о нагах и искренне надеялась на взаимную симпатию наследника. Ее радовал тот факт, что наги живут очень долго и до ее совершеннолетия принц сих земель особо не постареет.

     Вообще, у оборотня был и запасной план - он заранее обговорил его с Главой Высокого Дома Темных Эльфов. На случай, если Элиан будет так же полна решимости и захочет этого брака, на Варди возложили полномочия временного опекуна, и он мог позволить эльфийке обручиться, а кроме того, договориться о более ранних сроках свадьбы при условии, что с девушкой будут обращаться достойным образом.

     Самой дроу это не сообщалось, чтобы не повлиять на ее реакцию, а вот Аластер был в курсе. После увиденных воспоминаний он был уверен в том, что рабыней или служанкой Элиан не сделают. Она станет полноправной супругой со всеми вытекающими последствиями. Вампир аккуратно намекнул Бэрси о своих знаниях, когда эльфийка вышла.

     - Насчет вашего опекунства, - Аластер лениво перебирал цветные камушки в вазе. – Вы вполне можете распоряжаться судьбой того волчонка.  

     - А почему вас это волнует? – Бэрси налил себе стакан воды.

     - Ну, если вы перестанете за него трястись, - Ламиа ядовито улыбнулся, - то он попадет в хорошие руки.

     - Лучше, чем мои? – Бэрси поперхнулся.

     - Думаю, да, - серьезно ответил Аластер.  

     - Приму к сведению, - задумчиво кивнул оборотень.

     - Я пойду. Приятного вечера, господин Варди, - Аластер с улыбкой сделал местный жест уважения.

     - И вам, господин Ламиа, - Бэрси сжал губы, скрывая довольный оскал.

     Вампир вернулся в свои покои. На прикроватных тумбочках горели ароматические лампы, источая насыщенный запах розы снов, окутывая своими парами помещение. Этот аромат не казался удушающим - сладковатые нотки, наоборот, приятно дразнили ноздри, поэтому Аластер не стал их гасить и не открыл окна.  

     Ламиа переоделся в халат, хотя необходимости в этом не было. Нужно создать видимость сна, если нагрянет незваный гость. В этом замке каждый вампир будет притворятся спящим, не показывая своих истинных возможностей.

     Войдя в уборную, Аластер задумался над тем, какой из настенных квадратов за что отвечает. В комнате была только большая ванна, все остальные предметы скрывались за мраморными плитами. Пожав плечами, он надавил на одну из пластин, и сбоку тут же появился шкафчик с полотенцами. Еще одно нажатие - и литая раковина выдвинулась из стены. Мужчина умылся, собрал волосы в свободную косу и вернулся обратно в спальню.

     Взяв верхнюю книгу из стопки, принесенной слугой, Аластер удобно расположился посреди ложа и погрузился в чтение. Он отмечал некие различия в привычках и действиях нагов по мере того, как углублялся в текст. Все же менталитет у них очень разнился. Аластера смутило несколько терминов в книге, но автор не расшифровывал их значения или сути. Персонаж, от лица которого велось повествование, был богат, владел особняком, производством и слугами. Его мало волновали политические вопросы - он просто прожигал жизнь в достатке и удовольствии. Каждый вечер к нему приползал один из слуг, купал его, готовил ложе и помогал уснуть. В чем именно состояла эта помощь, отчего-то не упоминалась. И это стало интересно.

     Ближе к середине книги Ламиа почувствовал слабость и легкое возбуждение, хотя сюжет к подобному не располагал. Объяснения упадку сил он в данный момент найти не мог: такое состояние возникало лишь при продолжительном голоде. Желание же чужих ласк вообще не вписывалось в обстановку. Тело реагировало весьма странно. Аластер постарался успокоиться, но напряжение в паху только увеличивалось, настойчиво требуя прикосновений. Руки и ноги постепенно наливались тяжестью, словно их наполнили горячим свинцом и медленно остудили. Чтение отвлекало плохо, так как проснувшееся достоинство уже ломило от бездействия.

     Аластер начал понимать, как чувствуют себя существа в период болезней или ранений. Тело не слушалось как прежде и жило отдельно от разума. Ламиа огляделся, выискивая в комнате виновника накативших ощущений. Взгляд упал на лампы с эфирными маслами, сразу подсказывая ответ. Оперевшись на локоть, мужчина хотел задуть фитиль, но ватная рука подогнулась. Обложив весь белый свет отборными ругательствами, Аластер откинулся обратно, раздумывая, как ему попасть с середины на край ложа.

     Его мысли прервал стук в дверь, чему Ламиа несказанно обрадовался. После разрешения в комнату вполз красный наг.

     - Погаси лампы и приоткрой окно, - лениво приказал он.

     - Как пожелаете, - Инрис задул огоньки один за другим. – Они помогают заснуть, сон с этими маслами необычайно крепок.

     - Для меня это тяжелый запах, слишком сильная концентрация.

     - Простите, господин Ламиа, я не знал, - виновато произнес Инрис.  

     Аластер сделал огромное усилие, дабы вновь поднять книгу и продолжить читать. Открывшееся окно не принесло мгновенного облегчения: нужно было дождаться, пока пары выветрятся. Наг тихо подполз к огромному ложу, остановившись у самого края. Вампир перевел на него взгляд, ожидая дальнейших действий.

     - Вы позволите помочь вам и подготовить ко сну? – спокойно спросил Инрис.

     Бровь Аластера заинтересованно вскинулась, словно задавая немой вопрос. Таинственный факт из романа сейчас мог раскрыться. Коротко кивнув, он дал разрешение. Наг развернулся спиной, присел на матрац и продвинулся дальше, медленно уложив длинный хвост на постель. Глаза вампира удивленно округлились, но он даже вскочить от возмущения не мог.

     - Что ты делаешь? – недоуменно прошептал Аластер.

     - Я действую согласно вашим указаниям. Служу так же, как и любому уважаемому нагу, традиционным для нашего народа способом, - Инрис придвинулся вплотную.

     - У всех гостей такой сервис?

     - Нет, только у вас. Другие не просили, - наг накрыл ладонью изнывающий член Аластера.

     Тихо прошипев, вампир не смог отстранить чужую руку. Тяжелое тело не слушалось, а яркое прикосновение еще больше способствовало этому. Пока Ламиа искал в себе силы, дабы прогнать молодого нага, тот проворно развязал халат и, наклонившись, лизнул скользким языком головку. Аластер зажмурился, понимая, что проигрывает сам себе. Незнакомое масло сделало свое дело, парализуя его и безгранично возбуждая, оставляя только один низменный инстинкт.  

     Бережно сомкнув губы на откликающемся на ласки достоинстве, Инрис плавно опускал голову вниз, поглощая сантиметр за сантиметром. Аластер пораженно раскрыл глаза, так как в определенный момент и в этой позе член должен был уже упереться в горло, но он продолжал проникать, словно стенки глотки расступались под его напором без возникновения рвотного позыва. Когда наг коснулся паха Аластера носом, он сглотнул, сжимая в себе плоть, вызывая громкий стон и легкую дрожь. Нечто тонкое обвилось вокруг основания, поднимаясь тугим кольцом по всей длине вместе с губами нага.

     Придержав плоть пальцами, Инрис оставил во рту только головку, вокруг которой кружилась тонкая ленточка, дразня уздечку и маленькую дырочку. Неспешные ласки перетекали в медленное погружение, обжигая теплотой и сдавливая новым спазмом горла. Наг не торопился, слегка меняя угол и движение загадочной ленты, заставляя Аластера глубоко дышать.

     Отчего-то эти красные волосы, рассыпанные по телу и подушкам, выглядели правильно, словно знакомо, однако у вампира никогда не было любовников с шевелюрой подобного оттенка. Аластер терялся в собственном удовольствии, подогретом дивным цветком и искусными умениями Инриса. Каждое глубокое проникновение удавалось прочувствовать необычайно четко, как будто его топили в поразительном наслаждении.

     Наг выпустил достоинство мужчины, позволяя тому слегка охладиться. Наклонившись ниже, он мягко лизнул основание члена, обхватывая лентой, и повел вверх, дразня Аластера еще сильнее. Ему все же удалось поднять руку и, отведя занавесу волос в сторону, разглядеть тонкий розовый язычок, который обвился вокруг его члена. Ладонь, придерживающая пряди, легла на затылок Инриса, фиксируя локоны, словно гребень, оставляя возможность наблюдать за действом.

     Оба языка проворно заработали на головке, окутывая лаской и вылизывая выступающие капельки смазки. Лента нежно прикоснулась к дырочке, когда влажный рот сомкнулся на плоти, а после проникла в уретру, скользя внутрь вместе с опускающейся к паху головой. Ламиа задохнулся в немом крике, когда спазм стенок горла прошелся волной по всей длине. Рука против воли надавила на затылок, перекрывая нагу возможность отстраниться. Мышцы горла начали перекатываться, словно заглатывая плоть еще глубже, продвигаясь дальше в попытке оторвать столь важную часть тела. Вампир ощущал себя мышью, попавшейся голодной змее, которая лениво поглощает жертву.

     Тонкий язычок юрко прокручивался в узком проходе, обостряя ощущения настолько, что они граничили с фантазией. Подобного Аластер никогда не испытывал, да и представить не мог о существовании настолько пугающей и удивительно развратной техники доставления удовольствия. Все прошлые любовники, пытающиеся покорить его оральными играми, меркли в сравнении с Инрисом. Вот за чьими услугами выстроилась бы очередь в бордель, причем не в один километр.  

     Аластер ослабил хватку, однако наг не отстранился, продолжая изысканную пытку, все быстрее сокращая мышцы. Казалось, что он с огромной скоростью скользит по всей длине плоти, но его голова оставалась неподвижной. Напряжение в паху достигло своего апогея, скапливая мерцающие искорки со всего организма, призывая к себе. При этом что-то мешало разрядиться, выплеснуть наружу тяжесть и болезненное наслаждение.

     Ламиа поражался, как его еще не подкидывало над ложем и он мог относительно спокойной переносить то неописуемое блаженство, что испытывал. Роза снов преподнесла ему интересный подарок, обездвиживая тело и обостряя возбуждение. Скорее всего, Инрис тоже недоумевал от стойкости и холодной реакции вампира. Если бы не это коварное растение, то подобного акта насилия над Аластером вообще бы не произошло. А никак иначе эти туманящие разум ласки назвать было нельзя.

     Чувство того, что он сейчас взорвется изнутри, полностью завладело его телом. Мешающая пробка не давала излиться, а сильные стенки, не сбавляя темпа, волной прокатывались по достоинству Аластера. Находиться на грани так долго становилось мучительно, хотелось хоть что-то сделать, дабы почувствовать уже пьянящую слабость и легкую дрожь.  

     - Тьма всемогущая, - прохрипел он.

     Аластер бы не понял, что наг начал движение головой, если бы не рука на затылке. Плоть быстро погружалась во влажный рот и выскальзывала обратно, даруя иную ласку. Широкий язык напрягся, кончиком прочерчивая линию по всей длине, вдавливаясь в член. Мягкие губы бережно обхватывали ствол, контрастируя с другими ощущениями.  

     Тонкая лента быстро пропала из уретры, перемещаясь на головку, обвиваясь тугим кольцом. Полученной свободы было достаточно, дабы излиться в умелого нага. Судорога краткими импульсами била тело, пока рваные потоки семени заполняли рот. С продолжительным стоном напряжение покидало Аластера, преподнося долгожданное блаженство и легкость, пока Инрис слабо посасывал плоть, поглощая все до последней капли.

     Облегченно выдохнув, Аластер наблюдал, как заботливо Инрис вылизывает его достоинство, словно нежно прощаясь, но уже не дразня, а скорее успокаивающе. Он мягко запечатал поцелуй, проведя несколько раз пальцами от основания вверх. Наг облизал губы, запахнул халат и неспешно слез с ложа.  

     - Завтра для этого не приходи, - устало выдохнул вампир.

     - Вы остались недовольны? – с печалью спросил Инрис.

     - Слишком доволен, - сознался Аластер. – Посему, если это повторится, я не смогу побороть себя и увезу тебя домой.

     - Я рад, что сумел угодить вам, - улыбнулся Инрис, элегантно приподнимая ладонь в уважительном жесте.

     - Спасибо, сегодня ты мне больше не понадобишься, - Аластер поднял тяжелую руку и потер глаза.

     - Как пожелаете. Доброй ночи, господин Ламиа, - наг тихо зашуршал, выползая из комнаты и прикрывая за собой дверь.

     Аластер остался лежать неподвижно, только высоко поднимающаяся грудь выдавала его состояние. Все до единой мысли покинули голову, позволяя ему нежиться в спокойствии. Легкое покалывание в теле было сродни отпускающему напряжению, когда мышцы затекают и возобновляется кровообращение.  

     Выровняв дыхание, Аластер бездумно смотрел на звездное небо сквозь огромное окно. Подобное умиротворение можно было сравнить со сном, ласково забравшим наследника Высокого Дома в свои объятья. Он разглядывал бесчисленное множество ярких песчинок на темном полотне, не пытаясь их сосчитать, просто наблюдая за их мерцанием, за светлеющим горизонтом и ореолом восходящего солнца, знаменующего начало нового дня. И он впервые за долгое время почувствовал себя отдохнувшим.