Проснувшись на рассвете, Цинхуа первым делом сменил компресс на лбу неподвижно лежавшего Мобэя. Он с чрезвычайно сильным чувством вины смотрел на побелевшего и уже не метавшегося в горячке ведьмака. С каждой минутой чародей корил себя за случившееся всё больше и больше.

Цинхуа со вздохом встал с кровати и быстрыми маленькими шажками направился к выходу из комнаты, но опомнился около старой двери и остановился. Он, теребя в руках хрусталик, висевший на бархатке, пытался вспомнить хотя бы одно не боевое заклинание защиты. В итоге он решил сделать проще: найдя в сумке, которую он вчера оставил на лошади, прозрачный аккуратный череп какой-то птицы, он влил туда магическую силу, до крови прокусил большой палец и провёл им по лбу черепа. Вокруг него постепенно начала нарастать плоть, а вскоре появилось и оперение. Чёрная пустельга склонила голову, ожидая команды создателя. Она клювом взъерошила необычно аккуратные для птицы перья и взлетела на верхнюю балку прямо над входом в комнату. Чародей закрыл глаза и прошептал заклинание — в следующую секунду он взирал на комнату с высоты той самой пустельги, затаившейся в тени, отбрасываемой подкосившимися от сырости стенами.

Дав мысленную команду стеречь вход в комнату и сообщить ему о непрошеных гостях, если таковые будут, Цинхуа наконец вышел из таверны со стороны чёрного входа, предварительно начертив там руну портала, чтобы оказаться тут как можно быстрее в экстренной ситуации. Чародей вернулся в нечто отдалённо напоминающее конюшню и вывел Келпи, лошадь Мобэя, на тротуар. Несмотря на то, что в городе было запрещено скакать галопом, он всё равно взял её с собой. Цинхуа настолько привык к компании ведьмака и её компании, что теперь, оставшись в одиночестве, не мог перестать терзать себя далеко не радужными мыслями.

Ещё с утра он почувствовал, как связь между ней и его душой почти угасла. Это отозвалось ноющей болью, но чародей не сожалел о своём выборе.

Келпи, почувствовав меланхоличное настроение человека, уткнулась мордой ему в щёку и фыркнула.

— Да, малышка, прости, — рассмеялся Цинхуа, — совсем забыл о своём обещании.

Лошадь фыркнула ещё раз и послушно последовала за ним к ближайшему рыночному ларьку, наполненному разнообразными фруктами, и, выбрав красное сочное яблоко, уставилась на человека. Цинхуа достал пару припасённых медных из кармана штанов, вручил их в руки торговцу, после чего забрал яблоко и отдал его Келпи. Та активно зашевелила ртом и с куда большей охотой чем прежде последовала за человеком.

— Ну что, подруга, пойдём спасать твоего хозяина? — спросил у лошади Цинхуа и, получив ещё один, но уже довольный фырк, погладил Келпи по носу и направился дальше вдоль прилавков.

Он и Мобэй однажды проходили через этот город и выполняли вместе заказ, как выяснилось позже, на древнюю горгулью, жившую несколько веков под домом и выдававшую себя за древнее божество. К её чести, иногда она действительно помогала. Знакомый прибожек по имени Шурка — Цинхуа очень долго не мог запомнить её имя, всё же во времена Первого Сопряжения люди, населявшие континент, имели другую культуру — помогла им выселить горгулью из дома, к которому почему-то была сильно привязана. Однажды она обмолвилась об одной онейромантке и с грустью покрутила растрёпанную косичку блондинистых волос. Они не стали расспрашивать дальше, видя, что для прибожка эта тема была солью на свежую рану.

Сейчас Цинхуа снова направлялся в этот дом, чтобы найти Шурку и просить о помощи: ему нужно было найти порошок из рога суккуба. Он мысленно застонал: найти суккуба в принципе было почти нереальной задачей, так как эти полудевушки отлично прятались в лесах, так ему ещё и надо было как-то достать драгоценный рог, служащий самой большой гордостью среди их соплеменниц.

Дверь старого дома, принадлежащего буйному прибожку, из-за которого этот дом снова начал называться проклятым, была открыта. Но Цинхуа всё равно вежливо постучал, прежде чем войти. Зная характер Шурки, она могла и прогнать его, если кто-то помешает ей, когда она не в духе. Дверь дома сама открылась перед ожидавшим подобных фокусов чародеем, и тот уверенно сделал шаг вперёд. С лестницы на втором этаже послышался смех, а входная дверь захлопнулась с грохотом у него за спиной, слегка ударив гостя по спине. Цинхуа недовольно буркнул себе мягкое ругательство под нос и поплёлся на второй этаж по скрипучей прогнившей лестнице. Она прогибалась под его весом, то и норовя провалиться вниз.

На втором этажа его ждала покачивающаяся дверь, к которой был прикреплён симпатичный рисунок люльки, накаляканный на пожелтевшей от времени бумаге тупым чёрным угольком. Цинхуа устало вздохнул: он уже несколько раз проходил эту викторину для особо впечатлительных, в первый раз испугавшись внезапного появления Шурки из камина. Если бы не Мобэй, то он бы никогда и не узнал, что тот маленький чумазый дьяволёнок — это игривый маленький прибожек, отчаянно хотевший внимания.

— Шурка, это я, Цинхуа, — прокричал он, понимая, что в третий раз не осилит выполнения этих крайне занимательных ребусов. — Прости, я очень спешу, давай поиграем в другой раз? — предложил он прибожку, чтобы та не слишком сильно разочаровалась.

С громким хлопком, особенно хорошо слышимым в тишине одинокого дома, у порога появилась маленькая зелёная девчушка с глубокими карими глазами. Она недовольно скрестила руки на груди и вздёрнула носик.

— Как поиграть — так спешишь, а как помоги — так пожалуйста? — дерзко задала она риторический вопрос и внимательно осмотрела напряжённого Цинхуа. Она отметила её отсутствие на его поясе и заметила что-то давно знакомое у него в глазах. — Что-то с ним случилось?

Цинхуа мог только кивнуть.

— Тогда дело серьёзное, — заключила прибожек и села на кровать с дырявой простынёй. — Рассказывай.

Чародей придвинул стул, стоящий около комода, и, сев напротив Шурки, рассказал всё с самого начала и остановился на самом главном — поисках рога суккуба.

Прибожек нахмурилась. Она встала, подошла к столу с кучей угольных рисунков и начала их перебирать. В конце концов, наткнувшись на нужный, она стиснула его в руке и всучила его Цинхуа.

— Вы помогли мне однажды, и я верну вам долг, только одного прошу: не убивай её, хорошо? — сказала она, прежде чем отпустить руку чародея. На бумажке было написано одно название: «Дом развлечений Илю». — Ты сможешь найти вход туда на территории Короля Нищих. Пароль я не знаю, но можешь поспрашивать у калек, выпрашивающих деньги на улице.

— Спасибо, — поблагодарил прибожка Цинхуа и направился к лестнице.

Шурка грустно посмотрела ему вслед. Она бы помолилась за него Вечному Огню, но не могла, поэтому просто пожелала ему вслед удачу. Этот ведьмак напомнил ей одного старого знакомого, который открыл ей глаза, когда та ещё сторонилась людей и хотела избавиться от надоедливой онейромантки. Кто бы мог подумать, что она станет ей первым настоящим другом? Шурка едва дотронулась до всё той же растрёпанной золотистой косички и посмотрела на пыльную расчёску, лежавшую рядом с застеленным зеркалом. Один ведьмак вместо того, чтобы убить её, помог, а второй вместо того, чтобы изгнать, вернул дом. Она хихикнула, сняла с зеркала покрывало и улыбнулась отражению, в котором увидела не только себя, но и Корину.

Выйдя из дома, чародей сразу же направился к аллее Короля Нищих. Найти её было непросто, но для человека, которой провёл в подобных злачных местах половину детства, задача облегчалась в несколько раз. Создав маленького воробушка, а не пустельгу, как Цинхуа обычно делал без хрустального черепа, он наблюдал за городом с высоты птичьего полёта и вскоре заметил нужный район. Вернув сознание в своё тело, он взял Келпи за поводья и кинулся в северо-западную часть города.

У входа на территорию Короля Нищих любого входящего ждал сторож, запрашивающий особый пароль или сдирающий кучу денег за вход. Ни того, ни другого у Цинхуа не было. Поэтому, постучав в дверь, он первым делом наложил Аксий на стража — это было лучшее, что пришло ему в голову. Идея была бы хороша, если бы на его месте находился Мобэй, не имеющий таланта к магии от слова совсем. Но его здесь не было, поэтому сторож, оглушённый усиленным в сто раз и без того сильным ведьмачьим знаком, тупо уставился на чародея, ожидая его приказаний. Цинхуа запаниковал: он совершенно не думал о том, что ведьмачий знак в руках чародея может оказать подобный эффект. У открывшего рот сторожа по подбородку начала стекать слюна.

— Пропусти меня, — наконец переборов панику, приказал Цинхуа, и охранник повиновался его словам. — Простите, — бросил он, прежде чем вырубить охранника целенаправленным Аардом. — Ладно, признаю, эти знаки могут быть полезны, — пробурчал себе под нос чародей, который до этого считал ведьмачьи знаки просто детским развлечением.

Отвратительный запах помоев, смешанных с грязью и потом, наполнил его нос, как только он отошёл от входа дальше, чем на пять метров. В глаза сразу же бросились не самого привлекательного вида шлюхи, пытающиеся привлечь клиентов, и распивающие спиртное нищие, похабно отпускающие шутки в сторону официанток, которые выглядели куда привлекательнее шлюх и выполняли те же услуги за чуть большую цену. Цинхуа отвёл взгляд, но наткнулся лишь на менее привлекательную сцену, происходящую за углом дома. Он тут же отвернулся: на этой стороне шлюхи хотя бы наполовину одеты.

Он издалека приметил ярко-красную вывеску, выделяющуюся живостью среди всеобщей атмосферы безысходности. Она красным пятном привлекала потенциальных клиентов, словно животных. Вульгарная рекламная листовка на стене с симпатичной танцующей женщиной прямо заявляла о назначении данного заведения.

«Ну почему это всегда бордель? — внутренне взвыл Цинхуа. — Почему суккуб не может устроиться секретарём, например, или травником?»

Чародей отворил двери заведения и даже приятно удивился, поняв, что бордель обустроен весьма неплохо, несмотря на витающий в воздухе запах секса и неприличные стоны, доносящиеся из-за соседней стены.

Немолодая женщина с милой улыбкой подхватила обомлевшего чародея за руку и повела его вглубь увеселительного заведения.

— Милый мой, — буквально промурлыкала она, проведя острыми ноготочками по его подбородку. — Надеюсь, ты пришёл к нам устраиваться на работу?

Цинхуа покраснел до кончиков ушей и отпрыгнул от женщины, как от огня. Та гортанно засмеялась.

— Какой строптивый и симпатичный, на тебя был бы большой спрос, — продолжала издеваться женщина. — Ладно-ладно, я по одежде вижу, что ты не из наших, — наконец перестала смеяться она, и её лицо вмиг приобрело серьёзный оттенок. — Что тебя привело сюда, лапуля?

Цинхуа, всё ещё отчаянно краснея и не зная, принимать слова женщины за комплимент или оскорбление, унял дрожащие руки и ответил:

— Я ищу… Сю Сюань, — он увидел имя суккуба на одной из листовок, висевших за спиной хозяйки.

— О, захотелось острых ощущений? — наигранно удивилась хозяйка, наблюдая за тем, как Цинхуа сделал ещё один шаг назад.

— Н-нет, — он замахал руками, — Мне нужно у неё кое-что спросить…

— А, поняла, ты девственник, да? — Цинхуа поперхнулся воздухом и сильно закашлялся. — Да-а-а, — протянула хозяйка. — Она на третьем этаже, в комнате номер пять.

Цинхуа склонил голову и поблагодарил женщину.

— Котик, если ты когда-нибудь останешься без денег, то я с удовольствием приму тебя на работу! — бросила хозяйка вслед почти что убегающему чародею и весело рассмеялась. — Я серьёзно!

В душной комнате стоял запах лавандовых благовоний. Суккуб, раскрашенная белой краской на манер дриад, сидела около зеркала и расчёсывала мягкую шёрстку на ногах. Она почувствовала сильное магическое присутствие и подскочила с места, словно сумасшедшая, приняв оборонительную стойку.

Дверь открыл миловидный парень, по виду которому не дашь больше двадцать пяти, но инстинкты никогда не обманывали её, она поняла это по выражению лица парня, которое приняло скорбный вид.

— Может, мы сможем договориться без лишнего насилия? — с надеждой спросил он.

— Чародеев не обслуживаю, — сказала суккуб, не изменив позы.

— Я сюда не за, кхм, обслуживанием пришёл, — немного смутился Цинхуа. Суккуб не расслабилась.

— А за чем? — поинтересовалсь она, сощурив глаза.

— Мне нужен кусочек твоего рога.

— С ума сошёл, чародей? — суккуб отскочила к тумбочке и нащупала рукой нож.

— Тогда у меня нет выхода, прости, — сказал он и провёл рукой в воздухе. — S’omnus.

Суккуб упала без сознания на яркий ковёр, а Цинхуа поднял упавший с тихим стуком нож и отпилил кончик её рога. Перенеся её на кровать и оставив на столе небольшую компенсацию, он выскочил в окно, выходящее на балкон, затем перелез за крышу и спустился по лестнице вниз. Затем нашёл Келпи и прошёл мимо валяющегося на земле стражника на улицы города.

Он прошептал под нос заклинание переноса и оказался рядом с чёрным ходом таверны, где он до этого начертил знак. Чародей отвёл лошадь в подобие конюшни, затем вернулся в комнату, по дороге поздоровавшись с хозяином таверны.

Цинхуа положил рог в сумку, стоявшую рядом с кроватью Мобэя и невольно скользнул по его телу глазами. Тот всё ещё выглядел бледнее простыни, на которой лежал. А холодный пот стекал по его шее.

— Мне так жаль, — прошептал чародей, прижимая ко лбу холодную ладонь. — Я всё исправлю, обещаю. Я никогда тебя не брошу, помнишь?