Впервые за несколько лет Цинхуа чувствовал столь острую безысходность.

— У тебя есть ещё пару минут?

— У Погга нет минут…э-э-э…у Погга есть камни, хочешь? — ответил ему скальный тролль, установить связь с которым тщетно пытался чародей уже минут пятнадцать.

Обрадовавшись возможным лёгким деньгам, которые в теории стали бы последней крупицей долга, который он должен был выплатить ведьмаку, Цинхуа с радостью принял задание: провести переговоры со скальным троллем. Будучи полным энтузиазма сначала, теперь он готов был биться головой о стену.

— В смысле я хотел поговорить, — снова попытался чародей.

— В смысле? Погг не знает, где это.

Цинхуа вздохнул.

— Давай по-го-во-рим, — медленно сказал он и, заметив, что тролль вроде бы его понял, продолжил: — Тут недавно проходил портной?

— Порт? Тут нет лодки, лодки есть у Рогга.

— Ещё раз: тут есть людь, который шьёт одежду?

— А-а-а, — тролль поднял свои каменные лапы вверх, — был тут такой людь.

— А где сейчас этот людь? — осторожно поинтересовался Цинхуа — настолько близко к цели он ещё не был.

— Бум! — резко закричал тролль, а чародей невольно отступил. — Ш-ш-ш-ш-ш, и нет людя.

— Ш-ш-ш? — удивился Цинхуа. — Как…змея?

Тролль покачал головой и снова зашипел:

— Нет, другое «ш-ш-ш», не как у змеи.

— А как что?

— Как… камень.

— Шипящий камень, отлично, — Цихуа устало провёл рукой по лицу. — Было ещё что-то подозрительное?

— Пода…подо…подзр… что? — чародей уже успел понять свою ошибку и постарался переформулировать вопрос.

— Ты слышал или видел ещё что-нибудь другое?

— Камни! — воскликнул тролль.

— Хорошо, — тяжело вздохнул Цинхуа. — Можно я приведу сюда своего друга, и мы вместе осмотрим пещеру?

— Друга?

— Друга, — кивнул Цинхуа. — Он ведьмак, — добавил чародей и понял, что зря упомянул профессию Мобэя. — Он хороший! Он не убивает троллей! — попытался оправдаться Цинхуа.

— Возьмак? Не хрясь-хрясь тролля? — Погг почесал затылок и повернулся к другому троллю, стоящему сзади. Тот развёл руки и вернулся к котлу. — Хорошо, людь, приводи возьмака, но он оставить железки.

Цинхуа согласился и выскочил из душной из-за нескольких костров с огромными чанами непонятной субстанции из накеров и лягушек со слизнями, которую тролли гордо именуют супом, пещеры. Спускаясь с горы к селению, в котором они решили ненадолго задержаться, чародей массировал себе виски от усталости. Теперь он понял, почему Мобэй посмотрел на него, будто смеясь, когда он показал ему контракт, где говорилось, что он должен будет переговорить с троллями и найти пропавшего портного. На самом деле ему показался немного странным тот факт, что за столь простое дело дают так много денег. Пятьсот золотых, из которых двести он планировал отдать ведьмаку в качестве уплаты последней части долга. С учётом того, что за короля-упыря давали две тысячи, а тут пропал лишь портной, дело становилось крайне подозрительным. Но Цинхуа было всё равно: возможность наконец сбросить с шеи тягость непогашенного долга, из-за которого, как ему казалось, ведьмак даже по прошествии уже почти трёх месяцев совместного путешествия немного сердится на него. С другой стороны, отдать долг — значит, возможно, навсегда расстаться с Мобэем. А если говорить начистоту, то Цинхуа было даже в какой-то степени приятно с ним путешествовать. То ли дело в том, что он привык, то ли в том, что Мобэй ему просто нравился, но одновременно с этим пугал. Чародей не раз видел, как его спутник с каменным безразличием, отражающимся на лице, принимал заказ на полуденницу — бедную девушку, которую то зарубят из ревности и не захоронят останки, то просто убьют перед свадьбой, например, а она потом белым призраком со сгнившими голосовыми связками шатается по полю, пугая деревенских жителей, до тех пор, пока ведьмак не примет заказ и сожжёт её кости, попутно узнав историю, которую на самом деле слышал уже далеко не раз.

Порой Цинхуа казалось, что слухи не врут, и во время Испытания Травами ведьмакам действительно выжигают все эмоции, но потом он вспоминал вечно ворчащего, как старый дед, Шэнь Юаня или его старого друга Юэ Цинъюаня, который, как считал Цинхуа, по глупости навечно связал себя с чародеем Шэнь Цинцю желанием, загаданным джину ради спасения этого самого чародея. Цинхуа слышал, что, как бы часто эта парочка ни расходилась, в итоге они всегда сходятся, продолжая мучить друг друга. Знает это он, конечно же, со слов Шэнь Юаня, гостившего тогда у Лю Цингэ, от недоброжелательного взгляда которого Цинхуа хотелось провалиться сквозь землю во время рассказа. По слухам, после того, как Шэнь Юань внезапно вернулся после длительного отсутствия, они долгое время путешествовали вместе. Чародей до сих не понимал, почему Лю Цингэ оказался так привязан к его другу, но смутно предполагал, что это может быть связано с битвой под Сианским Холмом, раз уж Лю Цингэ наравне с Шэнь Цинцю тоже получил тогда прозвище, но уже «Четырнадцатый с Холма», и, к сожалению, раньше при упоминании прозвища люди молились за него богу и обещали принести цветы к обелиску с выгравированными именами.

Самого Цинхуа при Сиане, как это сражение коротко называлось в народе, не было. Официально. Статус чародея Гримуара и королевского советника Чжунъюэ, то есть нейтральных территорий, не позволил бы ему принять сторону северо-восточного союза или южно-западного.

Чародей спустился с горы и направился к озеру, куда недавно должен был направиться Мобэй. Он тоже взял контракт, но значительно дешевле, да и заключался он в том, чтобы уговорить сирену выползти на берег, чтобы потом выйти замуж за местного ипата.

Около озера он услышал возбуждённый тягучий, нежный голос сирены и невозмутимый знакомый:

— Скажи ему, чтобы он пошёл и усох с подобным предложением, — огорчённо пропела на диалекте Старшей Речи симпатичная сине-зелёная сирена и нырнула в воду с головой.

— Она попросила вас пойти и утопиться с подобным предложением, — перевёл Мобэй, понимая, что не получит ни медяка за заказ, так как сейчас ипат наверняка скажет, что ведьмак не выполнил условий контракта и не убедил сирену выйти на берег.

Пока ипат возмущался несговорчивости сирены, Мобэй увидел приближающуюся фигуру Цинхуа и пошёл ему навстречу. Тут больше ловить нечего. Он начисто проигнорировал мужчину, который продолжал его окрикивать и судорожно махал платочком.

— Господин Ведьмак, я смотрю, у вас дела обстоят не лучше, чем у меня, ха-ха, — сказал чародей, выглянув из-за спины Мобэя и проследив за действиями ипата.

Мобэй кивнул и устало вздохнул. После разговора со скальными троллями Цинхуа его отлично понимал.

— Господин Ведьмак, мне нужна ваша помощь, — сказал он и, поймав недоверчивый взгляд Мобэя, поспешил объясниться. — Я договорился с троллями, они позволят осмотреть пещеру. Как вы и говорили, дело нечисто. Тролль сказал, что он слышал шипящий звук, когда портной пропал из пещеры.

— Змеи?

— Нет, как… камень, — ответил Цинхуа и покраснел. — Это сказал тролль!

Мобэй кивнул, но чародею показалось, что тот ему не поверил.

— Награду делим пополам, как обычно, Господин Ведьмак. А потом я отдам вам долг, и вы наконец избавитесь от меня, — Цинхуа нервно рассмеялся. — Уже ждёте этого момента, Господин Ведьмак?

С каждым словом, произнесённым Цинхуа, Мобэй хмурился всё больше. Чародей принял это на свой счёт и решил замолчать, чтобы больше не раздражать ведьмака.

— Нет, — наконец ответил он.

— Не возьмётесь за заказ? — переспросил Цинхуа, будто бы не веря ответу. — Но почему?

Мобэй задумался. Его ответ относился к другому вопросу, но исправлять Цинхуа он не стал. Ему действительно не хотелось помогать чародею завершить заказ, ведь это будет означать, что он в буквальном смысле поможет Цинхуа уйти, а если посмотреть на всё с другой, то Цинхуа продолжит выполнение заказа даже после его отказа, и тем самым может попасть в ещё большие неприятности.

— Нет, я помогу, — чародей улыбнулся и направился к подножью горы.

— Спасибо, Господин Ведьмак!

Цинхуа обрадовался, но тут же вспомнил, что обещал троллям привести ведьмака без мечей. В пещеру чудовищ. Без мечей, с которыми Мобэй не расставался даже во сне. Чародей слегка запаниковал, а в его голову не пришло ничего лучше заклинания невидимости. Он потянулся к Гримуару и попытался незаметно его достать. Мобэй, привыкший к тому, что его спутник всегда достаёт свою книгу, когда он хочет что-то спросить или записать, действительно не обратил внимания. Чародей прошептал заклинание себе под нос, сделав мечи невидимыми для окружающих, но не для него и Мобэя.

Войдя в пещеру, Цинхуа сразу направился к двум троллям, чтобы расспросить, где именно они слышали шипение.

— Мы можем снова поговорить? — вспомнив предыдущий опыт, спросил чародей и вздохнул с облегчением, услышав положительный ответ. — Где вы слышали шипение…камня?

— Людь неумный, — сказал Погг и указал на большую дыру в стене на другом конце пещеры. — Там шипел камень.

Цинхуа посмотрел в сторону, куда указал тролль. Действительно, шипящий камень. Шипящий камень. Бомба?

Мобэй подошёл к дыре и сел на корточки рядом с обломками камней и какой-то смесью. Он провёл по ней пальцами и поднёс к носу, поморщившись от резкого сладкого запаха. Так пахнет карамель, смешанная с маслом виверны. Ведьмак уже однажды встречал подобную смесь, когда расследовал пропажу человека с казной в столице. Правда, если это действительно то, о чём он думает, то где-то поблизости должен быть растёртый в порошок калий. Мобэй поднялся и внимательнее осмотрел землю, а на одном из камней он заметил белую пудру. Значит, всё же бомба. Собравший её человек точно знаком с алхимией, так как без рецепта эту бомбу собрать невозможно. А насколько Мобэй знает, обычные портные не знают алхимии, да и денег на масло виверны у них вряд ли бы хватило. Однако рядом с порошком ведьмак заметил блестящую полупрозрачную чешуйку. Чешуйку змеи. Возможно, шипели всё же не только камни?

Цинхуа остановился рядом с ним и указал на следы, ведущие из пещеры. Он взглянул на ведьмака и пошёл по ним, примерно через половину ли он обнаружил ещё один след гораздо больше обычного человеческого.

— Тролли, — сказал ведьмак, как только увидел след.

— Но следы уходят в другом направлении, — Цинхуа не понимал. Ещё тролли?

— Не скальные, такие отпечатки у пещерных, — объяснил Мобэй и двинулся дальше по следу.

— А есть различия? — пробубнил себе под нос чародей и кинулся вслед за ведьмаком.

След обрывался у другой скальной пещеры, которая на самом деле представляла из себя каменный спуск, чем-то походящий на лестницу. Цинхуа зажёг крошечный левитирующий огненный шарик и начал спускаться. Вскоре они вышли к подножию горы и снова наткнулись на следы, причём человеческих уже не было, зато появился длинный сплошной след, будто по песку волокли мешок.

— Похоже, наш портной, выбравшись из пещеры скальных троллей, попал к пещерным. Вот это удача, — прокомментировал следы чародей и перевёл взгляд на задумавшегося ведьмака.

— Ты уточнял, заплатят ли нам за труп портного столько же, сколько заплатили бы за живого? — меланхолично поинтересовался Мобэй.

Цинхуа покачал головой. Затем они вошли в пещеру.

Огонь отражал на стенах три низких силуэта. Мобэй сразу понял, что это были пещерные тролли. Их выдавал ужасный смрад, обычно стоящий в их жилищах. Цинхуа передёрнуло, но они продолжили идти вглубь пещеры.

Вдруг раздался приглушённый голос, словно говоривший человек сидел в бочке. Притаившись за выступом, чародей и ведьмак увидели странную картину: три пещерных тролля окружили накрытый крышкой железный чан, из которого и доносился голос.

— Господа Тролли, при всём уважении, я бы не смог сшить вам одежду, сидя в чане, поэтому не соизволите ли вы выпустить меня?

— Людь сидеть тут, людь сделать нам куртку — мы отпустить людь. Мы хотим быть как большие хозяева, — главный из троллей махнул рукой и ударил по железному чану. Послышался приглушённый крик.

— Но, Господа Тролли, у меня нет кожи, ниток и иголок. При всём желании, я бы не смог сшить вам куртки, — чуть ли не прошипел мужской голос.

Цинхуа поперхнулся воздухом. Ну конечно! Это был Чжучжи Лан, королевский шпион и правая рука короля Чжунъюэ. Когда Цинхуа ещё был советником, он часто пересекался с ним. Его вежливую полушипящую, в силу довольно интересных родовых способностей, манеру речи чародей смог бы узнать из тысячи. Кто ещё стал бы так уважительно обращаться к троллям?

Чародей вышел из укрытия и подошёл ближе. Тролли обернулись и спросили у железного чана:

— Этот кто?

— Господа Тролли, я сижу в котле и не могу ответить на ваш вопрос, — вежливо напомнил шпион.

Тролли переглянулись и сняли крышку с котла. Чжучжи Лан выпрямился и потянул спину. Раздался хруст.

— Покорно благодарю, Господа Тролли, теперь не позволите ли вы мне выйти из котла? — спросил шпион у троллей, а потом перевёл взгляд на спасителя. — Ох-о, Цинхуа! Сколько лет? — Чжучжи Лан улыбнулся. — Это мой старый друг, не стоит беспокоится.

— Иди отсюда! — скомандовал тролль и указал пальцем на выход из пещеры. — Или в суп.

В этот момент из укрытия вышел Мобэй.

— Я ужасно жилистый, — сухо сказал тот и потянулся за серебряным мечом, но Цинхуа остановил его.

— Это правда, Господа Тролли, вы только взгляни на него — кожа, да кости, — Чжучжи Лан склонил голову, заранее извиняясь перед ведьмаком, и незаметно вздохнул, когда тролль почесал затылок и раздалось протяжное «э-э-э». — Господа Тролли, мне пора. Я бы с радостью помог вам приобрести свой стиль, но мне надо возвращаться, — во время своей речи шпион успел медленно подойти к чародею и ведьмаку.

— Людь не ходить, людь шить одежду, — тролль схватил Чжучжи Лана за запястье.

— Как я вижу, вы подружились, но портной должен пойти с нами, — предупреждающим тоном ответил Мобэй.

— Никуда не пойти. Куртку шить, — упёрся главный из троллей.

— Он нам нужен, — попытался Цинхуа.

— Нужен тут. У тебя есть куртка, у меня нет. Сделает куртку — тогда пойдёт, — шпион прислонил руку к лицу и вздохнул.

— Так, ха-ха, спокойней. Чжучжи Лан вернётся. Ему просто надо сходить с нами, взять кожи для ваших курток, — нервно сказал Цинхуа, неосознанно начав теребить кулон на бархатке.

Тролль снова почесал затылок и посмотрел на других троллей. Те пожали плечами.

— Послушайте Господина Цинхуа, его словам можно верить. Он три года служил королевским советником, — тролли снова замычали, выражая замешательство. — Прошу прощения, Господа Тролли, но вы когда-нибудь смотрелись в зеркало? У вас туловища, как огромные булыжники, и, чтобы сшить вам куртки, мне нужно очень много кожи. Мы с Цинхуа пойдём сейчас, купим кожи, потом я вернусь и сошью вам куртки.

— Камни хорошо, — протянул тролль. — Мы ждать. Пусть людь идёт. Но только пусть вернётся.

— Благодарю вас, Господа Тролли, — Чжучжи Лан поклонился: — скоро вернусь, — тролль выпустил его из хватки, и тот подошёл к Цинхуа с Мобэем.

Когда они почти вышли из пещеры, он завёл разговор.

— Должен признать, Господин Цинхуа¸ хорошо сработано! — Чжучжи Лан послал чародею мягкую улыбку, пытаясь не обращать внимания на тяжёлый взгляд Мобэя. — Какими судьбами?

— Да вот взял заказ на переговоры с троллями, так и вышли на тебя, — дружелюбно ответил Цинхуа. Когда они вместе служили при дворе, очень неплохо ладили. — А ты тут как оказался?

— Государственная тайна, Господин Цинхуа, а вы — увы! — уже не королевский советник, — шпион разочарованно вздохнул. — После Сиана прошло уже десять лет, и с тех пор этот пост занимает Шэнь Цинцю, а с ним мы сработались…. — Чжучжи Лан слегка скривился: — хуже, сам знаешь, какой он интересный человек, всегда готовый прийти к компромиссу, — чародей нервно рассмеялся. — Вот и стоило вам туда идти? — задал риторический вопрос шпион. — Господин Цинхуа, скажу вам по старой дружбе и в благодарность за спасение: скоро ситуация в мире в корне изменится. Уходите с юга на восток или север и больше не доверяйте никому, кто не передаст вам привет от знакомых. Вам, кстати, привет от Шэнь Цинцю, — Цинхуа вздрогнул: когда этот чародей передаёт тебе «привет», ничем хорошим это не заканчивается. — Новому королевскому советнику поручили задание, от которого тот не мог отказаться. Скажем так, император разыскивает сына.

— Но Ло Бинхэ исчез почти три года назад! — вырвалось у Цинхуа, о чём он тут же пожалел, заметив заинтересованный взгляд шпиона. — Я служил королевским советником, конечно, я знаю, что речь идёт о Ло Бинхэ. И… ты только что сказал император?

Чжучжи Лан снова улыбнулся.

— Нет, конечно, вам послышалось, Господин Цинхуа, — чародей кивнул, но смекнул, что оговорка была допущена неслучайно. Чжучжи Лан был слишком предан Тяньлан Цзюню — просто так он бы не оговорился.

— Господин королевский советник наверняка поручил часть задания своему брату? — поинтересовался Цинхуа и внимательно посмотрел на лицо Чжучжи Лана — то даже не дрогнуло. Шпик, он и есть шпик.

— Хм, вы недалеко ушли от правды, — к удивлению чародея всё же ответил шпион. — Господин королевский советник сейчас на Цихай Бавэе, а на континенте сына… короля ищет ведьмак Шэнь Юань, и, по моим сведениям, к нему в компанию навязался огненный чародей Лю Цингэ.

— Ясно, — Цинхуа, проведя при дворе три года жизни, научился слышать всю необходимую информацию даже в несколько туманных показаниях. А зная куда больше, чем все остальные, о необычных генах и способностях сына короля, он понял, зачем его ищут. Привлечь к поискам Шэнь Юаня — очень разумное решение со стороны Шэнь Цинцю.

— А вы, Господин Цинхуа, по старой дружбе не хотите ли мне намекнуть, зачем ищут сына короля? — Цинхуа даже не удивился. Он ожидал, что шпион «по-дружески» попросит что-то взамен, однако он не знал, что король Чжунъюэ скроет правду от своей правой руки. Хотя всё, что касалось его сына и жены всегда было сокрыто, а Цинхуа лишь повезло оказаться в нужное время в нужном месте.

— У сына короля была очень интересная родословная не только по отцовской линии. Может статься и так, что один небезызвестный эльфийский ген передался ему по наследству.

Шпион поперхнулся и вытаращил глаза на чародея.

— Он — Старшая Кровь? — задал тихий риторический вопрос себе под нос Чжучжи Лан. Его лицо озарилось, видимо, он понял что-то весьма важное. Больше вопросов шпион не задавал.

— Кстати, почему ты не обратился, когда тебя поймали первые тролли? — Цинхуа решил перевести тему.

— Государственная тайна, — снова улыбнулся Чжучжи Лан, — не скажу вам причину, Господин Цинхуа, но Небезызвестная недавно изобрела интересный препарат, блокирующий магические силы, — увидев замешательство на лице собеседника, шпион поспешил устранить все вопросы. — Нет, не двимеритовые наручники, но близко. Двимеритов яд. Так его прозвали чародеи. Без вкуса, без запаха, лишь слегка пощипывает горло, если его выпьет чародей, однако если маг пьёт спиртное, то это становится незаметно, да?

— Значит…

Чжучжи Лан остановил Цинхуа, жестом попросив его замолчать.

— Господин Цинхуа, я знаю, что вы очень умны, но прошу вас, не продолжайте то, что вы хотите сказать.

Чародей кивнул.

— К сожалению, мы не смогли выйти на связь с Небезызвестной, в силу некоторых конфликтов с ней Господина королевского советника, поэтому, Господин Цинхуа, хоть я и не имею права вас об этом просить, но от имени короля прошу вас передать ей это сообщение, если вы когда-либо встретитесь. Я слышал, что вы вместе учились в одном ковене, — сказав это, Чжучжи Лан наклонился ближе к уху Цинхуа и что-то ему прошептал.

По правде говоря, Цинхуа предпочёл никогда бы больше не встречаться с Небезызвестной, но если они всё же пересекутся, то он исполнит просьбу Чжучжи Лана.

За время их разговора Мобэй не проронил ни слова, лишь иногда хмурясь, в попытке разгадать прозрачные намёки, которые давали друг другу идущие слегка впереди люди. Вскоре они вышли к деревне, компания сразу направились к человеку, давшему заказ. Каждый по разным причинам, разумеется.

— Господин Цинхуа, Господин… Ведьмак, пора прощаться, — сказал Чжучжи Лан, приметив нужную повозку около корчмы.

— Да, пожалуй. Бывай, — Цинхуа помахал рукой.

Королевский шпион поклонился и направился к повозке.

— Он не меняется, — вздохнул Цинхуа, а затем открыл мешок с вырученными за заказ деньгами. Он отсчитал оттуда себе двадцать пять золотых, а остальное отдал ведьмаку. — Тут ваша доля, Господин Ведьмак, и остаток моего долга.

Мобэй принял кошель и повесил его на пояс. Повисло неловкое молчание.

— Ну так… Господин Ведьмак, что планируете делать сейчас? — Цинхуа снова начал теребить кулон на бархатке. Ведьмак знал, что он всегда так делает, когда нервничает.

— Планировал снять комнату в корчме на ночь, а завтра отправиться на север или восток.

— Да, я тоже об этом думал… ха-ха, может, нам суждено путешествовать вместе, — Цинхуа посмотрел на холодное лицо Мобэя и тут же пожалел о сказанном. — Не обращайте внимания, Господин Ведьмак. Я просто пошутил! — он замахал руками, а затем резко замолчал. Мобэй знал, что так случается, когда чародею в голову приходит какая-нибудь мысль. Он много раз замечал это. — Господин Ведьмак, не хотите выпить со мной напоследок? Раз уж наши пути расходятся, мы можем отпраздновать это, да? — последнее предложение Цинхуа буквально протараторил.

Он ожидал чего угодно: насмешки, отказа, угрозы, но никак не спокойного:

— Почему бы и нет.

Чародей широко раскрыл глаза и замер, он видел, как Мобэй развернулся и зашёл в корчму. Спустя несколько секунд, он очнулся и буквально побежал к двери.

Запах спиртного, за три месяца ставший привычным, уже не выбивал из колеи и спокойно воспринимался. Цинхуа подошёл к столу, за которым сидел ведьмак. Через несколько минут пухлая розовощёкая официантка поставила им кружки лимонной на стол и подмигнула Мобэю. Тот не обратил на неё никакого внимания. Сначала они пили в полной тишине. Чародей не выдержал напряжённого молчания и первым завёл беседу:

— Господин Ведьмак, я давно хотел спросить у вас: почему у всех ведьмаков радужка жёлтая, а у вас осталась синей?

Мобэй хмуро посмотрел на него. Было совершенно очевидно, что ему не понравился вопрос. Цинхуа отвёл взгляд и залпом выпил пол кружки, лишь бы отвлечься и не видеть лица Мобэя.

— Я из школы Тигра, — всё же ответил Мобэй. — Школа Тигра всегда была самой малочисленной, потому что там обучались ведьмаки, у которых процесс мутации прошёл неправильно. Проще говоря, мы все дефектные, — Мобэй сделал небольшой глоток. — Это случилось из-за того, что мутагены и Испытание Травами рассчитаны на людей, а кровь ведьмаков Школы Тигра смешанная. Это значит, что кто-то из моих родителей, или даже старше, был демоном или эльфом, — несмотря на то, как спокойно об этом рассказывал Мобэй, Цинхуа продолжал переживать и, чтобы не видеть того хмурого взгляда, допил залпом вторую часть кружки. Он даже не заметил, как официантка поставила ему ещё одну. — Теперь моя очередь, — сказал Мобэй и сделал ещё глоток. — Ты чародей, но я никогда не слышал, чтобы твоё имя упоминали, когда говорят о Сиане. Тот шпион сказал, что вы работали вместе, а потом ты ушёл. Я так понимаю, это как-то связано. Почему и как?

Цинхуа опустил голову и выхлебал ещё половину кружки. Его щёки уже покраснели.

— Я три года служил Советником короля в Чжунъюэ как чародей Гримуара. Этот титул давал мне много свободы, но и много чего ограничивал. Как чародей Гримуара, единственный в своём роде, так сказать, я не имел права вмешиваться в любые разборки других чародеев. Помните, Господин Ведьмак, многие считают, что Система даёт мне неограниченную силу, а я и не старался их переубедить. А титул королевского советника нейтральных территорий запрещал мне вмешиваться в битву при Сиане. Двойной запрет, — Цинхуа сделал ещё один глоток. — Но я всё равно пришёл туда. Я ни о чём в своей жизни не жалею больше, чем о том поступке, — и ещё глоток. — Тогда, казалось, пепел проник даже в мои лёгкие, я не видел дальше своей руки. Запах горелой плоти, я до сих пор его помню. А что ещё хуже, меня заметили. И доложили. Разразился большой скандал: чародей Гримуара нарушил нейтралитет? Король Чжунъюэ на самом деле поддерживает одну из сторон в войне? И тому подобное. Король изгнал меня из Совета Чародеев и снял с поста королевского советника, а также запретил мне находиться на территории Чжунъюэ. Такая мера успокоила глав союзных государств, а я остался ни с чем.

Цинхуа закончил рассказ и допил уже половину третьей кружки. Мобэй вспомнил, что, в отличие от ведьмаков, чародеи не обладают особой стойкостью к спиртному. Он оставил на столе золотой и положил руку чародея на плечо. Тот попытался возразить и лепетал что-то вроде: «Не надо утруждаться, Господин Ведьмак, я в порядке, честно». Но Мобэй видел его покрасневшие щёки, так что довёл его до снятой комнаты и уложил на кровать. Цинхуа положил ладонь себе на лицо и тихо рассмеялся.

— Знаете, Господин Ведьмак, после того как меня изгнали, я много лет путешествовал один и думал, что жизнь кончена, а потом я встретил вас… Так счастлив я в жизни был только один раз, — Мобэй замер и пристально посмотрел на лежащего чародея. В нём боролись два желания: узнать о прошлом Цинхуа и уложить того спать. В конце концов, первое желание победило. В трезвом состоянии чародей никогда бы не рассказал ему о себе, Мобэй дураком не был и прекрасно понимал, что Цинхуа просто боится его.

— Когда?

— Когда Система выбрала меня, — Цинхуа на мгновение замолчал. — Господин Ведьмак, вы ведь знаете, что чародейки берут в ученики только женщин?

Мобэй кивнул.

— Моим учителем была женщина.

Мобэй не хотел продолжать расспрос.

— Я расскажу вам, Господин Ведьмак? — на самом деле, даже если бы Мобэй отказался, Цинхуа всё равно бы рассказал.

***

Цинхуа выглянул из-за угла, чтобы проверить, не нагнали ли его люди, гнавшиеся за ним. Не заметив погони, он тяжело выдохнул и буквально рухнул на колени от облегчения. Он снял с лица чёрный платок, который он всегда надевал, когда собирался пойти на дело. Примелькаться торговцам было нельзя, его и так выдавал рост, хоть и бездомных мальчишек вроде него на улицах Короля Нищих было полно. Он медленно поднёс ко рту украденный хлеб и съел примерно треть. Остальное на ужин или на завтрак.

Возвращаться в комнату, в которой сегодня работала мать, запретили. Впрочем, уже не в первый раз. На улице, так на улице. Хорошо, что сейчас не зима. Цинхуа подыскал себе место для ночлега и сильнее укутался в куртку, которую года два назад отдала ему мать. Она была ему маловата, но выбирать не приходилось.

Следующее утро встретило его как нельзя лучше — дождём. Он накинул всё ту же куртку на голову и побежал в бордель, где они с матерью жили. Хоть она и не позволяла возвращаться ему раньше десяти, промокнуть, а затем слечь с лихорадкой было куда худшим вариантом.

Хозяйка привычно погладила мальчика по голове и отправила его на верхний этаж, сказав, что его матери сейчас нет в комнате и что она ушла около часа назад. Этого Цинхуа и боялся. Вчера вечером, гуляя по улицам города, а не на территории Короля Нищих, он увидел объявление о том, что в город приехал ковен ведьм. Его мать, будучи абсолютно бездарной и слегка сошедшей с ума магичкой вполне могла попробовать напроситься вступить в ковен, тем самым выставив себя на посмешище. Если она выставит себя на посмешище, то разозлится. Если она разозлится, то плохо будет уже ему. Убежать сейчас из-за ливня он не может, но оставаться тут тоже не хотелось.

В тот момент, когда он решил спрятаться в шкафу, дверь открылась. На пороге стояла промокшая мать с какой-то нечитаемой улыбкой. Она необычно ласково поманила к себе Цинхуа, тот нехотя повиновался.

— Милый, сейчас ты пойдёшь со мной. Ты будешь молчать и не вырываться, понятно? — улыбка не пропала с её лица.

Цинхуа сделал шаг назад. Его же не отдадут в бордель, как У Ланя? Мать часто говорила ему: он настолько бесполезен, что его не возьмут ни в один бордель, из-за уродства. А затем проклинала его отца и какое-то правило чародеек, которое не действовало только на неё (1).

Мать Цинхуа схватила его за запястье и потянула на себя. Она резким движением стянула ремешок с его волос и брезгливо растрепала их.

— А будешь сопротивляться, заставлю тебя идти насильно, ясно?

Ясно. Цинхуа было ясно. Его мать — очень слабая магичка, но заставить его делать что-либо может. Он нервно сглотнул и решил действовать по ситуации. Нехотя он пошёл за матерью, всё ещё державшую его за запястье. Оно начинало ныть от грубой хватки.

Цинхуа понял, что он ввязался во что-то плохое, когда они вышли из квартала Короля Нищих. Вскоре он увидел несколько роскошных синих шатров — традиционный цвет чародеев Чжунъюэ. Мать зачем-то вела его в ковен. Они вошли в ближайший из шатров, в котором также находились ещё несколько человек. В основном дети возраста Цинхуа, но что удивило его, так это тот факт, что они все были девочками. Мать приказала ему сесть на пол и ждать тут.

Он оглядел шатёр: девочек, сидящих рядом с ним, трудно было назвать красавицами. Большинство в той или иной степени являлись горбуньями. Цинхуа пришёл к неутешающему выводу: их либо отдали в рабство, либо убьют ради какого-нибудь зелья или ритуала. Все чародейки были красавицами, без исключений. Так положено по статусу.

Ещё несколько человек заходили в шатёр со своими дочерьми и оставляли их там. Теперь их, запуганных и молчаливых, было в шатре около семи.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в шатёр вошла высокая женщина с угольно-чёрными волосами и в бархатном обтягивающем платье. У неё на руке висел браслет с рунами, Цинхуа сразу же обратил на это внимание. Чародейка.

— С этого дня вы члены чародейского ковена Чжунъюэ, — громко объявила она, смерив взглядом дрожащих детей. — У каждой из вас будет возможность проявить себя и попасть в ученицы к одной из чародеек ковена. Сейчас вы пойдёте за мной и примите ванную. Запомните: отныне вы должны принимать ванную каждый день. Если вам сейчас непонятно зачем, то вскоре ваши наставницы объяснят вам это на уроках. Встали! — чародейка хлопнула в ладоши, а дети сразу же ей повиновались.

Единственным чувством в душе Цинхуа было облегчение. Их не собираются убивать. Он будет жить. Вдруг он резко остановился. Она обращалась ко всем в женском роде. Чародейка думала, что он женщина. Скрывать до последнего не было смысла, всё равно они направляются в купальни.

Цинхуа вышел слегка вперёд и дотронулся до подола юбки чародейки.

— Госпожа Чародейка, — Цинхуа зажмурил глаза, — я мальчик.

Чародейка замерла и нахмурилась.

— Что? — она приподняла бровь и строго посмотрела на мальчонку.

— Я-я мальчик, — повторил он и вжал голову в плечи.

Чародейка выругалась и потеребила пояс длинными ногтями.

— Ты останешься здесь. Надеюсь, никто больше не хочет ничем меня удивить, — она обвела пристальным взглядом детей, но никто ничего не сказал. — Отлично. Девочки, за мной, — наконец она приняла решение.

Цинхуа снова сел на землю, предварительно положив на неё курку, и уткнулся лбом в колени. Что с ним теперь будет? Он долго ждал, сначала вслушивался в каждый шорох и шаг, пару раз высовывал нос из шатра, но ничего не видел, разминал затёкшие ноги, а, когда сидеть на земле становилось слишком холодно, начинал приседать в надежде согреться. Вскоре он уснул.

Проснулся он, оттого что кто-то чем-то в него кинул. У входа в шатёр стояла та же чародейка. Он протёр глаза и посмотрел на вещи, которые в него кинули. Обыкновенная белая рубашка и чёрные штаны, а рядом лежали такие же чёрные ботинки. Чародейка окинула его презрительным взглядом.

— Глава согласилась принять тебя в ковен на правах прислуги. Сейчас я отведу тебя в купальни, потом познакомлю тебя с мадмуазель Пэй Линь. Она заведует прислугой, снабжением и так далее по списку. Советую тебе не злить её, — чародейка развернулась, махнув роскошной шевелюрой, а Цинхуа подобрал одежду и бросился за ней.

Наспех помывшись из-за остывшей воды, да и в принципе из-за нежелания заставлять чародейку ждать, он так же быстро переоделся, взял лежащую у зеркала кожаную резинку и заплёл мокрые, но чистые волосы в неаккуратный пучок.

Чародейка, увидев его в новой одежде, одобрительно кивнула и жестом приказала следовать за ней. Они долго шли, прежде чем остановились перед деревянной дверью на кухню, откуда доносилась грязная брань.

Пэй Линь — среднеуровневая магичка, занимающаяся всей логистикой ковена, беспощадно орала на двух молодых служанок. Цинхуа взял себе на заметку: никогда не злить будущую начальницу.

Черноволосая чародейка театрально покашляла, отвлекая Пэй Линь. Та мгновенно изменилась в лице и улыбнулась.

— Госпожа! Как я рада вас видеть, чем могу услужить? — спросила она, а затем скосила глаза на мальчика.

— У тебя пополнение, Пэй Линь, — хмыкнула чародейка. — Глава сказала, что можешь делать с ним, что хочешь.

Чародейка тряхнула волосами и ушла из кухни, оставив Цинхуа один на один со строгим взглядом. Пэй Линь оглядела его с ног до головы, хмыкнула, а затем подошла ближе и пощупала его руки.

— Кожа да кости, да ещё и мужчина. Бесполезен, — заключила она и прошлась вдоль кухни. — Что стоишь, иди за мной.

Цинхуа кинулся за Пэй Линь. Та отвела его в кладовую и указала на тряпки и ведро.

— Хочешь есть? — спросила она у мальчика. Тот кивнул. — Тогда слушай внимательно: всё, что ты получаешь, ты отрабатываешь. Хочешь есть — работай. Если работа будет выполнена некачественно, еды не получишь. Спать будешь в общих комнатах, спроси любую из моих девочек, они покажут дорогу. А сейчас марш за работу. Чтобы через два часа пол на кухне сверкал!

Не то чтобы Цинхуа сильно жаловался на жизнь слуги в ковене чародеек: ему такая жизнь нравилась больше, чем с матерью. На улице. Однако и сказкой назвать это было крайне сложно. Его часто распределяли мыть полы в ученических классах, так что во время занятий, пока те девочки, что были с ним в шатре, учились, он мог лишь смотреть на их новенькие туфли и мечтать оказаться рядом с ними за столом. Тоже учиться магии. Но чуда не случалось, а он продолжал мыть окна и полы.

Иногда жизнь становилась хуже, например в дни, когда ковен навещала ученица Главы и главная претендентка на Гримуар — Ша Хуалин.

Гримуар Судьбы — самый ценный артефакт на всём континенте, издавна хранился в ковене чародеек Чжунъюэ, передаваясь из рук в руки. Последняя хозяйка Гримуара умерла триста лет назад, оставив Гримуар пылиться в Вечной Зале, где тот, по преданию, дожидается новой хозяйки. Каждые десять лет любая чародейка ковена может попробовать открыть его, и если Гримуар ей откроется, то чародейка нарекается хозяйкой Гримуара. Никто не вправе отобрать его у неё или попытаться оспорить решение Гримуара.

Ша Хуалин была сильной чародейкой. Родившись в самый разгар Святой Ночи, она обладала даром с рождения, чего не случалось уже более тысячи лет. Став в пятилетнем возрасте ученицей Главы, она быстро обрела славу, но слава и столь высокое положение не пошли на пользу её характеру.

Почему-то Цинхуа ей сразу не понравился. За что тот и получал каждый раз, когда она навещала ковен.

Однажды ему пришлось зубной щёткой помыть пол в её покоях, а потом искать в лесу летом белоснежного кролика, чтобы зажарить его и подать ей на ужин, а потом стоять с мокрыми и липкими от сока волосами, потому что Ша Хуалин не понравилось, что у кролика были не розовые подушечки на лапках. Цинхуа ещё долго не понимал, как она узнала, что лапки были не розовыми.

Так или иначе, заметив в первый раз подобное отношение к нему со стороны ученицы Главы, остальные ученицы тоже осмелели и выбрали его целью своих насмешек. Цинхуа, в отличие от девушек, не исправляли внешность, потому что ему по статусу было не положено.

Он так долго смеялся, когда вспоминал, о чём думал, находясь в ковене в первый день. Все чародейки — красавицы. Ха. Они становились красавицами, благодаря испытанию, которому подвергаются через полгода после вступления в ковен. Им исправляют все недоставки. Кривые зубы, спина, руки, ноги? Не вопрос. Исправляют всё.

Но Цинхуа был лишь прислугой. Ему такое испытание не положено.

Однако главным минусом его жизни была садистская натура Пэй Линь, которая давала ему самые трудные и грязные задания, на ночь глядя, а утром отправляла его мыть полы в учебных классах. Он подавлял в себе зависть мыслимыми и немыслимы способами, успокаивая себя тем, что он хотя бы жив. У него есть крыша над головой, еда и одежда. Ещё он может слушать фрагменты занятий, на которых обычно моет полы, так что он даже немного знает Старшую Речь, умеет считать и правильно говорить, а вот с письмом проблемы — практиковаться негде.

С началом лета пятого года его проживания в ковене, он понял, что недооценивал Пэй Линь. Близилась Святая Ночь, ночь самой сущности магии, а также время, когда любая чародейка ковена может попробовать открыть Гримуар.

За пять часов до Святой Ночи Цинхуа приказали протереть пол Вечной Залы, а потом помыть и стены, пока оставшаяся прислуга готовит лакомства и украшает Парадный Зал. Он покорно склонил голову и отправился в кладовую за тряпками и шваброй с ведром. Спустя четыре с половиной часа он завершил работу и отнёс всю утварь обратно, оставив лишь тряпку для стекла и ведро с водой. Цинхуа натирал стекло, образовывающее купол над знаменитым магическим артефактом, он не мог оторвать взгляда от книги. Он провёл пальцами по стеклу, и ему показалось, что он увидел, как обложка Гримуара приподнялась. Цинхуа протёр глаза и продолжил работу.

Плохая идея пришла ему в голову и не хотела оттуда уходить. Ведь если он просто дотронется, то ничего плохого не случится?

Цинхуа положил тряпку на пол и аккуратно убрал стеклянный колпак с Гримуара. Он знал, что его накажут, знал, но не мог отвести взгляда. Цинхуа потянулся к книге и провёл по переплёту стёртыми в мозоли кончиками пальцев, а затем с лёгкостью открыл её.

[Здравствуйте, хозяин!]

Аккуратным почерком вывелось на странице. Цинхуа от неожиданности отскочил от Гримуара, и в этот момент в Вечную Залу вошли некоторые старшие ведьмы. Они увидели, что произошло.

Последующие дни Цинхуа помнил смутно: его заточили в темницу на три дня без еды, и лишь иногда приносили воду. Он бился в истерике и повторял, что он не хотел, что ему очень жаль. На четвёртый день его выпустили и грубо бросили его тело на пол в зале прямо рядом с Гримуаром. Он со страхом осмотрелся по сторонам: тут собрались все ведьмы ковена. Ему приказали снова открыть Гримуар.

Цинхуа колебался, но на трясущихся ногах подошёл к книге и, закрыв глаза, открыл её примерно посередине. Он услышал гневные, поражённые и даже задумчивые выдохи со всех сторон.

Глава ковена, постукивая аккуратными ногтями по деревянной ручке кресла, на котором сидела, неоднозначно хмыкнула.

— Значит, таково Предназначение, — сказала она и велела привести мальчика в порядок. — С завтрашнего дня он будет обучаться всему, что и ваши подопечные. Теперь он избранный чародей Гримуара. Таково его решение.

Ни одна из чародеек не посмела возразить. Даже Ша Хуалин, сидящая подле учительницы и кидающая на него полные гнева взгляды. Цинхуа подняли с пола и отнесли его изнеможённое тело в новую комнату, а не в общую комнату прислуги. Налив ему тёплую ванну и положив сменную одежду и немного фруктов на стол, чародейки ушли.

Цинхуа никогда не был так счастлив. После того, как он поел, помылся и переоделся, он нашёл Гримуар на своей кровати и нежно погладил. Первое существо, принявшее его в этом мире. Ну и что, что это существо — книга? Он чувствовал, как невидимая нить крепла, соединяя их души, когда он перелистывал страницы. А потом она назвала ему своё имя. Система.

Система.

Ему это показалось забавным. Но какая разница? Цинхуа было наплевать на то, как её зовут. Главное — он нашёл первого друга. Он чувствовал, что она его не предаст, в тот вечер он чувствовал полное единение душ. И на многие годы Система оставалась для него самым дорогим существом. Да, пусть она оказалось той ещё язвой, но она приняла его таким, каким он был. С уродливыми чертами лица, отсутствием магического потенциала, стёртыми пальцами.

Цинхуа чувствовал её безмолвное тепло, когда чародеи подвергли его тело «изменению», так как согласно статусу чародея, он должен выглядеть если не идеально, то хотя бы просто красиво. Без коротких спутанных чёрных волос, обычно собранных кожаной резинкой в пучок, кривого носа и неровных скул. Через это проходили все чародейки. Чародейки, но не чародеи. Но ведьм ковена это мало волновало.

Однажды вечером он спросил у Гримуара, почему она выбрала именно его.

[Хозяин хочет знать, почему я выбрала его?]

Цинхуа кивнул.

[Нет никакой особой причины. Хозяин — это хозяин. Вот и всё.]

Но почему не Ша Хуалин? Она талантливее, сильнее, да и просто лучше во всём.

[Хозяин — это хозяин. У меня нет глаз, так что я не могу видеть её красоту и силу, но я могу видеть ваши души. Я всегда выбрала бы вас, хозяин.]

Цинхуа не смог сдержать слёз.

А потом для него наступил настоящий ад. Ему было уже пятнадцать, а он не умел, как выяснилось, ни читать, ни писать, что уж говорить о рунах и Старшей Речи, хоть и пару фраз он сказать мог, но о диалектах речь даже и не шла. По двенадцать часов почти без перерывов он обучался сначала основам, а потом уже более серьёзной магии. Без Гримуара у него это получалось откровенно плохо. Однажды, изучая порталы, его перенесли в лес, где он нашёл хрусталик, помогавший концентрировать магическую энергию. С тех пор стало немного легче, но всё ещё плохо по сравнению с тем, когда он держал в руках Гримуар.

Глава ковена приняла его, как второго ученика. Он много времени проводил под её надзором, практикуясь в магических дуэлях с Ша Хуалин. Во время них она любила выпускать свою ненависть, так что поначалу после подобных тренировок он мог по три дня лежать в лазарете. Постепенно, не без помощи Системы, он смог наверстать упущенное, но до талантливой Ша Хуалин всё ещё было далеко.

К концу обучения он даже смог наладить если не дружеские отношения с Ша Хуалин, то нейтралитет. Уйдя из ковена, он примкнул к Совету Чародеев в качестве чародея Гримуара. Всё равно никто другой не мог занять эту позицию. Тогда ему показалось, что жизнь налаживается, а ещё через десять лет его на службу пригласил король Чжунъюэ. Цинхуа готов был плакать от счастья. Система над ним лишь тихо смеялась.

Через три года началась первая война между союзами юго-запада и северо-востока, и произошла битва под Сианским Холмом, где чародеи северо-востока храбро сражались против армии юго-запада и отстояли территории. Цинхуа до сих пор с содроганием вспоминал то, что предстало перед его глазами: усеянное сгоревшими трупами поле из-за заклинания метеоритного дождя, вызванного, как выяснилось позже, Шэнь Цинцю, пепел, летящий тебе прямо в глаза и в горло. Цинхуа не хотелось думать, откуда там появился пепел. На холме без деревьев.

Тогда многие погибли. И тогда он лишился всего, чего достиг.

С ним снова осталась лишь Система.

— Господин Ведьмак, она ведь самое дорогое, что у меня есть. Никто и никогда не любил меня за то, кто я есть, кроме неё. Никто и никогда не оставался мне так же предан. Если её однажды не окажется со мной, то я… я не знаю, что буду делать.

После потери поста он стал отшельником, путешествовал из государства в государство, брал заказы и влезал в долги. Однажды он оказался должен слишком много. Так у него и появилась навязчивая суицидальная идея: расколдовать короля-упыря.

— Вот как оказался в том зале, Господин Ведьмак. А потом навязался вам в компанию, и, знаете, мне никогда не было так хорошо, как в последние три месяца. С вами очень приятно путешествовать, Господин Ведьмак, жаль, что придётся уйти… — Цинхуа недоговорил.

Он уснул.

Мобэй долго смотрел на сопящего чародея, ему хотелось сказать ему то, что он не мог выразить. Да и вряд ли бы его сейчас услышали. В конце концов, он просто лёг рядом.

Проснувшись на рассвете, он обнаружил рядом лишь пустую заправленную кровать. Сумки Цинхуа не было на месте, как и сапог и заколок.

На первом этаже корчмы, где Цинхуа его обычно ждал с уже купленным завтраком, его тоже не оказалось. Надежда увидеть его там до самого конца таилась в груди.

Значит, всё же ушёл.

У Мобэя Системы не было.