Нас назвали богами за силы, естественные для нас. Мы слишком поздно узнали о силах, столь же естественных для них.

Маэс — расшифрованные заметки на полях ветхого бортового журнала в заброшенном отсеке

Ему было странно наблюдать вокруг себя такой дом после всех злоключений в пути, после своей тесной комнаты в Храме и тенистого уголка за тканевым полотнищем на палубе кнорра. Смотря на синие занавески и плиточки цветной слюды, в которой преломлялся солнечный свет, Кет не спешил будить Илейн. Им постелили, а точнее, просто дали пледы и покрывала, которые они бросили на пол, в одной из кладовых. Но, несмотря на то, что их не тревожили, а огромный богатый дом не спешил требовать с них оплаты за спасение от песчаной бури, Кету не спалось.

Лёжа в рассветном бледном сиянии, он вспоминал то, что оставил на северном берегу. Сеггел сказал, что они собираются сделать нечто такое, за что на них ополчится весь Мигреес, и худших слов утешения Кет не слышал. Он бы всё отдал, чтобы узнать, что сейчас с ним. Подлый вопрос, жив ли Сеггел после таких-то заявлений, Кет старательно игнорировал.

Он никогда не сомневался в нём: Сеггел был ловким и наученным опытом на большаке, он обязан был выкрутиться. Но петля забирала всех, в чём Кет не раз убеждался в Раверграде.

Всё это время, всю их дорогу на корабле Кет только и думал, что надо было возражать до последнего, не поддаваться, остаться с ним вопреки… И в то же время Сеггел ясно дал понять, что не хочет видеть его рядом.

В саду проснулись птицы, тяжёлые ветви сливы мазнули по ажурной решётке, и резная тень упала на комнату. Он закрыл глаза, надеясь, что не обманулся этим чувством, что поступил правильно, поддавшись уговорам сесть на корабль. Но сомнения оставались, глодали его всё это время в Златнекоре, и Кет уже не был уверен, что должен быть здесь.

Он обернулся на спящую Илейн, свернувшуюся калачиком на ворохе подушек, заменивших постель. Быть может, он делает что-то хорошее, будучи с ней. Кто знает, может, здесь, на южном берегу, он сможет вернуть её на родину, в Мёртвую Пустыню, найти способ стереть с её щеки клеймо… Она ведь сильно привязалась к Кету, она верила в него после всех его ошибок, хоть от её липких поцелуев он и чувствовал только молчаливое разочарование и невыносимую тяжесть.

В коридоре послышались шаги, и дверь приоткрыла микейская дородная женщина в простом платье, с клеймом этого дома на подбородке.

— Умывайтесь и садитесь завтракать, — велела она, перекинула через плечо холщовое полотенце.

Растолкав Илейн, Кет направился за женщиной на тенистый двор к каменной чаше фонтана, где сквозь плиты белого известняка пробивалась сухая трава. Илейн приходилось вести за руку, ведь та на ходу вздумала тереть глаза.

— Чего от нас хочет ваш хозяин? — спросил Кет рабыню, вытирая лицо и перевязывая запылённые бинты на голове. Зачем ему нужны подростки с улицы…

Та ожидаемо не ответила. Только отвела их в залу, где за широким столом их уже ждал вчерашний добряк-хозяин. Белокожий, с рыхлым грузным телом, в расшитом тонком халате, запахнутом на голой груди, и с вкрадчивым взглядом, он сразу показался Кету не тем, кто так просто приглашает к себе. Но сегодня он казался не подозрительным богачом, а просто добрым толстяком перед блюдами, полными еды.

— Доброго утра, мои найдёныши, — приветствовал он их, не поднимаясь из-за стола. — Не бойтесь, садитесь, негоже вести беседы на голодный желудок.

Они с сомнением заняли места на мягких стульях и положили себе на тарелки всего со стола. От волнения даже не сразу заметили столовые приборы. Кет просто зачерпнул своей тарелкой половину белых вареников, стараясь не пролить на скатерть масло. Он не помнил, чтобы ел такое где-то кроме ярмарок. Может, видел похожее на кухне детинца, но точно не пробовал.

— Я Айлад Тайервин, — представился их благодетель, утирая губы. — А ваши имена я, верно, слышал, но всё же спрошу.

— Это Илейн, — ответил Кет, потому что та забила рот. Называть себя перед незнакомцем ещё недавно не показалось бы странным, но теперь он не был уверен, прослышат ли здесь о случившемся в Раверграде. — Я же Кет… Ригатсон.

— Тебе претит имя твоего отца? — истолковал Айлад его заминку.

— Нет, — уже твёрже отозвался Кет. Пусть даже слава отца выйдет за пределы Раверграда и Межи, его не затронут ни слова презрения, ни осуждение. Ригату всегда было всё равно на своего сына, так пусть и Кету будет всё равно на такого отца.

— Хм, — протянул Айлад, почёсывая под подбородком. — Вам, ребяткам, верно, некуда податься здесь, а Аунеаграде? Мы можем помочь друг другу, и, верно, вы уже знаете, как.

— Нет, не знаем, — осторожно заметил Кет. — Мы, право, совсем не догадывались, куда шли. Но мы благодарны за крышу над головой и еду. В этом городе мы не встречали такой доброты, господарь Тайервин.

— В таком случае, — наградил тот их доброй улыбкой, — у вас есть право на отдых. Ешьте и ни о чём не думайте, после уж поговорим, как вам быть.

— Если нужно сделать что-то по дому, я умею почти всё, господарь, — отозвалась Илейн. — Мы не бездельники, мы сможем расплатиться за вашу доброту.

— Только если ты не соврала, — пригрозил он ей, после чего глухо рассмеялся. — Ешьте, после поговорим.

Кет искоса взглянул на Илейн, и без того подозревая, что Айлад пустил их только после её выкрика. Но кто ж такой был этот человек… Его дом не походил на приют, в нём не было даже алтарей богов, только затейливые символы на белокаменных стенах, выписанные облупившейся краской. Следовало спросить об этом, но Кет боялся сорвать хрупкое доверие и снова оказаться на улице. В конце концов, к чему вечно ждать плохого, когда к ним только-только проявили хорошее отношение?..

После завтрака Айлад позвал за собой в сад, и Кету ничего не оставалось, кроме как последовать за тень сливовых деревьев по дороге из белого известняка. Ветер сеял над раскалённым камнем песчаные вихри, следы недавней бури. Айлад шёл вразвалочку, и лёгкие одежды отливали золотом на ярком солнце, липли к телу.

— То, что твоя микейская подруга сказала про тебя, верно? — наконец спросил Айлад, останавливаясь отдышаться.

— Она несколько преувеличила, — потупился Кет, бредя в его тени.

Дорога сквозь дебри сада вывела их к широкой лестнице, что спускалась на песчаную площадку. Они по-прежнему были за стенами этого необъятного поместья, скрытые от посторонних глаз и даже окон: глухие белые стены здесь испещрили выцветшие узоры незнакомых символов.

— Прошу, — указал на площадку Айлад. — Тебе нужно что-то для демонстрации? Быть может, кто-то…

— Вы хотите, чтобы я показал… — замялся он. Белое лицо Айлада смягчилось, растеклось в улыбке.

— Будь уверен, никто не увидит того, что ты сделаешь. Мне же нужно знать, что ты представляешь из себя. Справедливо, разве нет?

Да вот только пользы в хозяйстве от него немного. Но Кет всё равно кивнул и сошёл на песок, раздумывая, зачем этому человеку такая площадка во дворе поместья. Айлад остался стоять в отдалении, скрестив на груди руки.

Оглядевшись, Кет заметил обрывок тряпицы в песке, высохший под солнцем. Раньше вызывать огонь получалось через раз, так что Кет поднял её, зажал в руке, чтобы наверняка не послать пламя куда-нибудь на крышу. Сосредоточился на ткани, и отбросил её тотчас, как она начала тлеть. Тряпица вспыхнула и сгорела в воздухе даже не долетев до земли.

В голове поселилась тишина сомнения, правильно ли показывать силу кому-то ещё, по сути не владея ей. Кет вызывает огонь вслепую, без наставлений и знаний о своей природе. Словно подмастерье, взявшийся за мастерский труд. Но тишину оборвали медленные хлопки. Он оглянулся на Айлада.

— Впечатляет, — задумчиво проговорил тот, размеренно выбирая слова. — Я вижу такое впервые, но применение…

Договорить ему не дали. За его спиной в зелёной тени проскользнула быстрая фигура, Кет не успел испугаться, как этот человек, по самые глаза закутанный в чёрное, выхватил нож и замахнулся. Айлад обернулся в неведении, как ему зажали рот. Кет сорвался с места. Прыжками преодолел лестничный пролёт, не думая о том, что покушение, стань оно удачным, непременно спишут на него. Что они с Илейн не выпутаются из этой истории… Айлад был первым человеком в городе, кто отнёсся к ним по-людски.

Ладони наполнил пульсирующий жар. Оказавшись рядом, Кет упёрся руками в убийцу, схватил чёрную ткань и оттащил его от Айлада. Человек повалился на землю, глухо вскрикнул, изгибаясь всем телом. Но нож не потерял, и попытался метнуть его. Кет прыгнул на него, упирая ладони в шею за плотным шарфом, заслоняя Айлада собой. Убийца заметался, пару раз рванулся и затих. Одежда под руками Кета начала тлеть.

Он умер слишком быстро, без всякого оружия. Кет не придушил его, не сделал ничего… Но по чёрной ткани из-под рук разбежались алые искры, грудь промялась как бумага. Кет поднялся, в ошеломлении выдыхая пар. Айлад утирал лицо шейным платком, глядя на распластанное тело и бледнея на глазах.

— Что ты с ним… — прошептал Айлад как-то неуверенно.

Кет обернулся, и понял, что чёрная туника медленно опадает, будто тело под ним усыхает на глазах, что ветер сеет золу по белому камню там, где уперлись в грудь убийцы его ладони. Он похолодел, сглатывая.

— Неплохо, парень… Пошли в дом. Я слышал, ржание лошадей с улицы. Похоже, что у нас гости.

— Безопасно ли… — замялся Кет, связывая появление гостей и покушение.

— Я и по цокоту копыт узнаю этих лошадей, — отмахнулся Айлад. — Мой старый знакомый. А это… Ни месяца без них не обходится. Этому удалось зайти далеко, надо же. Боги, кажется, пора нанимать другую охрану…

Кет последовал за ним, оглядываясь на распростёртое тело. Грудная клетка пеплом рассеялась по дороге, алая кромка ткани провалилась внутрь. Он поёжился, отворачиваясь.

В доме ждал темнокожий микеец в высоком тюрбане и просторных одеждах с растительным орнаментом, громко шутил на своём языке с рабыней. Та как раз поставила на стол медный самовар, когда подошли они с Айладом.

— Джинмил, ну что за зрелище ты пропустил! — воскликнул Айлад, тяжело опускаясь в кресло. — Только вчера подобрал парня, так он уже мне жизнь спас!

— Шутишь! Этот малец!  — воззрился на Кета этот Джинмил, кожа которого была куда темнее, чем у Илейн, а острые кончики ушей покрывали золотые накладки. Из-под тюрбана на плечи ему падал целый ворох длинных спутанных кос, которым Кет не знал названия: в Раверграде микейцам их хозяева брили головы налысо. У Илейн только недавно перестал колоться ёжик. 

Кет виновато развёл руки.

— Парень сослужит мне хорошую службу, — со значением кивнул Айлад. — Возьму его сегодня с собой. Ты садись, Кет. Обсудим, что и как.

Тот послушно занял свободное место и принял из рук рабыни чарку с дымящейся гимелью, непривычно прозрачной, со сладким запахом. На её поверхности плавало сиреневое соцветие шалфея. Для ладоней расписная чарка показалась холодной, и Кет в замешательстве сдул пар, глядя на своё отражение в медном боку самовара.

— Я как раз приехал за этим, — сказал Джинмил. — Хотел выведать заранее, что ты собираешься сегодня делать. Ты не в выигрыше пока, но, если тебе есть, кого выставить, я хотел бы взглянуть.

— Ты на него смотришь.

— Он справился так хорошо? — удивился Джинмил, глядя на Кета.

— Ну ты, верно, чувствуешь… какой у парня потенциал, — засмеялся Айлад.

— Я бы даже сказал, — указал Джинмил в направлении сада, потянул будто за невидимую леску и рассмеялся, скаля белые острые зубы до чёрных от курева дёсен, — что ничего не чувствую!

— Вы знали о покушении? — в сомнении спросил Кет первое, что пришло на ум, хоть уже сказанное, оно показалось страшной клеветой.

— Мне успела рассказать прислуга, чудак! — махнул рукой Джинмил и ухватил Кета за нос забранной в перстни рукой. Тот отпрянул и вздрогнул, когда его порезал заточенный ноготь микейца. 

Джинмил рассмеялся, будто и не заметил. Приложил пальцы к губам, не переставая скалиться. Кет опустил взгляд на свою чарку. В гимель упала капля крови и растворилась в густом багрянце. Он утёр порез.

— Продай мне его, а? — вдруг предложил Джинмил.

Айлад смерил его холодным взглядом, медленно покачал головой. Отчего-то вся добрая леность сошла с лица.

— У меня есть, что ты просил, так не диктуй свои цены.

— Как скажешь, — вскинул тот руки, и крови на его пальцах уже не было. Кет завороженно проследил за тем, как звякнули друг о дружку золотые широкие браслеты на его руках. Кажется, он и на князе не видел столько золота, а этот человек сидел в доме Айлада и вёл себя так просто… — Так значит, сегодня я ставлю на тебя?

— Разумеется, — сказал Айлад, опрокинув свою чарку.

— Знаменательная нас ждёт ночка, — констатировал Джинмил, подмигивая Кету и поднимаясь из-за стола. — Давненько я не видел чего-то интересного.

Когда он вышел, и его повозка унеслась прочь в клубах пыли, Айлад велел Кету отдыхать до вечера. На все расспросы он молчал, и Кет после первого же ленивого поворота головы поспешил уйти.

Ему всё ещё было волнительно, во что его хотят втянуть, всё ещё плыло перед глазами тело убийцы в саду. Ещё одна смерть, которую принесли его руки.

Кет не был уверен, что сможет это забыть. Храм научил его чтить людскую жизнь, ведь Таэтар вела войны за свою паству, во спасение её. Он до сих пор помнил схватку на Вышатском острове, как его меч вошёл в плоть белоглазого, и как ослабло тело врага. К нему всё ещё приходили по ночам тревожные сны, в которых руки, погружающиеся в воды реки, зачерпывали густую, стекающую к локтям кровь. Всё ещё возвращались воспоминания о всплывающих телах… Кет ненавидел смерть вокруг себя, она каждый раз вызывала дрожь и тошноту. Не смирился он и с тем, что Вершки обратились в пепел по его вине. Почему, желая добра, он из раза в раз приносил смерть…

Кет забрался в ворох подушек в их с Илейн комнате, подтянул к груди колени. Рука стянула повязку, провела по шраму на голове, по белому рубцу старого огня. Напоминанию, что его пламя ранит всё, к чему ни прикоснётся. Что он сам — сплошное разрушение. В его руках оружие, которое нельзя использовать бездумно, голоду которого нельзя потакать.

Он ведь почти научился обращать своё пламя в тепло, греть воду, держать ладони тёплыми… не убивая. Одно это воспоминание о Сеггеле удерживало от того, чтобы не увериться в своей чудовищности. Кет вспоминал те дни, пытаясь забыть настоящее. Спустя время эпизоды отпечатались в памяти, и в них сквозь ветви яблонь солнце светило даже ярче, чем на пыльных улицах Златнекора. Но Сеггел дал и понимание, что Кет такое. Рука вела по шраму, оставленному им.

Может, оттого Сеггел и прогнал его на этот злополучный корабль, захотев быть как можно дальше от такого опасного монстра. Кет был близок к тому, чтобы согласиться с ним.

Скоро пришла Илейн, рассказала, что ходила с женщинами на рынок. Принесла две спрятанные под одеждой лепёшки, словно не могла наесться и после плотного застолья. Или же ещё не верила, что всё это повторится снова. Кет поел вместе с ней, слушая собранные сплетни. За движением полных губ забывались собственные тревоги, и даже виделось что-то хорошее в обозримом будущем, если такое у него, конечно, было. Илейн вдруг рассмеялась, наверное, тому, что он не проследил за её словами и кивнул невпопад.

За чем он точно не проследил, так это за солнцем, которое сошло с зенита. После обеда в этот бесконечно долгий день он чувствовал себя ещё хуже, потому что Айлад всячески избегал говорить о произошедшем. Тело в саду убрали, и теперь только зола на белокаменных плитах служила напоминанием, что покушение ему не привиделось. Порез на переносице начал зудеть, как раз когда Кет уже хотел настоять и обо всём выспросить, возвращаясь в дом. По пути он заметил куда больше стражи, которой будто не было раньше.

Задержав взгляд на символе на белой стене, он уловил в вязи серой краски что-то змеиное. Но Айлад ждал не расспросов, стоя в зале с позолоченной тростью, облачённый в ткани богаче прежних. 

— Куда мы едем? — попытался Кет, когда они сели внутрь крытой просторной повозки, запряжённой четвёркой вороных коней.

— На игры, — скупо ответил Айлад, не сводя с него задумчивого взгляда. 

Его полная рука сжала навершие трости, закрывая, Кет успел заметить голову кобры с яркими глазами-каменьями. Тревога завозилась в желудке с новой силой, но окна закрывала плотная ткань.

Когда повозка остановилась, и слуги, а скорее охрана в кольчугах и с копьями, отворила им дверь, помогла Айладу сойти на доски настила, Кет отметил, как потемнело на улице. Казалось, уже ниспала ночь, хотя солнце ещё не должно было зайти. Широкие двери затворили за ними на замок. Погружённое в темноту помещение было обшито досками, прочные балки держали осыпающийся песком потолок. Кет догадался, что они под землёй, когда Айлад направился к лестнице, уводящей вниз, в свет огней и ярких кристаллов.

Над головой в пыльном сумраке белели рёбра каменных перекрытий, спускались массивные колонны с затейливым барельефом. Кет уже видел похожую архитектуру под Раверградом, и снова она была погребена под землёй. Сверху доносился шум города, сыпалась пыль из-за проезжающих повозок. Кет следовал по узким коридорам всё ниже и ниже. Кристаллы бросали яркие отблески на доспехи и копья стражи, на вышивку одежд Айлада.

Перед ними распахнули двери, и грянули свет огней, шум и пыльный ветер. В огромном помещении, на высокой трибуне от зрелища у Кета заложило уши. Белокаменные своды высоким куполом устремлялись ввысь и образовывали шатёр, под  потолком колыхались яркие стяги и клети светящихся кристаллов, сквозняк трепал языки пламени лампад и факелов, сеял искры. Каменные трибуны, выстеленные яркими коврами, и деревянные скамьи ниже полнились народом: от разнообразия лиц и одежд рябило в глазах. А далеко внизу была устроена песчаная арена.

Кет слышал про Ямы — нелегальные пристанища боёв в Златнекоре, порождения сурового закона, созданные для людей, от безысходности ищущих отдушину в самых страшных вещах. Но от одной мысли, что он оказался на подобном мероприятии, по спине побежал холодок. Кет догнал Айлада, который умостился на кушетке в окружении охраны.

— Что мы здесь делаем? — спросил он, запинаясь от страха и собственных догадок.

— Кет, — подался Айлад к нему, опираясь локтем о колено. — Ты ведь толковый парень. Верно, знаешь, что за всё хорошее положено платить. Так я назову тебе свою цену. Выиграй для меня бой.

Кет не ожидал другого, как ни были сильны надежды на лучшее. Но если это только бой, если это поможет им с Илейн расплатиться с этим человеком…

— Иди с ним, — кивнул Айлад одному из своих наёмников, высокому бритому рамейцу в кожаном оплечье и кольчуге, и тот повёл Кета прочь.

По пути Кет видел таких же богачей в окружении охраны, лежавших на кушетках и подушках, посмеивающихся в предвкушении зрелища. Видел и простых людей, делавших ставки, выкрикивающих имена и суммы. Здесь были и микейцы, такие же свободные, как Джинмил, рамейцы в одеждах севера и юга, даже белоглазые, и никому не претило общество друг друга, пока кричал глашатай и звучали ставки, а слуги подливали вино.

Кета привели в тёмное помещение, где, по-видимому, готовились бойцы. На обшарпанных скамьях сидели люди. Кет неловко проследил за тем, как мужчина привязывает к предплечьям ржавые серпы, прошёл мимо женщины, точащей кривой клинок и пробующей остроту на язык. Наёмник Айлада подошёл к стойке и принялся выбирать ему оружие. 

— Я пойду так, — произнёс Кет, как само собой разумеющееся. Наёмник обернулся, смерил его озадаченным взглядом. Кет промолчал, что он не справится ни с одним из этих серпов и сабель, ножей и окованных сталью дубин, представленных на стойке. — Я не хочу никого убивать.

— Это бои без правил, парень, — криво усмехнулся наёмник.

— Насмерть, — женщина провела себе клинком по горлу, заставив Кета сглотнуть. Затем она поднялась, закинув меч на плечо, и он попятился. — Кто тебя купил?

— Это новый чемпион Айлада Тайервина, — отчеканил наёмник, оттаскивая Кета за плечо.

— Бедняжка, — женщина цокнула языком, вернулась к заточке клинка. — Желаю тебе сдохнуть как можно раньше.

Кет проигнорировал эту странную заботу, и всё же принял из рук наёмника короткий клинок. В голове до сих пор не укладывалось, во что он ввязался. Ему придётся убить человека ради Айлада, просто ради развлечения всех людей на трибунах. Но умереть сам он не мог. Что тогда станется с Илейн, не заставят ли её сражаться вместо него… 

Двери открылись слишком быстро. И первым, что он услышал за грохотом сердца, было его имя. Наёмник сорвал с его головы повязку, подтолкнул в спину, и Кет вышел на песок арены под свет пляшущих огней. Обвёл взглядом трибуны, пёструю массу, собравшуюся на зрелище.

Выкрикнули второе имя, и на другом краю также открылись двери. Кет не знал, что предопределяет соперников, жребий или договор, но против него вышел высокий микейский мужчина. В той же одежде, что был сегодня утром убийца.

От внезапной догадки Кет похолодел. Ведь Джинмил предложил Айладу купить Кета, значит, он тоже участвовал в этих боях… Сразу за именем назвали имя хозяина бойца, и им ожидаемо оказался знакомый Айлада. Убийцу подослал он. А значит, всё это было спланировано, и Кета испытывали с самого начала. Как только он ступил на порог дома Айлада, то подписал себе приговор.

От шага к шагу соперника Кет понимал, как глубоко влип и как тяжело будет выбраться отсюда. Единственным выходом он видел выиграть этот бой и забрать Илейн от Айлада, бежать так далеко, как только можно…  Как только получится.

Это осознание обмана поднялось с глубины волной злости. Он медленно перевёл взгляд на серп клинка, блеснувший в руках своего соперника. Ладонь стиснула грубую рукоятку короткого меча.

“Это бои без правил, парень”.

“Насмерть”.

Он не был воином, он был бедствием для себя и других. Он сражался всего раз по-настоящему, постыдно неумело, но даже не знал, сколько жизней забрали его руки.

“Тогда покажи, как правильно”.

“Хоть как, если убивают не тебя. Кетти”.

Он сражался не за себя, но за то, чтобы его сила нашла применение в добре. За свободу для них с Илейн. И чтобы Сеггел ошибся, посчитав его монстром, способным только рушить.

Кет поднял меч и двинулся навстречу врагу. Тот со свистом рассёк воздух серпом, сорвался в выпад. Под его ногам взрывался песок. Кет собрал волю в ладони, чувствуя, как накаляется воздух, как замедляется летящая пыль.

Серп просвистел над ним, и Кет перекинул меч в левую руку. Заблокировал удар тупым широким клинком, шагая навстречу, другой рукой упираясь в пояс врага. Под ладонью промялись ткань и плоть, столб жара вышел с шипением из поясницы. Напор ослаб, и он отбросил серп со своего клинка. Враг отступил на шаг, и Кет отбросил и меч, освобождая руки. Полоски кожи на рукоятке начали тлеть.

Он схватил врага и повалил, упирая ладони ему в грудь и шею. Его рывком скинули, и Кет упал в песок, но тело уже не могло подняться, снедаемое предсмертной агонией. Он встал на неверные ноги, боясь отряхивать руки об одежду, выдыхая густой пар, не видя перед собой ничего, кроме дымящегося распростёртого тела, ещё трепыхающегося в судорогах.

Над ним раздались крики, негодующие и восторженные. Они вспоминали его имя под звон монет и возгласы удивления. Словно для всех это было фокусом. Дым поднимался от обуглившегося трупа, песок чернили зола и летящие обрывки тлеющей ткани. Кет попятился, боясь натворить что-нибудь ещё.

Оставив арену, нырнул обратно во тьму, сбежал из-под оваций, попадая в руки приставленного к нему наёмника. Не слышал ничего, пытаясь добраться до Айлада сквозь коридоры, слепо следуя за спиной провожатого.

Когда Кет нашёл его, тот улыбался, стоя рядом с Джинмилом и другими людьми в чёрном и сером. Их взгляды тотчас обратились на Кета, настороженные и внимательные. Его заслонили древки скрещенных копий, и Кет в замешательстве остановился.

— Я в тебе не сомневался, парень, — заверил его Джинмил, отстраняя стражу и подскакивая к нему, хватая за плечи. — Скажи, мы такого ещё не видели? Это будет прорыв. Золотая река имени Кета!

— Айлад, пожалуйста, — голос Кета дрожал. В ладонях ещё пульсировал жар, и капала горячая кровь на пыльный ковёр. Кет уже понимал, что ближе его не подпустят, и что в одной повозке им уже не приехать на эту арену. Они видели достаточно. — Я выиграл бой, цена была установлена. Мы с Илейн уйдём тотчас же, ты нас больше не увидишь. Прошу тебя…

Отпусти нас. Его руки не связаны, его шея свободна и мокра от испарины, но почему он чувствует себя так же, как все клеймённые и цепные, почему своды этого подземелья напоминают птичью клетку…

Айлад тихо засмеялся, обиженно поднял брови, виновато заискивая перед людьми в чёрном, на чьих спинах лежал косматый мех, а оплечья покрывала серебряная вышивка. Кет сразу отметил, какие они высокие, но только после того, как один скрестил на груди обсидианово-чёрные, чешуйчатые руки, стало ясно, что никакие это не люди. Что под закрывающей их лица по самые глаза тканью может быть что угодно. Пол покачнулся под ним.

— К сожалению, Кет, — вздохнул Айлад, — я как раз говорил насчёт твоей подруги. Культ заинтересован в ней, но мы пока не сошлись в цене на некоторые части… её тела. Думаю, все победы в этом сезоне смогли бы окупить её полную стоимость. Конечно, этот бой был нетривиален, великолепен, я получу за него достаточную плату, за которую, думаю, мог бы простить тебе проживание под своей крышей. Если тебе не нужна… эта твоя… Илейн, ты, конечно, можешь быть свободен.

Кет смотрел на него и не знал, как до этого не замечал отпечатка зла в его оплывшем, вечно улыбающемся лице, как не видел затаённой тьмы в маленьких внимательных глазах. Они попали в руки настоящего чудовища, могущественного и жестокого. И теперь ему предстояло поплатиться за свою наивность. Он не оставит Илейн на растерзание Тёмному Культу. Сила привела его сюда, но она не должна стать причиной большего зла. Обладая ей, Кет обязан искать свет даже в кромешной тьме, пусть для этого и придётся пробивать себе путь огнём.

— Я выиграю для вас все бои, — проговорил он эхом, уже зная, что так и будет. Что он не позволит умереть ни себе, ни Илейн в этом ужасном городе. Иначе эта сила дана ему напрасно.

Айлад расплылся в улыбке. Джинмил потрепал Кета по голове, пихнул кулаком в плечо, и тот подумал, что от микейца не пахнет куревом, что у него чёрный язык с золотым гвоздём, метающийся меж белых подточенных зубов, и чёрная кровь.