Как и обычно, Джейк ожидал его в кабинете. Разглядывая внутренний дворик через окно он размышлял о том, как так получилось, что его жизнь разделилась на две. С каких пор ему пришлось разрываться между двумя совершенно разными людьми? Наверное, с тех самых, когда будучи «зелёным» во всех смыслах пареньком, его сердце предательски ёкнуло, стоило столкнуться с бездушным взглядом. Оно ёкнуло во второй раз, когда бездушные голубые глаза постепенно, но начинали смотреть с теплотой, и когда Майкл отзывался на его смех. С Клодетт… с ней всё было по-другому. Размеренно, спокойно, плавно. Со школьной скамьи — она всегда была рядом, поддерживая в нём силы и дух в любых начинаниях и принимая его добровольное отшельничество. Сама пришла и добровольно осталась, и Джейк воспринимал её всё-таки как любимого и надёжного друга, с которым… удобно. И легко. В отличии от того же Майкла, который заставлял сгорать в жарящем и необъятном огне похоти, страсти и вожделения. Он брал силой, ловко и грубо ломая все преграды между ними, а также подчиняя себе. Джейк любил подчиняться, принимая все правила игры, лишь показушно играя роль «босса», у которого всё под контролем. Словно не Майерс держит его в узде, а он. Парню нравилась сама мысль о том, что он — ведомый и защищённый, имеющий возможность спрятаться за широкой спиной, когда это было нужно. Могла ли защитить его Клодетт? Конечно же, нет. Но она могла как рукой снять весь накопившийся груз и стресс, действовала, как подорожник на рану, облегчая жизнь.

Пора было разобраться в себе и сделать выбор.

Пауль без лишних слов завёл мужчину в кабинет, молча отстегнул цепь и ушёл, также молча. Доктор продолжал стоять возле окна к пациенту спиной, но больше не ощущая себя жалкой жертвой. Он доверял ему. Они доверяли друг другу, сплетённые тонкой, но крепкой красной нитью.

Майкл тихой поступью подобрался к нему, встал почти вплотную к спине, шумно дыша в затылок. Парка всегда пробирало от его дыхания, он с удовольствием поёжился.

— Майкл, — тихо позвал Джейк, развернув к нему голову и смотря через плечо. — Нам нужно поговорить.

Майерс неоднозначно пожал плечами, с неясным чувством заглядывая психотерапевту в лицо. Парк понял это, как готовность выслушать.

Джейк с тихим вздохом отвернулся к окну, собираясь с мыслями. Он беспокойно трогал обручальное кольцо на пальце, крутил его и снимал, но лишь наполовину, чтобы вернуть обратно. Ему приходилось тщательно подбирать слова для Майкла, дабы ненароком не разозлить его.  

— Ты укусил меня. В шею. Зачем? — осторожно поинтересовался он, вдруг ощутив приятную тяжесть на плече — Майкл устроил на нём голову, уперевшись подбородком. — Ты не подумай… Я ничего не имею против, мне нравится, просто… Клодетт и Пауль заметили. Хотя чёрт с ним, с санитаром. Клодетт теперь подозревает меня ещё больше, чем обычно, а мне её ранить не хочется. Она хороший человек, Майкл, и если бы я хотел с ней расстаться… то только не таким способом. Понимаешь?

Майкл внимательно выслушал его и слабо кивнул. Джейк выдохнул, смело облокачиваясь на мужчину и поневоле расслабляясь. Защищённость.

Майкл хотел обнять его, стиснуть крепко податливое и стройное тело, но не мог, бессильно опустив руки с наручниками. Джейк опомнился лишь через короткое время, развернулся к нему лицом и использовав ключ снял мешающие оковы. Стало сразу как-то чище и легче в голове, стоило оказаться прижатым к большой груди. Джейк ласково и лениво притирался, тёрся щекой с прикрытыми глазами, чувствуя себя как никогда умиротворённо и легко. Подобное явление казалось невозможным и странным, ибо кто ещё в здравом уме будет обжиматься с убийцей? Но Парку было глубоко плевать на всё, с высокой колокольни…  

— Майки, — снова заговорил он, не открывая глаз. — Пообещай мне, пожалуйста, что ты не тронешь её, если я с ней расстанусь.  

Майки — так Джейк называл его только в особенные моменты, зная, как действует на Майкла это сокращение. Но действовало оно правильно только тогда, когда так его называл только Джейк.  

Майкл медленно отстранил его от себя, приподнял пальцами лицо за подбородок и долго, проникновенно посмотрел ему в глаза. Затем провёл ладонью по гладкой щеке, очертил не спеша линию челюсти, кивнул на слова Джейка и поцеловал его. Впервые так чувственно, тягуче сладко и жадно, что Джейк не мог не втянуться, не ответить.  

Джейк притягивал его к себе за плечи и прижимался сам, не желая отрываться от тонких бледных губ. Этот поцелуй значил для него нечто большее, чем все прошлые. Это было нечто интимное, личное, сокровенное. То, чего Майкл не мог сказать словами, но вкладывал всё через такой жест.  

О, этот жест они изучили в первую очередь. До Джейка мужчина совершенно не умел целоваться, что уж говорить о нечто большем, и он плыл лишь от осознания того, что человек дарит свой первый поцелуй ему.  

Они сплетались руками и губами, вновь становясь единым целым, разделяя воздух и чувства на двоих. Майкл гладил такое отзывчивое на ласки тело, сминая одежду и не понимал, как он мог отказываться от этого раньше.  

Майкл забирается под наполовину застёгнутую куртку, пробирается через рубашку и наконец добирается до горячей кожи. Его уносит, он ловит губами томительный тихий стон и прижимает к себе ещё сильнее, ещё крепче, поглаживая поясницу.  

Вскоре Джейк оказывается на коленях. Его вид — совершенно не вяжущийся с его профессией, бесстыдно развратный и сексуальный. Майерса пробирает лёгкая предвкушающая дрожь и он запутывается пальцами в чёрных волосах, так правильно и властно.

Джейк не мнётся и не стесняется, зная своё дело, а рука на голове лишь добавляет уверенности, направляет. Он смотрит наверх, в лицо мужчины, пошло ухмыляется и находит губами горячую, возбуждённую плоть, что оттопыривает пижамные штаны. Трётся, ластится и ласкает через мягкую ткань, оставляет влажные пятна на светлом. Слух ласкает несдержанный и прерывистых вздох, и Джейк действует активнее, чтобы услышать ещё.

Майкл неотрывно смотрит и понимает — он точно пропал в этом парне, его личном омуте, беспомощно и неотвратимо растворяясь даже в простых касаниях, словах и в карих глазах. Его разум плавится, как на сковородке, а по венам растекается тягучая лава, приближаясь к сердцу. В голове набатом стучит: «Мой! Мой! Мой!», и он пытается это хоть как-то выразить, ибо терпеть уже — нет сил. Он в шаге от срыва, срыва в эту медовую бездну.

Майкл наблюдает, как его член неторопливо скрывается в мягком и тесном плену рта, как Джейк подавляет рвотные рефлексы, как по его щекам скатываются невольные слёзы и от этого тихие стоны сами собой вырываются наружу, сквозь сжатые зубы. Он направляет его за волосы, требует взять больше и Джейк подчиняется, зарываясь носом в светлые лобковые волосы. Утыкается, томно стонет, невозможно вибрируя горлом и вовремя отстраняется, едва не закашлявшись.  

Мужчина даёт ему короткую передышку и Парк пользуется ею по-своему — помогает себе рукой, придерживает и начинает ласкать языком головку, дразня устье уретры и уздечку. Хватка в волосах непроизвольно сжимается и разжимается, а дыхание становится всё прерывистее.  

Минет всегда имел большое значение для мужчин и Джейк открыто пользовался этим, имея огромную власть над Майклом. Это тот момент когда ты руководишь процессом, управляешь и упиваешься чужой слабостью. Минет — это искусство, которое Парк освоил, чтобы видеть его таким открытым, уязвимым и голодным, чтобы потом сойти с ума от этой откровенности.

Джейк ласкает пальцами крупные яйца, перебирает их нежно и массирует, пока ртом вновь насаживается на толстый член. Он не прерывает зрительного контакта, утопает в голубых глазах и всё стонет, скулит, мычит. Они едины и уязвимы, обожжены ярким огнём и ослеплены.  

Майкл на миг останавливает его, давит на челюсти призывая расслабиться, чтобы потом с рыком ворваться в податливую глотку и начать сумасшедше быстро толкаться, толкаться и толкаться, удерживая парня за голову и насаживая. Джейк почти плачет, нет — он действительно плачет, но освободившимися руками ласкает себя через плотную ткань брюк, сходя с ума от яркой смеси боли и удовольствия. Он старательно прячет зубы, пока его грубо трахают в горло.

Нарастающее всё это время напряжение вдруг взрывается, ослепляя и оглушая, схлопывая весь мир до атома. Майкл глухо рычит сквозь сжатые зубы, до предела натягивает Джейка ртом на себя и опустошается, кончая в судорожно сжимающуюся глотку. Джейк всхлипывает, принимает в себя с трудом но тоже кончает, пачкая нижнее бельё. Почти без рук.

Джейк отстраняется и Майкл наблюдает, как тонкая нить слюны и спермы тянется от его члена до красных истерзанных губ, как потом обрывается и остаётся на влажном от слюны подбородке. Он заботливо, что совсем не свойственно ему, большим пальцем стирает влагу, улыбаясь лишь краешком рта. Джейк грязный и довольный, с блестящими от слёз глазами, рвано дышащий. Он бы хотел видеть его таким как можно чаще. А затем Парк снова улыбается, широко и счастливо. Сердце пропускает тяжёлый удар, словно молотом в наковальне, и Майкл признаёт это и смиряется.  

— Ну вот, теперь мне придётся идти в душ, — с тихим смешком жалуется Джейк и ёрзает, чувствуя неприятную липкость и влажность в паху. — И не кусай меня больше. Пока что.

Майкл кивает, заправляет пенис обратно в штаны и поднимает своего психотерапевта с пола. Тот шатается, но не падает, поддерживаемый сильными руками.

— Хотя знаешь, я бы принял душ с тобой, — вдруг игриво ляпнул он, слегка покраснев кончиками ушей. — Но боюсь, Пауль сначала застрелит меня, потом тебя, а после за себя возьмётся, выкрикивая — «Блицкриг»!

Майкл вдруг озадачивается мыслями, что ему это надоело. Надоело скрываться и ждать встреч, сидеть здесь и терпеть, когда он может всё изменить. Он хотел бы сеанс в душе, желательно — везде и сразу, но сковывающие по рукам и ногам запреты, обстоятельства и прочие ограничения мешали, и он злился. Страшно злился, когда оставался один, а Джейк уходил к… жене. К женщине. К твари, что забирала его у него! Не оставлять укусов? Не оставлять синяков и царапин? Да хрена с два, он не собирался делить его ни с кем.

Майкл снова сжимает Джейка в объятиях и зарывается лицом в приятно пахнущие волосы, жадно вдыхает и расслабляется. Злость постепенно отступала и освобождала разум, позволяя распространиться умиротворению. Особенно тогда, когда он его обнимает в ответ.

Они перемещаются за стол и Джейк садится к нему на колени, робко обнимая за шею и начиная рассказывать очередную, полную разнообразных красок, историю. Он рассказывал увлекательно, и Майкл, зачарованный его проникновенным голосом, внимательно слушал, обнимая за талию. Его истории он любил гораздо больше, чем изнуряющие вопросы, пожалуй — любимая часть сеансов, однако на первом месте всегда были уединение и объединение, когда они страстно отдавались друг другу. Майкл прикрывает глаза и прижимается лбом к его плечу.

Джейк всегда возвращался домой после сеансов с Майклом отдохнувшим и посвежевшим, а ещё счастливым. Блуждающая улыбка не сходила с его губ и Клодетт всегда удивлялась таким переменам. Но не сейчас.

Встретив его, и затем сопоставив все факты и прошлые моменты — она убедилась. Он всё-таки изменяет, но не с той стервозной дамой, а с кем-то другим. С кем-то… кто способен сильно влиять на него, когда он даже этого не замечает. С кем-то, кто имеет большую силу, ибо обычный человек, да даже простой мужчина не мог оставить на нём такой след. Когда он приходил, от него иногда пахло странно, не так, как обычно. А если быть точным — как после очень хорошего секса, своим потом и чужим, более резким. Когда она замечала на его руках огромные следы от пальцев, то он всегда говорил одно и то же: «Пациент агрессивный и сильный, взбесился и схватил. Ничего страшного». Но это была ложь, и больше не было сомнений.

Что заставляло её сидеть и молчать? Делать вид, что всё как обычно? Она и сама не знала наверняка, хотя доселе не подводившее предчувствие просто вопило об опасности, что не надо лезть, что надо молчать, — и она прислушивалась. Терпела, хотя так и подмывало устроить разбор полётов по всем фронтам, вернуться к матери и подать на развод. Это было унизительно, но она молчала.

С мыслью о том, что Джейк изменяет ей с мужчиной, она пыталась отчаянно смириться и принять это. Хотя и не верила, что такое возможно, когда он как обычно желал её, дарил ласку и даже делился, что не против детей. Как же она была так слепа?..

Джейк, невероятно воодушевлённый и жизнерадостный, с лёгкостью поцеловал её в щеку и совсем не заметил, как та отпрянула. А потом, даже не поужинав, почти сразу лёг в постель.

Сон к ней долго не приходил. Клодетт то на телевизор отвлечётся, то без всякой надобности кухонный гарнитур протрёт, пока всё её внутреннее «я» сжималось в странном преддверии чего-то страшного, неправильного. Беспричинный страх не пропадал, а лишь усиливался, когда время перевалило за полночь. В последний раз она такое испытывала после своего первого просмотра фильма ужасов, кажется, там было что-то про призраков. Тогда она тоже долго не могла уснуть или боялась оставаться одной в темноте. Но когда она всё-таки легла, то почти сразу заснула, едва опустились веки.

***

Джейк проснулся от странного шума за окном, словно птица врезалась в дом и упала на землю, барахтаясь и ударяясь крыльями. Он разлепил свинцовые веки, всё ещё находясь в полусне и включил настольную лампу со своей стороны, стоящую на тумбочке.

В окне, как и ожидалось, ничего не было, а все звуки стихли. Желтоватый свет от уличных фонарей мягко проникал в окна, слабо освещая комнату. Всё было спокойно.

Джейк широко зевнул, немного размялся и решил попить воды. Развернулся и направился в кухню, но на полпути он замер, уставившись в дверной проём. Его охватил первобытный ужас, он не мог больше пошевелиться, встав как вкопанный на одном месте. В тени, докуда не доходил свет от лампы, предельно чётко улавливался силуэт высокого человека со слегка взлохмаченными волосами и с блестящим кухонным ножом в руке.

Парень шумно сглотнул не отводя взгляда и чувствуя, как по спине пробегает жуткий холодок. Его в миг проснувшийся мозг анализировал и искал пути отхода, совершенно позабыв о Клодетт.

Загадочный человек вдруг странно пошатнулся и двинулся в его сторону, и Джейк готов был уже бежать, как внезапно узнал его.

— Майкл?! — неожиданно громко воскликнул Джейк в оглушающей тишине, поздно спохватившись, когда Клодетт начала просыпаться.

Вскоре комнату наполнил девичий визг, да настолько мерзкий, что парень невольно поморщился, а Майкл отшатнулся.

Майерс был в той самой маске Бугимена, как в их первую встречу, а также в синем замаранном маслом, и чёрт побери чем там ещё, комбинезоне. Его шумное дыхание звучало немного приглушённо из-за маски и звучало крайне устрашающе, а в вырезах для глаз поблёскивали на свету голубые глаза. Он стоял напротив Джейка, а руки его были опущены вдоль тела, но кончик ножа был пугающе направлен в сторону парня.

— Кто ты, чёрт возьми, такой?! — взвизгнула Клодетт, прикрываясь одеялом. — Джейк! Вызывай полицию!

Парк подумал, что эта тупица и сама могла бы вызвать копов, тем более, что телефон был к ней ближе. Подумал об этом и разозлился на неё, возненавидев.

— Не надо, это мой пациент, — только и сказал он, обращаясь к девушке и поднимая перед Майклом руки вперёд ладонями. — Майкл, зачем ты пришёл? — тихо обратился он к нему, на шаг подходя ближе.

Майерс только склонил голову на бок, заинтересованно наблюдая за своим доктором и забыв на какое-то время о раздражающей девушке. Хотя руки, по правде говоря, чесались.

— Мне плевать, что он твой пациент! Пусть уходит! — продолжала вопить та, испуганно взирая на мужчину.

— Завались, Клодетт, — зло выплюнул Парк, метнув на неё злой взгляд. — Завались по-хорошему, иначе я тебя уже не спасу.

Она шокировано и послушно заткнулась, прикрыв ладонями рот. Джейк впервые так обращался к ней, впервые грубил. Это не укладывалось в её голове.

— Чего ты хочешь, Майки? — снова спросил, смотря ему прямо в глаза.

В ожидании атмосфера накалялась. Джейк не рисковал подходить ближе, Клодетт вовсе боялась пошевелиться и даже дышать, а Майкл раздумывал. Чего он хотел? Майкл подумал, что немного — всего лишь своего врача. Он слишком долго ждал и терпел невозможность касаться его чаще, гораздо чаще, чем было дозволено. Слишком долго он выносил в себе это удушающее и сильное чувство ревности, чтобы продолжать сидеть сложа руки.  

Майкл посмотрел на Джейка прямо, переложил нож из правой руки в левую и медленно протянул её к нему ладонью вверх. Простой приглашающий жест, который имел для них много веса и смысла.  

Пора было выбирать.

— Что?.. — ошеломлённо выдохнула Клодетт, наблюдая за неожиданной личной сценой.  

— Вот оно что… — прошептал Парк, взглянув на протянутую руку.  

Решающий момент, от которого зависела жизнь Джейка и Клодетт, в прямом смысле этого слова, и что самое занимательное — отказов Майерс не принимал, только не сейчас. Джейк думал над тем, а что будет, если он согласится? Он покосился на свою жену, возможно уже бывшую, и вдруг вспомнил все тёплые моменты с ней. Школьную скамью, чайные посиделки, первый робкий поцелуй, свадьба — всё это мигом пронеслось у него перед глазами, да так ярко и свежо, словно всё это случилось только вчера за один день. Его сердце слабо отозвалось в тоске, понимая, что не любит так, как хотела того она. Девушка заслуживала большего, чем Джейк с его неправильной, грёбаной жизнью. Она — это не тот обжигающий свет, который искал он, она — это всего лишь мягкий и тёплый закат, на котором просто приятно. Просто комфортно.

Джейк посмотрел на Майкла и вспомнил, с каким непосильным трудом он взращивал, словно дикий цветок, доверие. Как несмотря на все предупреждения об опасности, он всё равно тянулся к нему и жался, в попытке разглядеть среди смертоносных лучей хотя бы слабый отголосок человеческого сияния. Он рисковал сгореть дотла, перегореть и сойти с ума, но, когда всё-таки добился своего — не смог отказаться и остановиться. Прямо как мотылёк, упрямо бьющийся в толщу стекла ради желанного света. Он так же вспомнил, как же желанно он умел ему отдаваться и как получал за это щедрый подарок в виде тепла, и какой тот прекрасный слушатель, непременно всё понимающий и вечно молчаливый. Сердце вздрогнуло, на миг замерло и с чувством в быстром ритме отозвалось, реагируя на свой свет, на то, как смотрел с надеждой Майкл.

Джейку было тяжело, но спустя несколько долгих минут он всё-таки принял окончательное решение.

— Прости, Клодетт, — начал хрипло он после продолжительного молчания. В горле было сухо. — Прости в первую очередь за то, что я такой мудак. Ты всё время была права, когда обвиняла и подозревала меня, — с грустью сказал, коротко взглянув в её заплаканное лицо. — Ты заслуживаешь большего.

Отвернувшись от неё полностью и развернувшись к Майклу, он робко вложил в его руку свою и был тут же притянут, прижат к груди. Загребущие руки обвили его, прямо как змея свою жертву и Майкл обнял парня крепче. Стало значительно спокойнее и проще. Правильнее.

— Т-ты… с ним… я… — запинаясь, не в силах связать слова и даже мысли, говорила Клодетт.  

Девушка отчаянно и тихо заплакала, но потом она подняла свой взгляд на них, и яростно зашептала:

— Ненавижу… Горите вы в аду, уроды! Особенно ты, Джейк!..

— Клодетт, не надо…

— Молчи!.. Не хочу ничего слышать!.. — она перешла на крик, стискивая в руках одеяло. — Подставлял свою задницу как шлюха, а потом ко мне лез, козёл?!..  

Но она не успела закончить свою злую мысль, потому что взъярённый Майкл оттолкнул Джейка от себя и резко двинулся на неё, держа нож наготове.

— Майкл, нет! Остановись! — только и смог выкрикнуть Джейк.

Но было поздно. Майкл отточенным и уверенным движением схватил Клодетт сжав свободной рукой тонкую шею, которая казалась по смешному детской по сравнению с его ладонью, а затем вонзил нож по самую рукоять в живот. С хлюпающим мерзким звуком он быстро вытащил лезвие, чтобы вонзить его снова.  

Кровь. Кровь была везде: на его руках, на постели, на теле Клодетт и даже пару капель попало на белую маску. Кровь переливалась на свету от тёмно-багрового, почти чёрного, до яркого алого, слабо блестела и тягуче растекалась.  

Последний удар был выверенным и точным, лезвие ножа с лёгкостью и с тихим хрустом пробило грудную клетку, а затем пронзило трепыхающееся сердце. Девушка обмякла, вся пропитанная кровью, с застывшим испуганным выражением на лице. Джейку было дурно, его трясло, а по щекам скатывались редкие слёзы, оставляя влажные дорожки. Он на время потерял дар речи, не в силах даже закричать.

Майкл медленно отстранился от Клодетт, вытер лезвие об одеяло и повернулся к Джейку, совершенно не готовый к тому, что тот набросится на него.  

— Сука! Я же просил, блядь! — взвыл Джейк, ударяя Майкла кулаками в грудь, но скорее от бессилия, чем от желания навредить.

Джейк продолжал в порыве бить его и толкать, жалобно скуля. Он был невозможно близок сейчас к подступившей истерики и Майкл не придумал ничего лучше, кроме как вырубить его точным ударом в висок.  

Тело с глухим стуком падает навзничь прямо ему под ноги и Майкл какое-то время гадает, а не переборщил ли он? Но Джейк дышал и даже тихо стонал, подавая признаки жизни. Майкл опустился к нему, приподнял немного на руках над полом и заглянул в расслабленное лицо. Недолго думая, он стягивает маску лишь наполовину только затем, чтобы слабо прикоснуться к тёплым губам, улавливая слабое дыхание. Майкл оставил робкий поцелуй, натянул маску обратно и без труда поднял парня на руки, унося его из этого дома туда, где их никогда не найдут. Туда, где им никто не помешает.

Чужой, незнакомый заговорщицкий шёпот в голове направлял его, указывал, вселял уверенность. Голос шептал то о спокойствии, то о мясе, то о жертвоприношениях, при этом прося, умоляя и взывая.

Майкл, с Джейком на руках, целенаправленно продвигался в глубокую и чёрную чащу леса, пока его ноги обволакивал густой и такой живой туман. Плотная дымка приглашающе расступалась перед ним и захлопывалась за спиной, отсекая от внешнего мира без возможности вернуться назад. Дальше — только всепоглощающая и приветливая тьма.

***

— Па-а-ауль! Сделай громче!.. — донёсся с кухни женский приятный голос и мужчина неясно фыркнул себе под нос, прибавляя пультом исходящий из телевизора звук.

— … тело двадцатитрехлетней девушки было найдено в спальне. Со слов полицейских, её убили с помощью кухонного ножа. Три колото-ножевых ранения в живот и последний, смертельный — в сердце. Также известно, что жертва проживала с мужем, двадцатипятилетним Джейком Парком, работающим психотерапевтом в небезызвестной лечебнице «Смитс-Гроув». По дополнительным сведениям, он был лечащим врачом Майкла Майерса — жестокого преступника, который два года назад сбежал и вернулся в Хэддонфилд, чтобы продолжить свою кровавую резню. Тогда же он убил своего бывшего врача — доктора Самюэля Лумиса. Сообщается, что перед убийством Майкл Майерс вновь сбежал из лечебницы, поэтому у полиции есть все основания полагать, что совершил злодеяние именно он. Доктора Парка в доме не оказалось, а все его личные вещи остались на месте. На данный момент сбежавший пациент и его доктор находятся в розыске, поэтому, если вы располагаете какими-либо сведениями, позвоните по телефону, указанному на экране…

Пауль пустым взглядом провожал бегущую строчку новостей на экране телевизора. Он не слушал ведущую, полностью поглощённый в чужой, доселе незнакомый и жуткий голос в голове.  

Продолжение следует...