— По минимальной оценке у этого существа около пятидесяти зубов, — пробормотал Игон, внимательно изучая рану Эдуардо. — Очень, очень интересно! Мне нужно взять у тебя кровь на анализ. Я мог бы изучить слюну, но ведь вы уже обработали рану, — разочаровано добавил он.

— Виноват, — хмыкнул Эдуардо. Он осторожно пошевелил рукой. Пальцы двигались с трудом, но в целом боль была терпимой — в основном благодаря таблеткам, которые он получил от Жанин.

— Ты ведь не превратишься снова в клоуна, Эдди? — весело спросил Гарретт, но в его голосе чувствовалось искреннее беспокойство. — Синий цвет тебе не к лицу.

— Вероятность заражения не исключена, — быстро сказал Игон, не дав Ривере ответить остротой. — Лучше бы тебе побыть пару дней здесь, под моим наблюдением.

Эдуардо пожал плечами. Он все равно собирался остаться на дежурство — какая разница, на каком диване спать? Мысль о возможном заражении его не беспокоила, потому что чувствовал он себя вполне неплохо… Да и не походила та тварь на зомби, превращающего людей в себе подобных — конечно, если не считать повышенного аппетита вкупе с нездоровым интересом к человеческой плоти. Он содрогнулся, вспомнив произошедшее — воображение словно в издевку рисовало ему картины о том, как зубы монстра вонзаются в нежную шею Кайли. Чтобы разрушить туман этих едких иллюзий, Эдуардо украдкой поглядывал на девушку, с головой погруженную в книги, но вполне живую и невредимую.

На этот раз предательскому воображению помешало появление Моники, которой пришлось ехать домой, чтобы переодеться в чистое. Она успела полностью привести себя в порядок и выглядела так же бодро и энергично как утром, к тому же последовала совету Гарретта и прихватила с собой фотоаппарат. На мгновение ее взгляд напомнил Эдуардо о голодном мерцании в глазах плотоядной твари, и он отвернулся, стараясь скрыть накатившее отвращение. Конечно, ее пищей была информация, а не свежая человечина, но…

«Madre de Dios*, только взгляните на эту улыбку! — мрачно подумал Эдуардо. — Нужно быть на редкость ненормальной, чтобы вернуться как ни в чем не бывало».

Но, справедливости ради, кого из них можно назвать нормальным?

— Я могла бы помочь с образцом слюны, доктор Спенглер. Кое-кто из нашей криминальной хроники… хм… довольно близко знаком с коронером, — Моника извлекла из сумочки блокнот и вырвала оттуда лист. — В такси я сделала набросок того… существа. Может быть, это вам поможет?

— Конечно. Спасибо, мисс… э… — Игон в замешательстве взглянул на Жанин.

— Мисс Моника Блейк из «Манхэттен ревью». Я не успела представить вас утром, — отозвалась секретарша.

— Я бы хотела немного поговорить с вами, — Моника щелкнула кнопкой диктофона. — О возвращении «Охотников за привидениями», вашей работе и, разумеется, об утреннем происшествии.

— Нам пока стоит разобраться со счетчиками, — Роланд повернулся к охотникам. — Вряд ли они все разом дали сбой, но…

Уже спускаясь по лестнице они услышали первый вопрос Моники, обращенный к Игону.

— Каковы шансы на то, что подобное повторится снова?

***

Проверку счетчиков Роланду все же пришлось проводить в одиночестве. Кайли и Гарретт выехали на вызов к одному из постоянных клиентов — безобидному чокнутому старику Митчеллу, которому периодически казалось, что его окружают мертвые знаменитости. Обострения наступали с завидной регулярностью, а приезды охотников каким-то образом помогали. Несмотря на все заверения — каждого члена команды по очереди и всех вместе взятых — в том, что в его доме нет никаких следов паранормальных явлений, старик считал, что они обезвреживают призраков, только отчего-то не хотят признаваться ему в этом. На самом деле это была приятная часть работы — никакой погони и опасности, только тщательная проверка, благодарный клиент и чашка ароматного чая. Кайли искренне жалела мистера Митчелла и считала, что ему просто не хватает внимания. Роланд был с ней полностью согласен.

Эдуардо честно попытался помочь со счетчиками, но левой — неповрежденной — рукой не мог толком даже открутить шурупы, поэтому Роланд, опасаясь за здоровье техники, сказал, что прекрасно справится сам. После случившегося днем он радовался возможности полностью погрузиться в свое любимое дело и отвлечься от мрачных размышлений. Руки Роланда двигались с точностью опытного хирурга, мир вокруг превратился в размытую фотографию, на которой в фокус попали только детали счетчиков, а все мысли заполнила причудливая мозаика схем. Он был настолько поглощен своим занятием, что не заметил ни Жанин с Моникой — прерванная дневная экскурсия возобновилась, — которые провели в мастерской почти пятнадцать минут, ни возвращения Гарретта и Кайли, ни хитрюгу Лизуна, который воспользовался моментом и утащил его сэндвич. Транс закончился только когда все счетчики были проверены, подвергнуты небольшой профилактике и снова собраны — идеально готовые к работе.

Ни одной неполадки, кроме пары проржавевших болтов у счетчика Эдуардо, несущественного повреждения изоляции прибора Кайли и шоколадного отпечатка пальцев Гарретта, о чем Роланд и доложил Игону.

— Это все очень странно, — Спенглер потер переносицу. — Возможно, если у меня действительно будет слюна… В любом случае, хорошо, что вы смогли его поймать. Теперь у нас есть достаточно времени, чтобы подумать над этим. Ступай домой, Роланд. Сегодня ведь не твое дежурство?

***

У выхода Роланд столкнулся с Моникой.

— Закончили на сегодня? — поинтересовался он.

— Да, практически. Я приду завтра, но уже не отниму у вас столько времени. Может быть, вы продолжите свой рассказ об Экто-1, — Моника отключила диктофон и убрала его в сумочку. — Спокойной ночи и спасибо за радушный прием.

— Я мог бы подвезти вас, моя машина совсем рядом, — смущенно предложил Роланд.

— О, не стоит. Я все равно иду в редакцию, здесь не слишком далеко, — журналистка улыбнулась, стараясь казаться бодрой.

Улыбка получилась вымученной, и на мгновение маска строгости растворилась, открыв Роланду то, что он должен был увидеть с самого начала — молодую девушку, приехавшую покорять Большое Яблоко как тысячи подобных до и после нее, попавшую в жестокие жернова большого города, изнуряющего расписания и беспощадной конкуренции. Следы усталости, одиночества и неврозов — вечных и молчаливых спутников всех амбициозных натур — были пока едва заметны, но Роланд успел четко разглядеть и темные тени под глазами, и немного великоватый жакет, который явно был впору в день покупки, и беспокойные движения рук; он удивился, что не обратил на это никакого внимания днем — как будто ночная тьма могла побороть все наваждения и снять с девушки вуаль ее деловитости, обнажив то, что скрывалось под ней. Он никак не мог показать своего сочувствия, догадываясь о том, что Моника его не примет, но захотел помочь ей хотя бы немного, поэтому решил настоять на своем.

— Мне будет совсем нетрудно. Сейчас почти полночь. И я обещаю, что не стану по пути говорить об Экто-1, — пошутил Роланд.

Моника рассмеялась.

— Очень самокритично, — маска снова была на месте, но взгляд, пожалуй, несколько смягчился. — Спасибо, Роланд. Действительно уже довольно поздно.

В машине Роланд разрешил ей закурить, и Моника с радостью воспользовалась этим, предложив сигарету и ему, но, разумеется, получила отказ.

— Для чего вам нужно в редакцию так поздно? — вежливо спросил он.

— Набросаю черновик, обсудим с шефом основную направленность репортажа, — Моника пожала плечами; сигарета чуть дрогнула в ее тонких пальцах. — Попробую достать для вас образец слюны. Узнаю у парня из отдела происшествий об официальной версии полиции по поводу случившегося в кофейне, — она с любопытством посмотрела на Роланда. — Они ведь не считают вас подозреваемыми? Ведь вряд ли офицер принял все это на веру?

— Они нас не жалуют, но не до такой степени, — ответил он. — Впрочем, и ваши коллеги придерживаются похожей позиции. Если честно, я удивлен, что кто-то вообще решил написать о нас.

— Это была не моя инициатива, — честно ответила Моника. — Доктор Спенглер рассказал, что за последний год паранормальная активность резко возросла, а до этого было некоторое затишье. Может быть, поэтому людей теперь больше интересует эта тема. Как в восьмидесятые. Я посмотрела в архивах статьи того времени — прежняя команда производила настоящий фурор. Сейчас люди настроены более скептично и скорее поверят в массовое помешательство, чем в существование призраков.

— А что считаете вы? — спросил Роланд.

— О, мы уже приехали, остановите здесь, — Моника невинно улыбнулась, и в ее глазах мелькнул озорной огонек, отразившийся в веснушках. — Спасибо, Роланд, вы были очень добры. До завтра, — она выскользнула из машины и поспешила к зданию редакции.

Его вопрос журналистка предпочла оставить без ответа.

***

Кайли с раздражением захлопнула книгу.

— И здесь ничего!

Эдуардо, почти с самого начала дежурства тихонько дремавший над всученным ему справочником, немедленно открыл глаза.

— Эм… У меня пока тоже.

— Ты и половины не посмотрел, — сердито ответила Кайли. — Ну же, соберись, Эдуардо!

— Просто пытаюсь быть внимательным, — пробурчал он.

Вместо ответа Кайли, обладавшая поистине завидным упорством, уткнулась в очередную книгу. Однако Эдуардо не собирался сдаваться так просто и твердо решил продлить маленький перерыв.

— Как поживает мистер Митчелл? — вкрадчиво спросил он. — Кто явился старику на этот раз? Эдгар Гувер? Нет-нет, погоди, этот был в позапрошлом месяце, значит... Курт Кобейн?

Кайли подняла взгляд от книги, но вместо того, чтобы разозлиться из-за его шуточек, улыбнулась.

— Ты почти угадал! На этот раз его донимал Сид Вишес. Без спроса забрался к нему в душ, заперся там и успел исполнить почти полный репертуар.

Эдуардо громко расхохотался.

— Смотрю, старик знает толк в развлечениях!

Кайли тоже рассмеялась, заразившись его весельем. Она подумала, что Роланд и Гарретт очень удивились бы, увидев их сейчас — впрочем, эта мысль возникала у нее почти каждое дежурство. С наступлением ночи, когда все отправлялись по домам и в пожарной башне наступало затишье, Кайли почти не цеплялась к напарнику, да и он как будто становился вполне сносным — не старался взбесить ее или затеять какой-нибудь дурацкий спор. Общение протекало спокойно: конечно, они не заводили задушевных бесед о детстве, родителях или планах на будущее, предпочитая невинные будничные темы, однако, и такие разговоры — и даже молчание — были проникнуты странной близостью. Это чувствовалось по маленьким, почти незаметным выражениям заботы — например, уснув за своим столом над книгами или записями, Кайли по утрам неизменно обнаруживала себя на диване, с подушкой под головой, укутанную в плед; она, в свою очередь, всегда приносила из библиотеки рассказы ужасов для подростков, к которым Эдуардо питал слабость, и, стараясь не потревожить его сон, усмиряла Лизуна.

Эти мелочи, проникнутые теплотой, таяли под жестокими лучами дневного солнца. Иногда Кайли казалось, что все это сродни заклятью из детских сказок — вот только рыцарь тоже околдован, и некому сразиться с коварным колдуном, и всем проявлениям ласки так и суждено оставаться под прикрытием ночи.

Несколько раз девушка хотела поговорить с Эдуардо и понимала по его задумчивым взглядам и фразам, прерванным на полуслове, что ему хочется обсудить с ней тот же вопрос. Но нужные слова не приходили — он начинал сыпать шутками, а Кайли предпочитала побыстрее сменить тему на учебу или работу, делая вид, что не заметила никакой паузы в его фразе вроде «Как считаешь, могли бы мы… — и молчание, молчание, гребаное нерешительное молчание! — …продать старушку Экто и купить что-то поприличнее?»

Однажды этот тяготящий обоих разговор почти состоялся. Пару месяцев назад, прохладной апрельской ночью, Эдуардо с таинственным видом притащил ее на крышу здания, где были подготовлены стулья, пледы и термос с горячим чаем.

— Сегодня будет метеоритный дождь, а я нашел в кладовке эту штуку, — Эдуардо показал ей телескоп. — Вряд ли мы что-то разглядим, но... Я ведь толком и не пытался. Когда-то надо начинать.

— А что насчет дежурства? — только и спросила удивленная Кайли.

— Я подкупил Лизуна дюжиной шоколадок и разной дрянью из всех окрестных фаст-фудов. Он примчится сюда как ветер, когда зазвонит телефон… Если этот обжора вообще сможет взлететь, — Эдуардо плюхнулся на один из стульев и укрылся пледом. — Давай, Кайли! Мне не хочется морозить тут зад в одиночку.

— Ты просто мастер дипломатии, — она устроилась на соседнем стуле и подняла взгляд на небо. Ночь была ясная, но в свете ярких огней Нью-Йорка звезды были почти не видны — только луна лукаво подмигивала с небосвода. — Если мы хотим увидеть хоть что-то, нужно отправляться в пустыню.

— Там Лизун точно нас не найдет, — заметил Эдуардо.

После двух часов, проведенных в неспешной беседе о космосе, звездах, метеоритах, настройке телескопа и — внезапно — Супермене, термос опустел, ночной холод пробрался под пледы, а Кайли замерзла окончательно.

— Эд-дуардо, — тихо сказала она, стуча зубами. — Если т-ты хотел таким образом п-получить больничный на х-халяву, мог б-б-бы просто искупаться в Г-гудзоне.

Вместо ответа Ривера сбросил свой плед и, крепко обернув им Кайли как мумию, плотнее запахнул куртку и принялся расхаживать из стороны в сторону, энергично размахивая руками.

— Ты чт-то делаешь? — возмутилась Кайли, пытаясь выпутаться из своего кокона. — Так ты точно п-подхватишь простуду или… Ай! — стул пошатнулся от ее раскачиваний, и девушка опрокинулась на спину — пледы пришлись очень кстати, смягчив падение.

Эдуардо обеспокоено склонился к ней; в этот момент она очень удачно высвободила руку, ухватилась за многострадальную бородку и дернула так сильно, что они чуть было не стукнулись лбами.

— Эй, ты… — Эдуардо умолк.

Они смотрели друг на друга всего секунду, обернувшейся целой вечностью, как будто остались одни на маленьком островке посреди бескрайнего космоса. Вокруг них рождались звезды и рушились планеты, взрывались черные дыры, гибли галактики — но они этого так и не заметили. Кайли чувствовала только, как челка Эдуардо щекочет ее лоб, ощущала его теплое дыхание на своей щеке и, как завороженная, смотрела в его темные глаза и находила в них все — все, что произойдет, должно теперь произойти в эту ночь... Случайный поворот головы, случайный, неловкий первый поцелуй, неслучайные следующие, отброшенные пледы, забытый метеоритный дождь, нарастающий жар, сбившееся дыхание, исступленный шепот...

Она знала, что Эдуардо переживает в эту самую секунду то же наваждение, чувствовала по дрожи его тела, читала в его затуманившемся взгляде. 

Один неловкий поворот головы, и…

Кайли очень медленно разжала пальцы, сжимавшие бородку. Ривера столь же медленно поднялся на ноги и помог ей встать, распутав пледы.

— Мы ведь… — начал он.

— Да, — поддержала его Кайли.

— Иногда кажется… Хм.

— Понимаю.

— В общем... вот.

— Как-то так.

Бессвязный диалог окончательно развеял охвативший их морок. Эдуардо присел на стул, открыл термос, вспомнил, что там ничего нет, и поднял глаза к небу.

— Эй, — улыбнулся он. — Посмотри-ка!

Кайли взглянула на небо. Там, в бесконечной пустоте, падали и сгорали звезды, оставляя за собой светлый след, и им не было никакого дела до двух маленьких смертных и их несмелых иллюзий.

***

Сейчас, веселясь вместе с Эдуардо над мыслью об иконе панк-рока, распевающего свои хиты в ванной комнате пожилого благовоспитанного библиотекаря, девушка вспоминала ту ночь на крыше. Иногда ей так хотелось поговорить с ним, прижать его к стенке, отрезать все дороги к отступлению... Но что толку, если все равно наступит утро, а при свете солнца в ход снова пойдут ругань, подколы и перебранки?

Смех утих.

— Нужно работать, Эдди, — Кайли взялась за книгу.

— Эй, я вообще-то выиграл наше пари, так что могу отдыхать по праву, — недовольно ответил Эдуардо.

Кайли почувствовала острый прилив раздражения и взглянула в окно — небо начинало светлеть. Конечно. По-другому быть и не могло.

— Ну да, отдыхай, и плевать на мертвого парня, — жестко бросила она. — В этом весь ты.

— Мы же поймали эту тварь. Расслабься, — беззаботно отмахнулся Эдуардо.

— Что если она была не одна? Об этом ты не думал? — Кайли уткнулась в книгу, чтобы показать, что разговор окончен; но латинос уже успел разозлиться.

— Даже если так, что толку от твоих книг? Думаешь, там есть все ответы, перечислены все виды демонов, и стоит только ткнуть в классификатор — вау, мы попали прямо в точку? — Эдуардо закатил глаза. — Эти книги написаны черт знает сколько лет назад на основе слухов и легенд, придуманных черт знает сколько веков назад. Призраки давно могли измениться. Эволюционировать. Мутировать. Или…

Кайли подняла взгляд от книги.

— Эволюционировать… — ее лицо прояснилось. — Как ни странно, но ты можешь оказаться прав. Я заберу у Игона рисунок.

Телефонный звонок раздался еще до того, как она поднялась с кресла.

Утро принесло с собой новые хлопоты.